26. Кое-что из жизни крыс

          В детстве я держала белых крыс. Однако пасюк – Крыса с большой буквы – вошла в моей жизни, когда я пошла работать – сначала в зоопарк, потом в МГУ.
       Трех маленьких детенышей, у которых только-только открылись глаза,  нашли под крыльцом старого деревянного дома. Их хотели уничтожить, но я случайно оказалась рядом и попросила отдать их мне. На меня посмотрели, как на сумасшедшую, но крысят я получила и принесла их домой. Это были существа серо-бурого цвета, с глазами-бусинками и слегка опушенными хвостами. Все три оказались самками и я назвала их пани Крыся, пани Зося и пани Геля. Несмотря на юный возраст, они сумели смастерить гнездо из ваты в коробке-домике, поставленной в углу клетки, куда и прятались при первой опасности. Ели они, усевшись на слегка разъезжающиеся задние лапки, и держа еду в передних – совсем как маленькие сказочные человечки. Приучились они на удивление быстро – уже через неделю стали брать еду из рук, позволяли себя гладить, а когда их выпускали погулять по полу – трогательно следовали за мной. Однажды я видела подобную процессию на улице: взрослая крыса-самка скакала от одного мусорного бака к другому, а за ней, гуськом, прыгали 8 подросших крысят. (Точно также мой сводный братец, переживший в подростковом возрасте увлечение хомячками и крысами, выгуливал трех цветных гибридных крыс по своему двору. Он шел впереди, как заправский Гаммельнский крысолов, а за ним – спешили его ручные крысы). Мои крысята, при виде собаки и кота – тоже членов семьи – взвивались в воздух и рассыпались как горох, закатываясь в самые неудобные для вытаскивания уголки квартиры. Наш пес, будучи приученным ко всему, взирал на крысят с философским спокойствием. Кот – тот пускался в погоню. Но охоте он не был обучен, и что делать с крысенком, даже поймав его, – не знал. А потом, когда крысы подросли – и вовсе оставил их в покое. Они пару раз пребольно цапнули его за лапу, которую он просунул в их клетку, чтобы нашарить их в домике. Кстати говоря, я до сих пор не уверена, что это была агрессия с их стороны: возможно, они просто попробовали кошачью лапу на вкус. Между собой крысята очень много играли – гонялись друг за другом, возились, вставали на задние лапки и толкались передними.
         Крысы скоро выросли, главной среди них была самая крупная – пани Крыся. Я регулярно выпускала их погулять и они облазили всю квартиру. Правда, гуляли крысы только под моим присмотром. Любопытство толкало зверьков не только изучать все новое, но также - тащить и грызть. Один раз они превратили в кружева низ занавески – и я стала завязывать наши шторы узлом под самымпотолком. (Интересно, за какой шпионский знак принимали вид  нашего окна прохожие? Если, конечно, кто-нибудь на них смотрел.)  Другой раз, нашли на столе толстый словарь и основательно изгрызли его. В общем, они в очередной раз напоминали мне об аккуратности – убирать все по шкафам, когда животные находятся вне клетки. Клетку они считали своей "норой", куда и прятались от опасности – громких звуков, чужих людей. Впрочем, пани Крыся вылезала порой и при гостях. Как-то к нам зашла мамина знакомая, а моя мама, как назло, куда-то отлучилась, но должна была вот-вот вернуться. Я предложила гостье подождать, усадила ее в кресло и пошла на кухню ставить чайник. И – влетела обратно, услышав страшный визг и собачий лай. Гостья не сидела, а стояла на кресле и верещала так, что ее, наверное, было слышно в соседнем квартале. Наш пес -  совсем не злобный – тем не менее, счел подобное поведение постороннего человека непозволительным, а потому – сначала залаял, а потом принялся деликатно стаскивать вниз с кресла, прихватив зубами кончик юбки... Когда все немного успокоились, эта дама принялась сбивчиво объяснять:
- Я чувствую – меня кто-то теребит за тапочек, посмотрела вниз, а там... Неужели вы не знаете, что у вас в квартире грызуны завелись?! А ваш кот валяется на диване и не обращает на них никакого внимания!
       Так получилась, что в конце-концов у нас осталась лишь одна пани Крыся. Она играла со мной – бегала за рукой и ловила ее, совсем как другую крысу, и полностью доверяла собаке: заглядывала в миску (не осталось ли там чего-нибудь вкусненького? Тщетные надежды! Видя вокруг себя столько конкурентов, наш пес мгновенно приканчивал все, что в его миску попадало), а иногда позволяла себе вздремнуть, забившись под собачий коврик. Пес на это время переселялся на кресло.
        Пани Крыся прожила в нашем доме более пяти лет. Это очень почтенный возраст, если учесть, что выведенные в лабораториях линейные крысы живут год-полтора.
         Крысы относятся к синантропных (приспособившимся жить рядом с человеком) животным. И у них есть своя история. Греки, основывая свои колонии по всему Причерноморью, встречали в плодовых садах и оливковых рощах изящных длиннохвостых зверьков – черных крыс. Когда наступала зима и им не хватало фруктов и зерен, они проникали в человеческое жилье и принимались уничтожать чужие припасы. На речных судах любопытные зверьки проделали путь "из греков в варяги". А во времена Киевской Руси, благодаря "полюдью" – ежегодному объезду князем с дружиною подчиненных племен для сбора дани – крысы распространились от Черного моря до Прибалтики. Там, где климат не позволял им жить на лоне природы, они целиком переселялись в хозяйственные постройки человека. Что касается Европы, то черные крысы заселили ее, попав туда из Палестины. Рыцари возвращались из Крестовых походов на родину и вместе с экзотическими товарами и провиантом привозили притаившихся зверьков. "Отец" систематики, Карл Линней, описал в своем труде в 1758 г. как раз черную крысу – никакой другой он не знал.
       А тем временем где-то в Южной или Центральной Азии расплодились без счета пасюки – серые, или рыжие крысы. Они были крупнее, тяжелее, с более густой шерстью и не такими длинными хвостами. Собственно говоря, до сих пор на "исторической родине" попадаются колонии пасюков, живущих в дикой природе, не нуждающиеся ни в соседстве человека, ни в "мировом господстве". Что дало толчок средневековым крысам к расселению – неизвестно. Но они двинулись завоевывать мир.
        Согласно одной версии, первые пасюки прибыли в Европу с вернувшимся из азиатского путешествия Ваской де Гамма в 1497 г. По другой, более экзотичной, они мигрировали самостоятельно: шли неисчислимыми полчищами, переплывали реки, многие гибли, но часть – достигала берега и стоящих на нем городов. Крысиные легионы рассыпались и прятались по подвалам. Что касается еды, то ее хватало – помои выплескивались прямо на улицу. Ну, а дальше крысы распространились по Земному шару с помощью человека: плыли на кораблях с товарами (уже в 1775 г. первая пасючья лапка ступила на землю Северной Америки), разъезжали в каретах и повозках, позднее – стали использовать железные дороги и прочие транспортные средства, включая самолеты. И везде пасюки вытесняли черных крыс, хотя жили в разных ярусах: черные – на верхних этажах и чердаках, серые – в подвалах и подземных коммуникациях. Хотя взаимоотношения между этими двумя крысами складывались неоднозначно. Например, в цитрусовых хозяйствах Кавказа они прекрасно уживались вместе. Вероятно, были еще какие-то экологические факторы, уменьшающие численность черных крыс. А может быть, современные постройки оказались им просто не по зубам – ведь черная крыса была мельче и слабее пасюка. Но зато ядохимикаты она переносила лучше – многие черные крысы оказывались нечувствительными к ним.
        В течение многих веков человек вел с крысами нескончаемую войну. Ведь они портили продукты, товары и материалы. Однако эту войну выигрывали крысы! Их и по сию пору не берут ни ловушки, ни яды. Что же помогает этим зверькам выжить? Ответ прост – высокая плодовитость и прямо-таки фантастическая сообразительность. С плодовитостью все ясно. В отапливаемых помещениях крысы-самки после 3-х недельной беременности приносят от 6 до 12 крысят в течение круглого года. Причем, спариваться они могут прямо после родов, а размножаться начинают с 2-х месяцев. А вот что касается сообразительности... Она явно избыточна! Недаром фантасты обожают крыс, подозревая их в способности создать собственную цивилизацию, способную вытеснить человеческую. Увы, нынешние "крысиные цивилизации", к огорчению фантастов, полностью зависят от цивилизации человеческой и если она погибнет – вряд ли сумеют вернуться к "простой" жизни на лоне природы, где нет помоек и свалок...
        В естественных условиях пасюки живут семейными группами, в которых царит жесткая иерархия – отдельная среди самцов и среди самок. Для самца – все самки равны, их склоки его не волнуют. К 6-8-ми месячному возрасту каждый уважающий себя пасюк должен обзавестись собственной территорией. Высокоранговые – захватывают самые кормные места с лучшими убежищами. Горе чужаку, забредшему не на свой участок! Драка с хозяином может закончится для него серьезным увечьем или даже смертью. Низкоранговые самцы занимают места на окраине колонии, где меньше пищи и больше шансов попасться в зубы какому-нибудь хищнику. Зато самки свободно передвигаются по занятым самцами землям, выбирая лучшие из них. Основные критерии – побольше еды  поближе к норе. И еще крысам необходима вода, свои колонии они основывают  там, где к ней есть свободный доступ. (Пасюки погибают без воды быстрее черных крыс; может быть, именно поэтому они предпочитают сырые подвалы, а не чердаки). У доминирующего самца оказывается богатый выбор "жен" и он оставляет многочисленное потомство. А самки (особенно находящиеся в родстве друг с другом) часто образовывают общее гнездо и по очереди (сначала высоко-, потом – низкоранговые) кормят своих и чужих крысят. Двух-четырех месячные самцы мигрируют, ищут свободные территории. Старые самцы пропускают их через свои участки беспрепятственно. Молодняк образует форпосты вокруг колонии; найдя удачное место, юный путешественник переходит к оседлому образу жизни и становится основателем новой колонии. Что касается черных крыс, то они – амазонки, у них в доминанты могут выбиться и самки, поскольку иерархия – общая.
         Больше половины крысиной деятельности занимает исследовательская  активность. Только пасюки осторожничают и передвигаются вдоль стен, а черные крысы – чаще пересекают открытые пространства. Самыми любопытными являются мигрирующие молодые зверьки, самыми подозрительными – старые территориальные самцы. Им есть, что терять, ведь они составляют "золотой" фонд популяции. Среди молодых выделяются добровольцы-демонстраторы: они едят новую пищу (правда, маленькими порциями) и проверяют все новые предметы. Старые являются наблюдателями: смотрят и "мотают на ус", что произошло с демонстраторами – отравились они, попали в ловушку или все обошлось. Крысы (как и собаки) способны к отсроченному обучению – связывают причину со следствием – спустя сутки. И в другой раз не повторяют ни своих (если остались живы), ни чужих ошибок.
         В народе бытуют легенды о "крысиных королях" – сверхагрессивных доминантах, убивающих себе подобных, а потому используемых вместо кошек. В средние века их получали, помещая несколько зверьков в бочку без пищи и воды: выживший становился "королем"; его выпускали, чтобы он истреблял других крыс или использовали в крысиных боях. (По сути, такими "королями"  были крысиные маньяки с нарушенными социальными связями). Еще "крысиными королями" называли больных крыс со слипшимися хвостами. Говорили, что другие особи кормят их. Но на самом деле, если подобное несчастье приключится со зверьками, то они погибнут, если не смогут питаться самостоятельно. В настоящее время, такая болезнь у крыс не известна.
         Хотя, в общем-то, при достаточном количестве еды крысы способны на взаимопомощь. Например, при заморозках они, забыв о ранговых различиях и собственных участках, забиваются все вместе в какое-нибудь убежище и греют друг друга. И еще они освобождают своих плененных товарищей из живоловок, помогая им снаружи прогрызать дырки в ловушках.
       ...Мое уважение к крысам возросло, после того как я поработала на кафедре Высшей нервной деятельности МГУ. Мы опробовали на крысах так называемый тест Ревеша: перед животными или человеком ставят 12 непрозрачных стаканчиков, а приманку (для животных – что-либо съестное, для человека – монетку) кладут сначала под первый из них, потом - под второй, потом - под третий и  т.д.  Человек разгадывает секрет последовательности, начиная со второй-третьей попытки: он открывает только один стаканчик, отсчитывая нужный от края, а не перебирает все подряд.      
        Результаты у нас получились сногсшибательные – мы имели дело исключительно с крысиными "гениями", которые  решали эту задачу, не хуже обезьян. Хотя этого не могло быть. Но наши пасюки оказывались прямо-таки "ясновидящими" (особенно у меня!) и сразу бежали к нужному стаканчику. Оставалось разве что организовать аттракцион – крысиную игру "в наперсток"!  Но вскоре мы поняли свою ошибку: зверьки, наподобие собак-ищеек, шли по запаху наших рук, оставшемуся в воздухе (предпочитая мой запах, потому что меня они лучше знали – ведь я их обучала опрокидывать стаканчики). Пришлось переделать всю установку, частично автоматизировав ее: семечки подавались под стаканчики на специальных полозках, проходивших под дном камеры, и нашими руками внутри камеры больше не пахло.
         Выяснилось, что пасюки понимают, что от него требуется, начиная с середины последовательности. Правда, они обязательно проверяли тот стаканчик, под которым семечки лежали в последний раз, а уже потом – тот, под которым они находились в данный момент. Но это не удивительно: если бы крысы так не делали, они вряд ли выжили в природе, "забывая" возвращаться к одному и тому же отверстию, прогрызенному в ларе с зерном.
        Как часто случается в науке, эксперименты не прояснили ситуацию, а выявили новый ряд вопросов. Представьте себе человека, перед ним - 12 одинаковых бочек, а вино, поочередно, самопроизвольно возникает только в одной из них! Как найти эту замечательную бочку? Пометить ту, в которой вино было в прошлый раз, или пересчитать все предыдущие и запомнить номер! Но крысы-то не умеют считать! Каким же механизмом они пользуются? Может быть, успевают поставить метку или запоминают нужный стаканчик по каким-то мелким признакам, скажем, крошечному бугорку в пластмассе? Чтобы не дать пасюкам поставить невидимую запаховую метку и убрать их собственный след, мы каждый раз мыли пол камеры мыльной водой, а чтобы они не заприметили один какой-нибудь стаканчик – меняли все на новые.
        И вот тогда выяснилось, что пасюки ориентируются в пространстве принципиально иначе, чем человек. А вот как – непонятно! Может быть, как в лабиринте - по общему расположению стенок камеры и всяким там микротрещинкам в полу. А может быть, по собственной двигательной реакции, что-то вроде запоминания количества (опять – численные представления! мы, люди, никак не можем от них отказаться) своих шажков, проделанных в единицу времени в нужном направлении (пасюки, кстати, определяют время с точностью до секунд). Так или иначе, но они запоминали не номер стаканчика, а место подкрепления, подбегали туда, где семечки лежали в прошлый раз, и тут же разворачивались в нужную сторону, уверенно опрокидывая  стаканчик с приманкой.         
        Своей сообразительностью выделялся пасюк № 123 – крупный 8-ми месячный самец с забавным светлым хохолком на лбу (результат ненаследуемой мутации, т.е. изменения, происшедшего в неполовых, соматических клетках). № 123 оказался одним из немногих, кого не сбило с толку увеличение количества стаканчиков в ряду: скажем, нужный был сначала третьим от края, а потом сделался четвертым (к 12 стаканчикам добавили 13-й). Пасюк сначала замер, не зная, куда бежать, затем, на всякий случай, проверил и третий, и четвертый номера.
           Ну, а если положительное подкрепление – семечки – заменить на отрицательное, причем, хорошо известное в природе – воду? Для этого пришлось сделать многоэтажную водонепроницаемую установку с прозрачными стенками и отверстиями в потолке, которые открывались в той же последовательности, что и стаканчики: сначала – первое, потом – второе и т.д. Только потолков было несколько – на нескольких уровнях. Пасюки оказались сообразительнее белых крыс – выскакивали наружу раньше их. № 123 вообще вылетал, как пробка из бутылки, даже не замочив лапок – он открывал нужные отверстия, как только чуял воду, поступающую в нижнюю камеру. Сидя на крышке верхнего яруса, он  шевелил усами и презрительно разглядывал экспериментаторов: "Что еще вы можете мне предложить?"      
           Этот пасюк доживал почетный пансион у меня дома. И хотя он родился и вырос в виварии, он вступил в мою квартиру, как к себе домой. Ни кошки, ни собаки его не смутили, несмотря на то, что он увидел их первый раз в жизни. Быть может, он узнал их запах? Ведь я, хоть и надевала халат, приходя на работу, все-таки несла частички какой-то информации из дома – о нашей "колонии", членом которой и стал № 123.
           Как-то в лаборатории завелась крыса. Она оставляла следы своего пребывания преимущественно на столах и стеллажах, где стояли клетки с мышами. Раньше дикие крысы тоже попадали в виварий и тогда мыши сильно страдали – агрессивные пришельцы калечили и убивали их, протаскивая через решетку. На этот раз, крыса ограничивалась тем, что забирала  у них комбикорм. Мы полагали, что имеем дело с очередной дикой особью, проверили все углы – нет, крысиных нор нигде не появилось. Поставили на нее живоловку, каждое утро проверяли – пусто.  И однажды я увидела ее – это был № 9, разгуливающий  по столу. Заметив человека, он неторопливо вернулся к себе: нашел свой ряд на стелаже, свою клетку, приподнял крышку – и нырнул домой. Это был почтенный территориальный самец, с двумя женами и детьми, не какой-нибудь юный бегунок. Так что о свободе он и не помышлял, а весь собранный комибикорм честно нес в семью...         
           Меня всегда поражали попытки людей превратить крыс – этих замечательных зверьков – в злобных и отвратительных монстров. Чего только стоят рассказы про крыс-мутантов, подстерегающих припозднившихся прохожих в метро! Человек обвиняет крыс в том, что они воруют больше него. А ведь они живут и плодятся на бесчисленных свалках и помойках, которые он сам же и создает! Хотим мы того или нет, но мы оказываемся жителями одного и того же мегаполиса. А соседей стоит хотя бы знать...