Ущербный

       В детстве,помнится,меня смущал один вопрос:почему у меня нет папы?Я ещё не знал ни слова "ущербный",ни его значения,но почему-то смутно представлял себя надкушенным яблоком,причём надкус уже потемнел и не сочился соком.Мама мне не врала про лётчиков и капитанов дальнего плавания - она просто вздыхала и переводила разговор на другое.А я смотрел на мальчиков и девочек на соседних партах и тайна "обладания папой" заставляла забывать и уныло бубнящую учительницу,и то,что идёт диктант:что,что в них есть такого,чего нет у меня?
       -...Сошников,опять ворон считаешь? - под смешки одноклассников возвращала меня в действительность учительница и я,вздрогнув и слегка высунув язык от старания,тщательно выводил бессмертные строки о маме,вечно моющей раму...
       В старших классах это моё "недо-" как-то исчезло,растворилось:не я один жил в "половинчатой" семье да и время было "аховое" - всё привычное менялось и рушилось,заменяясь яркой и блестящей новизной.Конечно,гормоны бурлили,а сердце вздрагивало от "взгляда невзначай"какой-нибудь одноклассницы,осваивающей охоту на мужчин,но денег не было даже на дешёвое пирожное,разве что на стакан газировки и - увы! - в обществе,осваивающем капитализм,этого было недостаточно.
       На службу меня никто не провожал,кроме мамы,поэтому на ней я не вздыхал сладко и не строил воздушные замки - просто служил,"от звонка до звонка".Вернувшись домой,устроился на тот же завод,на котором после школы терпеливо ждал службы.Казалось,ничего не изменилось,лишь год "в минусе".Впрочем,так оно и было:жизнь,серая до этого,так и не раскрасилась радугой.Я и не расстраивался - другой жизни я не знал и мне не с чем было сравнивать.
       Её звали Валя и она работала крановщицей в моём цехе.При любом случае она заразительно смеялась,охотно демонстрируя свои белоснежные зубы,была симпатичной и всегда в хорошем настроении.Мы поженились.
       Жили мы в нашей с мамой "двушке".Поначалу,после того,как родилась Катя,было тяжеловато,но через три года мама умерла и стало полегче.Валя вышла из декрета и денег на "хлеб с маслом" впритирку хватало.Ничего,что масло было бутербродное - другого я всё равно не знал.
       Время шло,Катя подрастала,а мы с Валей просто жили.Валя стала меньше смеяться и временами я ловил на себе её взгляд,какой-то странный.Нам было уже далеко за тридцать,поэтому я и не удивлялся - читал где-то,что женщины в этом возрасте все странные:мол,у них происходит переоценка ценностей.Пускай.
       -...Ущербный ты какой-то...Скажи - ты меня хоть когда-нибудь любил?
       - Я тебя и сейчас люблю, - сбитый с толка,не сразу ответил я.
      - Любишь? - Она скептически на меня посмотрела и вздохнула. - Ладно...Пошли,Катя.
      Дверь за ними закрылась,а я всё не мог понять эту непонятную тишину и эту непонятную иронию в её глазах.Тишина и ирония слились - и образовалась ироничная тишина,которая подобно зубной боли принялась вгрызаться в мой мозг.Почему?Что я делал не так?
       Возвращаясь после работы в опустевшую квартиру,я надолго "зависал" в Интернете,пытаясь понять,что со мной не так.Я читал все книги,я смотрел все фильмы.Герои плакали,смеялись,целовались,стрелялись,прыгали с обрыва или с крыши дома,кричали:"Горько!" - а я всё не мог понять,чем же я отличаюсь от них,почему это я "ущербный",как меня назвала Валя?Я ведь точно такой же,как и они - так же люблю свою жену и дочь.И работу люблю...Я такой же!
       Я ехал на трамвае на работу и не сразу понял,что произошло.Просто запахи стали как-то особо раздражающе остры,а утреннее Солнце ещё резче ослепило мои глаза.Да и звуки едущего трамвая - побрякиванье на стыках и негромкий полусонный шёпот-разговор пассажиров - стали громче...Я недоумевающе покрутил головой - и увидел ЕЁ.И сразу всё понял...
       А девушка досадливо махнула головой,стараясь сбросить с виска настырный взгляд старикашки - чего ему ещё,и так уже место уступила.