22. 05. 16

   Новый день. Солнечный. И снова обманом погода заставит людские тела оголиться. А вечером, когда настанет время для душевных прогулок и встреч, резко понизит температуру. Люди в одних футболках, едва закрывающих что-то кофточках, которые так хорошо спасали от неспадающей жары, теперь греются друг о друга. Душевное время, на самом деле.
Кутаюсь в пальто в самом начале дня, заранее готовясь замерзнуть в одиночестве вечером. Лучше так, чем зависеть от чьего-то тепла, которое не согреет тебя в одинокие вечера.
   Как перестать вспоминать то тепло, которое когда-то согревало тело длинными бессонными ночами. Забыть те руки, в которых утопал холод ладоней. Вечно холодная, замерзшая снаружи – переполненная страстями и болью внутри.
   Не знает, что потерял. Почему? Почему люди вообще теряют друг друга? А потом с таким равнодушием забывают, как дети с изобилием игрушек. Еще одна игрушка. Потерял – не страшно, есть же другие.
В детстве все иначе. Я любила всех неодушевленных ярких зверьков. Каждую ночь десятки разных окружали меня – страшно было обидеть плюшевых созданий. С возрастом все это перестает иметь значение. Игрушками становятся люди.
   Сама влезла в эту игру. По ужасным мотивам.
Почему я так боюсь принимать правду? Потому что внутри я такой жалкий, мелкий, корыстный человек, что он самой себя становится противно. И в этом, пожалуй, вся правда. Обманываю себя, ведь иначе от самой себя станет тошно.
   Не обманывать, принять себя какой бы ни была. Снять оковы, выпустить ребенка: доброго, если не сломанного жестокостью окружения. Взять за руку, обнять, показать мир: «Не бойся, этот мир не страшен. Ты видела много ужасов. Поверь мне, не все люди такие. Тяжело поверить, да? А ты верь… Верь в доброту людей, и она обязательно проявится»,

   Выйти из общаги в теплое солнечное утро. Неожиданная встреча: «Простите, что отвлекаю. Вы, наверное, спешите. Я ж 76 года в Афгане…не слышу».
Не могла не послушать его. На минуту все перестало существовать, кроме этого голубоглазого человека: «Я 76 года» - говорил он, будто о годе своего рождения. А что есть год рождения? Родился, и ладно. Ты даже помнить этого не можешь. А тут война.
   Он не видел меня. Смотрел и не видел. Такие люди на все вокруг смотрят через призму своего прошлого.
   Бледные голубые глаза смотрели в прошлое, в 76 год, который навсегда изменил его жизнь. Возможно, на какое-то время он и забывал это, будучи занятым семьей, детьми. Но старость ставит все на свои места. Страдания становятся частью зловещей старости. Вся жизнь проходить в мыслях. Проходишь через все повторно:
«Вы могли меня знать, я же обустраивал рестораны, бары…»
Я слишком молода, я мало знаю людей.
Не слышит.
Как вас зовут? Чем вам помочь?
«Мелочь»
Не слышит.
Беру его руку. Хотелось пожать ее. Неподатливая, трясущаяся, окостенелая, твердая ладонь. Взглянул на нее, будто хотел что-то увидеть в ней.
«Мелочь»
Ему зачем-то нужны деньги?
Снова рассказ. Я не понимала и слова, произнесенного им. Он говорит с кем-то другим в моем лице. Со старым другом? Дочкой? Внучкой? Женой?
Рука поддалась. Сжала мою. Ни теплая, ни холодная – без температуры.
Старая черная шляпа былых времен, черные блестящие старые туфли, джинсы.
«Я ж 76 года»
Достаю сто рублей, идеально выглаженную банковскую купюру, кладу в его ладонь.
Пугается, будто опасное насекомое держит.
«А как же я отдам?..»
«Отдадите, когда снова встретимся» - успокаиваю его, зная, что не хочу назад этих денег. Сжимаю его руку. Он- мою. В ней не осталось тепла, но теплится сила.
А запах…
Детство. Пикник. Отец. Так пахло от него после речки. И в самом деле… Разве он не похож на моего отца? Внешностью? Или же я знаю, каким об будет в старости? Потерянным, едва осознающим себя.
«Я ж 76 года»
И голубизна этих потерянных глаз.
   Ты можешь всю жизнь бежать от правды, но придет старость – придется столкнуться с ней лицом к лицу. И если она не сведет тебя с ума – счастливчик.