Глава 3

У Портоса не получилось держать в секрете новость о своей женитьбе. И виной тому стал он сам. После свадебного ужина, на следующий день, не смотря на возражения новоявленной госпожи дю Валлон, Портос закатил прощальную пирушку в «Сосновой шишке». На этот раз он не был ограничен в деньгах, и вино лилось рекой. И под винный поток Портос рассказал о причине своей отставки. Чем не повод утроить выпивку? Пили все, кроме Атоса. Если, вначале, тот еще поддерживал общее веселье, то, ближе к полуночи, мушкетер совсем ушел в себя.

К тому времени, как трактир стали закрывать, Портос был уже так хорош, что ни о каком возвращении к супружескому очагу не могло быть и речи. Атос с Гримо еле дотащили его до квартиры на улице Феру. С не меньшими усилиями, они подняли его по лестнице и, с трудом раздев, уложили на постель Атоса.

Сам граф отправился в гостиную на свою любимую кушетку. Но сон не шел к нему. То ли этому мешал храп Портоса, больше похожий на рычание тигра в джунглях, то ли недостаточное количество выпитого вина, но Атос чувствовал, что его душит тоска. Он распахнул окно, не обращая внимания, что в комнату вместе с ветром залетали редкие снежинки. Зато стало легче дышать.

Холодный свет луны залил гостиную. Этот яркий и мертвенно-серебристый свет заставил сжаться его сердце. Теперь уже не просто предчувствие, а понимание своего грядущего одиночества стало причинять нестерпимую боль. Еще месяц, еще год - и он останется наедине со своим страхом. Не будет к кому заходить по утрам, чтобы идти к капитану за паролем, по вечерам никто не заглянет к нему поболтать за бокалом отличного вина, и та бессмыслица существования, что добивала его первое время пребывания в Париже, снова захватит его в свои сети. И сопротивляться ей он не станет: ему уже не столько лет, чтобы он заставлял себя жить, как раньше. Вот, он уже замерз! А раньше бы и не заметил, что холод прокрался в дом. Он медленно, и с явной неохотой, затворил окно. Теперь и Гримо будет ходить с недовольным видом: он столько сил тратит на поддержание уюта в этой жалкой квартирке, а его барин бездумно растрачивает тепло. Да, пожалуй Гримо - это единственная константа в его неопределенном бытие.

Словно почуяв, что барин думает о нем, длинная тень Гримо возникла на пороге. Безмолвный, но при этом все замечающий и все понимающий, слуга мушкетера сразу сообразил, что к чему. Он притащил из спальни еще одну подушку, бесцеремонно выдернув ее из-под головы Портоса, который все равно ничего не почувствовал, заодно прихватив и халат хозяина. Атосу ничего не оставалось, как подчиниться неназойливой просьбе отправиться спать. Уже почти засыпая, он услышал гул пламени в камине: Гримо заново растопил его.

Портосу не снились радости супружества, от которых он так удачно сбежал на эту ночь. Наоборот, ему снился бастион Сен-Жерве и то, как они сбрасывают на ларошельцев кусок стены. Потом в его сне возник кардинал Ришелье, который грозил им кулаком на дюне, стремительно уменьшаясь в росте в то время, как Атос рос до небес. Под утро он увидел свой старый Валлон преображенным и с золоченой черепицей на крыше.