На заре-на зореньке

 Небо в пять утра на исходе сентября едва тронуто проступающим светом. Во всю свою ширь ещё тёмное и только на краешке восточного склона несмело проступает красноватым отблеском занимающегося восхода. Словно крадучись, выглядывает он из-за горизонта, не смея ступить в безбрежные владения царицы ночи. Полновластной хозяйкой, неограниченной владычицей  воздушного океана, царицей неба и земли простёрлась она во все концы мира.
Багрово-розовая полоса с востока не беспокоит её. Наверное, ей самой слегка прискучила вся полнота власти над спящим небом и притихшей землёй и хочется света жизни и тепла. Между тем, полоска между краснеющим полуободом и бледнеющей темнотой просвечивает зеленоватым свечением первой весенней листвы, постепенно переходящим в золото. Охватывает поясом своим сначала ближние, потом и дальние пространства. В переходе между светом и тьмой смешиваются чуть ли не все оттенки спектра. Они клубятся, сближаются и расходятся, смешиваются в странный калейдоскоп, какого не знают краски дня. Что это? Первые отблески разгорающейся огненной печи, остатки ли догорающего западного вечера, смутное предрождение восхода? И что-то от сукровицы рождающейся жизни, младенчески нежное, пытающееся улыбнуться. Минуты текут по небесному шляху. Недалёк тот миг, когда уста Гомера произнесут:

Встала из мрака младая, с перстами пурпурными Эос…

И лучше, кажется, не скажешь!