Осенняя Я. Ах, какие красивые ножки

На меня смотрели большие очки.

— Любушка, свежий номер газеты автору! — говорю любезно и с горделивой ноткой, особо выделяя слово «автор».

Беру газету. Очки — огромные, почти монументальные — не смотрят, а кивают. Чёлка скрывает верхнюю часть оправы, так что понять, удостоили меня взглядом или нет, практически невозможно. Руки хозяйки очков привычно скользят по страницам тетрадки — наверное, фиксируют выданный номер. Отчётность, скрупулёзность… Важные вещи, но не для меня. Я — автор. Моё дело — творчество и удачный снимок.

— Хорошего дня, — бросаю на ходу и, не получив в ответ ни слова, направляюсь к выходу из абонентского отдела.

Оборачиваюсь — любопытно всё;таки, что там за очками? Может, и глаза ещё есть? Но из;за стойки торчит лишь каштановый хвостик, небрежно собранный на затылке. А следом скрываются и очки. Пишут отчёт.

Такая сцена повторяется с завидной регулярностью — каждую неделю, в день выхода свежего номера. Каждый четверг я волнуюсь: как разместили мой материал? Хорошо ли сверстали? Чёткие ли фотографии? Не звонили ли возмущённые читатели, углядев какую;нибудь, по их мнению, неточность? В воздухе — запах типографской краски и… Любашины очки.

А потом на семь дней я забываю и о газете, и уж тем более — о хозяйке выдачи.

Так продолжалось долго.

И вот однажды, во время вёрстки выпуска, мы сидим, выпиваем чай, вычитав полосу. Ворчим — на жизнь, на плохие дороги, на неурожайный год. Лопаем печенье, согреваемся горячим напитком: отопление ещё не включили, а за окном уже семь градусов. «Жилищники — враги народа!» — резюмируем мы.

Вдруг скрипит дверь. В приоткрытую щель проскальзывают мои дорогие свеженомерные очки.

— Девочки, я вам рекламу несу, очень;очень просили разместить! — возвещают они, размахивая листочками.

— Любочка, да нет уже места! — вздыхает редактор.

Начинается торг. Конечно, реклама побеждает.

Успокоившись, что победа очевидна, Люба наконец протискивается в кабинет и с видом полновластной хозяйки вручает редактору текст.

А я замираю от неожиданного открытия. Забываю про очки. Вижу только одно: прекрасные, стройные ножки балерины. Юбочка удачной длины изящно подчёркивает точёный изгиб у коленей, а колготки под загар придают им кукольно;фарфоровый вид.

«Жаль, — думаю, — что стойка в абонентском отделе скрывает это великолепие».

А может, и не стойка…