Багряный закат

                В опыте своём мы не жизнь,  а себя познаём.
                М.М.Пришвин
               
        Каждый раз, как только приезжаю к маме в село, обогащаюсь чем-то особенным и приятным для жизни, для размышлений, для будущего. Всё  состоят  из мелочей бытия, а для меня это много значит.  С удовольствием принимаю посиделки, когда приходят мамины соседи, знакомые, друзья, товарищи  и т.д. А ещё, при любом приезде, как только открываю калитку, тут же, через забор меня приветствует  соседка Маруся, спрашивает, сколько буду гостить, а это значит, что она желает со мной пообщаться, ибо Маруся, человек комфортабельный, понимающий сущность землян, и желающий познать её от других. Не заставит себя ждать и дядька Степан, второй сосед матери. Люблю этого человека за его не назойливость, правдивость, трудолюбие. При любой встрече обязательно расскажет какой-нибудь эпизод или быль из сельского прошлого, имеющий отношение к  жизненной истории. Но кроме всех перечисленных людей  стараюсь встретиться с родственниками и сверстниками, оставшимися  трудиться в родном селении, и тогда - мир  прошлого и настоящего переплетается венком, где бытует и кипит жизненная радость и маленькая ностальгия.
    И вот сегодня, мой осенне-светлый приезд  вёл меня с центра села к родительскому двору разными улицами и переулочками. Я с удовольствием прошлась через Дедов мостик, история которого уходит корнями в далёкое минувшее, когда только-только заселялось село, а один из его жителей решил построить дом на другом берегу весёлой речушки, и … соорудил мостик, через него-то и укорачивался путь к его подворью. А ещё я прошлась тропиночкой между огородами. Не было такого раза, чтобы,  приехав к матери, не общалась с этой дорожкой, которая разъединяет огороды двух сельских кутов, где они сходятся в живописно-чудной долинке, красоту которой  нельзя не описать, и  не рассказать о ней.
    Увидев, меня издали,  мама поспешила навстречу, на ходу передавая, якобы уже знает, что я иду домой. Новость эту ей поведал Федор Плясецкий, ехавший машиной к лесу. Не удивилась ничему: в селе всегда существовало и существует умное «радио», которое без проводов носит новости быстрее, чем можно подумать.
    - Я приготовила к твоему приезду много рассказов, - весело сообщает мама. – В первую очередь – дядька Степан  ушёл в гости к сыну. Маруся – дома, она расскажет тебе, как у неё гостили дети с Киева. А ещё – к нам завтра придёт Миля, и, ты послушаешь длинные истории из жизни её и  иных людей, ныне живущих в разных сёлах. Она как прежде ходит своими дорогами, а они у неё, очень чудные и кружевные.
    До обеда мы с мамой и Марусей сидели во дворе под кустом высокой калины, пробовали пироги с яблоками и сливами, рассуждали на разные темы нынешней жизни, мыслили о будущем.
    Ближе к вечеру, мама вдруг говорит мне:
     - О тебе трижды спрашивала Анастасия Петровна. Просила, если приедешь, загляни к ней, она будет очень счастлива.
     - Не болеет? Тот раз, когда я её видела, жаловалась на  боли в суставах? – спрашиваю маму, посматривая в западную часть неба, где радужно собирались цветные тучки.
    - Немного. Годы берут своё.
    - И то, правда.
    - Сказала, что дочь зовёт к себе в город. Не хочет уезжать. Как-то грустно говорит, что её здесь удерживает прошлое.
    - Всех нас не отпускает от себя память прошлого, - рассматриваю гроздь калины, которая уже взялась красными ягодами,  продолжаю разговор: - Годы летят без остановки. Собираясь к тебе, прикинула план побывать: в тётки Нины, пойти в Чубатый лес, погулять на воскресном базаре, а значит, встретиться со многими знакомыми. Но план мой расширился. Раз так, я сегодня же и пойду к Анастасии. Не за горами вечер. А он, по-моему,  нынче будет особенно красивый, слегка сиреневый, а может быть багряный, а багряный закат предвестник завтрашнего дня и ещё чего-то, что относится к судьбам людей.
    Мама выразительно посмотрела на меня, улыбнулась, произнесла задумчиво:
    - Погоду предсказывала моя мама. Думаю, ты тоже будешь предрекать её. А ещё маменька утверждала, что существует соотношение людских судеб с природными явлениями.
    - Может быть. Бабушка действительно знала много из того, каким будет следующий день, месяц, год. А ещё угадывала  судьбоносные пути-дороги землян.
    - Неведомо мне как, но, маленькие тайные предчувствия иногда приходили к ней. Ни с того, ни с сего -  начинала рассказывать, что ждёт народ в будущим. 
     Я слушала родительницу, а сама уже шла воспоминаниями к Настасье Петровне, давней маминой приятельнице, удивительной сельской женщине, в которой жизнь сложилась, как она выражается, по непонятной линии: всё то, что задумала в молодости, не сбылось совсем. За зрелые годы  она судит с поворотами, выкидывая из них какие-то части, вроде их и не было. А вообще-то, тетка Анастасия деликатная и уникально-рассудительная дама. От неё я услышала много достойных историй за людей, живущих с ней в одном селении, и даже, в соседних посёлках и двух хуторах. Не знаю, что нас с ней связывает в жизни, но … когда возвращаюсь мыслями в минувшее,  почему-то вижу рядом с родными мне людьми, Анастасию Петровну, с её ласковым взглядом, искренней улыбкой и умным выражением на лице. Она немного старше моей мамы, но, роясь в памяти детства, я вспоминаю её почему-то молодой, с большим узлом кос на голове, с задоринкой в глазах и тихим бархатным смехом.
    - Возьми Настасье пироги и банку сметаны. Свою коровку она отдала племяннице, у той четверо детей, - кладёт в сумку гостинец мама, и, помолчав минутку, договаривает вздыхая: - Неприятности случились у Стасиной  родственницы. Муж случайно на мотоцикле сбил женщину. Присудили платить пострадавшей деньги на лечение и санаторий. Пришлось продать корову. Тогда Настя и отдала им свою. 
    - Может, пойдёшь со мной? -  предлагаю маме.
    - Нет. Зорька через часок придёт. Надо встретить и выдоить. Иди одна. Привет понеси Насте, и мои добрые пожелания. Зови, пусть приходит в гости, - мягко качает головой мама.
    … Иду  длинной улицей, перехожу перекресток, вижу возле колодца Марию Овчарук.
    - День добрый, - приветствую бывшую одноклассницу.
    - А я-то думаю, кто это идёт, - ставит ведро рядом с собой Маша. – Ты, это куда на ночь глядя?
    - К Настасье Петровне.
    - Дома она. Видела недавно в огороде.
    Посудачив три минуты с Марусей, иду далее, присматриваясь ко дворам, домам и хозяйствам селян. Впереди показался забор и калитка тётки Стаси. Останавливаюсь, прислушиваюсь к чьим-то разговорам в соседнем подворье,
стучу по воротам, но не получив ответ, заходу во двор. Дом открыт, а у порога скамейка, где по моему разумению недавно сидела Петровна.
    - Кто в этом доме живёт? – спрашиваю громко.
    - Я живу, - откликается Настасья, выходя из-за кладовки, и, увидев, меня спешит навстречу, неся в руках сноп фасоли.
   Радость встречи, охи, ахи, весёлые напевные слова. Садимся рядом за столиком под ветвистым орехом, входим в ритм общения. На лице Насти румянец, в глазах благодать и счастье, в движении рук молодость и мягкость.
    - Узнав, что вы желаете со мной встретиться, не стала откладывать на завтра, пришла сегодня. Погода хорошая, пышная, надёжная, ласковая. Люблю это время года. Когда бываю в селе в начале осени, целыми днями нахожусь на улице, в дом не хочется заходить. Утром, меня будят птицы, а вечерами – любуюсь закатами, они бывают прекрасными. И сегодня он необычный. Завтра будет не такой день как сегодня.
    -  Ты откуда это знаешь? – раскладывая на столе чашки, спрашивает хозяйка.
    - Посмотрите на облака, которые плывут к западному горизонту. Они, от солнца  отсвечивают багряными бликами. А ещё – там, где небесная глубина над краем земли, видятся сиреневатые отблески. Для меня закат интересней восхода.
    Анастасия Петровна вдруг остановилась, села на  стул, и, вздохнув глубоко, тихо, сказала:
    - Мне тоже закат интереснее восхода. Помню, моя тетка Пелагея, когда ей минуло шестьдесят годков, говорила, что жизнь её пошла к закатному горизонту.
    - Не всегда, иногда, и  моя мамуся намекает, что время её жытия на земле идет к вечеру.
     - Все мы по-своему сентиментальными  бываем, хотя … это естественно и правдиво. С годами  и я становлюсь ближе к природе. Мои соседки и друзья удивляются, когда это я  успеваю видеть радужные облака, цветные миниатюрные восходы, красные вечера, или загадочные сине-голубые просторы неба. Представь себе, что сижу вот здесь во дворе, чищу свеклу, или кукурузу, и … веду душено-молчаливый разговор с тем, что рядом со мной. И тогда бездонный купол небес ближе ко мне. Мы с ним вроде бы в единении.
    - У вас есть что-то схожее с моей мамой. Она частенько в письмах для меня описывает  природные явления. Могу сказать откровенно - в  городе мне не хватает села: того естества, истинного  бытия, чего-то древнего и естественного, от чего пошёл человек. Приезжая к матери спешу налюбоваться всем: от рассвета до заката. Ночь я считаю по-другому. В ней тоже есть начало и конец, но там действует что-то иное. А какая тишина и благость живут в ночи – не рассказать словами.
     - Раньше я не так внимательно относилась к окружающему миру. Сейчас – это у меня на первом месте, - говорит, освобождая стул от стручков фасоли хозяйка.
    - В редакции, где я тружусь, есть женщина, которой под семьдесят лет. Она хочет уйти на пенсию, но её руководство не отпускает.
    - Почему? – удивляется Анастасия.
    - Дивный она человек. Умная и восхитительная. Всю жизнь трудится в издательствах. Ей подвластны все оттенки любой работы над газетой. Худенькая, быстрая, смелая, оригинально-сложенная от природы, добрая и отзывчивая, Ромена, так её звать - пример для  многих людей, которые в свои пятьдесят уже мечтают о пенсии.
    - Не завистливый я человек, но иногда мне так  хочется сорваться, и, побежать в свою юность, пусть не ногами – мыслями, желаниями, воспоминаниями.
    - Вот по этому, наверно мы с вами и дружим. Я принесла вам в подарок фартук. Вот он. Присмотритесь к нему. Он так и называется – фартук для сельской женщины. Почему сельской – объясню. Он больше обычного. На нём четыре кармана, и все они, разные. Примерьте, и подумайте, что вы будете в эти карманы класть, когда пойдете в огород.
    Анастасия встала, примерила обнову, засмеялась как-то особенно, положив в один из кармашков пряник - в другой – немного фасоли, которую она чистила перед моим приходом, и, обняв меня, тихо и задушевно засмеялась.
     Где-то в стороне от пруда, мужской  голос громко передавал новость, что уже вернулся с работы.
    - Это Василий Валинский. Голос имеет особенный, - наливая в чашки компот, говорит Анастасия. – Люблю людей незлобных и понимающих.
    Над нами покружился  листочек с яблони, тихо упал, заняв место между тарелками, успокоился. Отблески солнечных лучей красочно осветили двор, обдав нас теплотой и уютом. Я пила компот, как сказала хозяйка, сваренный с разных фруктов, и настроения, а  Стася неспешно,  позитивно и ласково передавала новости села, о том, что есть ещё много работы в огородах, садах, на колхозных полях.
    То ли мы  увлеклись разговорами,  не придавая значения бегущему времени, то ли день заканчивал свой бег, а мы и не заметили, но вдруг   вместе остановили беседу, почувствовав мягкую перемену в окружающем мире – западная часть небесной дали озарилась такими яркими красками, что дух перехватило. Там, где виднелся горизонт, огромная часть простора  превратилась в сплошной  ореол багрянца, на фоне которого мягко и нежно двигалась маленькая тучка: то вытягиваясь по линии, то собираясь узлом, то становилась похожей на мяч.
    - До чего же прекрасный сегодня закат, - говорю я, и, добавляю, мягко: - это предназначение для чего-то. Такое  увидишь, и задумаешься о смысле жизни. Не могу похвастаться, что часто видела похожий на сегодняшний закат, но он оригинальнее предыдущих. Когда собиралась к вам, заметила  уже начинающуюся яркость в западном небесном океане.
     Настасья с интересом повернула голову в сторону западного горизонта, вздохнула, взяла пряник, но, передумала и положила  на место, затем, помолчав несколько секунд, заговорила размеренно и вдумчиво:
    - Существуют в жизни события, которых угадать заранее нельзя. И эти события сопровождаются чем-то отличительным, или может быть не особенно отличительным, но запоминающим на долгие годы. Я это испытала на себе.
    - У меня в жизни тоже происходило что-то трогательное, что оставляло в памяти отпечатки, которых стереть  невозможно, - говорю я, рассматривая несколько тыкв, которых  хозяюшка примостила на лавке возле стены дома.
    - Именно отпечатков в сознании, и никто и никогда  не сможет убрать их оттуда, - соглашается Настя, и, поправив на груди кофточку, улыбнулась,  заговорила спокойно. - Никому и никогда  не рассказывала одну очень трогательную историю своей личной жизни. Но, пришло время, вернее мне его подсказало нынешнее состояние природы - яркий закат - открою эту тайну, хранившуюся в  сердце с лет моей бабьей молодости.
     Я смотрела на женщину, а в её взгляде вдруг отразилась какая-то таинственность, которую я наблюдала у людей, перед исповедью.  Именно, перед тем, как подойти к священнику, и, поговорить с ним о чём-то потаённом, слегка гнетущим, нужном для души и сердца. Лицо Настасьи Петровны было спокойным, можно сказать озарённым светлым чувственным происходящего в её сознании, душе и сердце. Есть такое понятие в жизненном пространстве людей – выговориться, и  станет легче.
    - Не знаю, как начать и с чего начать, - заговорила  она мягко и прямодушно. – Скорее начну из своего девичества. Окончив семь классов - не стала никуда поступать учиться. Жила во мне боязнь, что оторвусь от дома, села, той жизни, которая жила во мне и несла  земную суть. Сначала я помогала матери в хозяйстве, иногда ходила с ней на работу в поля, сады, в парники. Когда  выполнилось шестнадцать, меня приняли в бригаду, и постепенно стала выполнять всю нагрузку колхозницы. Мне нравилось трудиться на полях. Выйдешь рано утром за село -  даль безбрежная земли, неба, загадки горизонта, необычность и вдохновение смеялось и радовалось действительности. Но годы не стоят на месте. Всё вокруг  жило и двигалось, и мы двигались по жизненной лестнице.  Не считала  годы свои. У меня цвела весна юности и молодости. После работы бежала к подругам, в клуб, на вечерки, которые проходили под открытым небом, где-то в перекрёстках дорог, во дворе некоторых девушек, иногда  спешила на краткие свидания, встречи, любовные загадки. Если сказать правду, не было у меня парня, с которым бы я виделась отдельно наедине. Временные симпатии, загадочные недоговорённости, тихие встречи глазами, иногда чей-то краткий, но сладкий поцелуй бередил душу, но не серьёзно – а тихо и сказочно.
    - Вы что, не влюблялись ни в кого? – удивляюсь рассказу Анастасии.
    - Так себе. Слегка. Иногда заглядывалась на какого-нибудь юношу, но … без интереса.
    - А у вас парни влюблялись?
    - Было дело. Один. Его звали Остап. Ходил за мной по пятам, и всё время рассказывал, как я ему нравлюсь. Потом перестал увиваться, когда  призналась, что он мне не мил, и я его никогда не полюблю.
    Анастасия помолчала, задумалась на короткое время, и, размяв в руке листик мяты, понюхала его, улыбнулась, сказала певуче и сладко:
    - Любил меня большой любовью Касиян. Мне кажется, у него сохранились чувства ко мне до сего времени. Живёт в районном центре. При редких встречах вижу его любовные взгляды, а ответить тем же не могу. Но дело не в том, кому я была не безразличная, а в том, что годы шли, а я всё ходила в девках. Пришла пора, выходить замуж.  В двадцать лет срок подгоняет собираться в семью. И я выбрала себе одного тихого, слегка застенчивого молодого человека по имени Василий. Высокий, худощавый, с лица неплохой, но в нём не было живости, той, которая  красит мужчину. Свадьбу сыграли в осень. Жили мы в бабушки, так как она осталась одна, трудновато было управляться с хозяйством, вот и подарила нам свой уют и благодать. Дом её стоял там, где сегодня кладовая с подвалом, - указывает рукой Анастасия место, где был расположено жильё её бабулечки.
    - Так этот дом, где вы сейчас обитаете, построили вы? – спрашиваю Настю.
    - Я, и мои родители. Без них я бы не осилила его соорудить. Но, продолжу свой разговор о том, когда я стала самостоятельной хозяюшкой. Родила дочь, которая сейчас живёт в Виннице. Трудилась без отдыха. Мой муженёк к работе не имел охоты. Приходилось выписывать ему наряд на день, что он должен сделать, - улыбаясь, рассказывает Настася. – Не в этом суть, а в том, что я его не любила.
    - А как же вы с ним жили? – пробую на вкус пряник, спечённый Анастасией, радость её кулинарного дела.
     - Так и жила. Как могла. Муженёк был очень медлительным, нерешительным, отсталым в области техники, мало читал книг, не интересовался ничем, кроме того, что любил посидеть, отдохнуть, поговорить ни о чём. А я ведь родилась  в семье движущей, правдивой и трудолюбивой. Вот так  и втянулась в хозяйство, похожее, как это было у  отца и матери.  Вскоре началась война 1941 года. Страшно было и тяжело. Вася ушёл на фронт, а через год я получила за него похоронку. Когда прогремел салют окончания войны, село возродилось. Ой, как я много работала тогда! Техники в колхозе было мало, а если она была – ломалась, а ремонтировать не было кому – специалистов не хватало. 
    - Отец рассказывал, как его «перебросили» с областного центра  в район. А позже сюда к вам. Он у меня зоотехник.
    - Знаю. В сёла не очень тянулись грамотные люди. Начальство гласило, что нужно растить своих специалистов. Теперь у нас их столько, что перебор бывает. Как раз в 50-тые годы к нам и прибыл в инженерной должности, Матвей Сузинов. Ему тогда было сорок лет, как раз в полной жизненной красоте мужчина.  Когда в первый раз увидела его – ноги слегка подкосились. Я еле устояла, от какого-то чудного созерцания и волнения. Иду домой, а мысли уже не в хозяйстве, а где-то там, где этот человек, которого встретила случайно в магазине. С того дня я потеряла сон и покой. Увидеть Матвея Николаевича просто так, было невозможно. Он не имел никакого отношения ко мне.  Тогда я трудилась в саду – колхоз высаживал новый сад слив, груш и яблок. К сожалению именно в тот период не было у нас техники, для садовой  работы. Но с назначением Матвея Николаевича   в наше село  пошёл сдвиг. Прислали две машины, не новые, но …бегали немного. Потом появились три трактора, комбайн, сеялка и т.д. И всё это за короткое время. Люди заговорили о Матвее хорошими словами.
    - Мне об этом времени известно мало. Хотя, и я помню нужду села в технике, - посматриваю в сторону улицы, и, улыбнувшись,  дополняю:  - А сегодня у нас четыре рейса автобусов в день бегают в разные села и города. Представляю себе, как  скоро станет курсировать  новый современный автобус от нашего селения до Киева, - предрекаю весело.
    - Два года назад ездила в Николаев, к брату. Сначала до районного центра. Потом далее, через среднюю часть Украины, и … появилась у родственников в целости и сохранности. Счастье так и смеялось во мне, а они, не знали где меня посадить, и чем угостить. Радость переполняла наши сердца. Именно тогда вспомнила за послевоенное голодное и бедное время,  о том, как ходила в гости к тётушке в соседнее  село пешком 15 километров.
    - Время стирает многое, но такое не сотрётся никогда, оно слилось с жизнью и осталось в памяти.
    - Именно слилось и осталось в памяти. Сейчас продолжу рассказ о себе и Матвее. Да, да, именно так. Встретились мы близко на заседании в конторе. Я звеньевая, а он главный инженер-механик трёх колхозов. Выступила я тогда с предложением, сажать сад в районе Желтого взгорья. Он меня поддержал. Потом мы шли домой. Матвей тогда жил в выделенном ему доме, без семейства. Жена с детьми жила в городе, и, как я поняла, ждали, когда сын окончит школу, и поступит в техникум. Как получилось, что он предложил пройтись мимо моего дома, не знаю. Ему нужно идти левее в переулок, а мне продолжить ходьбу правее, по направлению улицы, но я не отказалась от его желания, и мужчина пошел рядом, рассказывая, что у него не хватает времени на отдых. Дойдя до моих ворот, я не удержалась, приблизилась к нему, обняла за шею, поцеловала крепкие мужские губы. Он не отвернулся, и сам, с каким-то неистовым желанием взял меня на руки, и … понёс в подворье. С того момента я стала с ним встречаться. Сначала никто ни о чем не знал. Матвей приходил ко мне по выработанному нами плану – спускаясь с Малой горьки, обходил колодец, входил в сад тетки Авдотьи, а далее в мой сад и огород. Я тогда жила одна. Дочь училась в Виннице, приезжала редко, и то, по нашему плану и уговору. Я так любила Матвея, что всё вокруг смеялось. Это было похоже на необыкновенно-чудную сказку, где всё ярко, радужно и  счастливо.
     - А как же его семья? Жена с детками приехала сюда, а он, убегал к вам от всех своих родных? - с лёгким удивлением спрашиваю Настасью.
    - Так и было. Встречались сначала  мы раз в неделю. Потом менялись наши встречи по обстоятельствам: раз в месяц, или чуть реже. В огороде было указанное место, где я, или он оставлял записку - где и когда увидимся. Иногда мы меняли места свиданий: то в Сизой долине, или в Белой леваде, иногда шли в поле, за Малым лесом. Если бы ты знала, как он меня любил и берёг, признаваясь, что у него я – ПЕРВАЯ и ПОСЛЕДНЯЯ любовь.
    - Матвей рассказывал вам,  как женился, как живёт, знает ли о вас его супруга, как к этому относились люди села? – задаю прямые вопросы Анастасии.
    - Всё мне поведал,  вроде бы на исповеди. Не стану передавать тебе подробности его жизни.  Пережил и испытал разные превратности судьбы, пока стал на ноги. Учился много. Женился сразу же, через три дня знакомства с Валей, то есть женой. Трое деток - это его гордость и надежда в будущем. В отношении Валентины, сказал, вздыхая с волнением, что она очень любит его, и прощает все его прегрешения со мной, - придвигая ко мне миску с пряниками, тихо говорит хозяйка, и, отпив немного компота, улыбнувшись, как-то сладко и приветливо, добавляет: - Такие пряники я всегда пекла для Матвея. Он их обожал. В тесто добавляла орехи, тертый мак, иногда изюм, иногда порошок какао или кофе.
    - И долго вы так встречались? – снова задаю вопрос, а сама, передвинув стул, всматриваюсь в проем между двором и садом, где на горизонте запада озаряется величественно и неповторимо ясное зарево заката солнышка.
    - Долго. Почти семь лет.
    - Не малый срок.
    - Не малый.  А разошлись мы совсем не случайно.  Это произошло в начале осени. В этот день ждала Матвея. Вспомнила, что на огороде ещё осталась у меня свекла и морковь. А это была как раз пятница. Прошлась садом, свернула в долинку, нарвала кучу свеклы, решила  завтра её почистить. Потом собрала букет астр, и тут вдруг заметила, как западная часть неба стала проявляться огненно-багряными лучами. Были они какие-то загадочные, вроде бы вырывались откуда-то с глубокого простора, раздвигали мелкие тучки, от чего стал образовываться большой полукруг в горизонте, и он, не просто менялся, он насыщался такими красками, что казалось, вот, вот загорится небесная даль.  Я тут же поспешила к дому, а сама подумала, как всё-таки  мал человек с его пониманием природы, ведь она для него была, есть и будет неразгаданная тайна. Не знаю, почему вдруг в память ворвались воспоминания  и рассказы бабушки, что в основном все природные явления связаны с чьими-то человеческими судьбами, жизненными событиями, происшествиями и т.д. Так я дошла до подворья.
Остановилась, присела на скамейку, задумалась. Прошло минут пять, а я всё сидела в каком-то непонятном лёгком оцепенении, и не могла сообразить, как это так, что я не слышу голосов соседей, прохожих, отзвуков жизни моего кута, где живу. Мне вдруг резко захотелось освободить волосы. Одним движением  сняла шпильки с узла кос, встряхнула головой, от чего моя большая пушистая коса легла мне на грудь. Погладила её, поцеловала,  вздохнула  и тихо направилась к калитке, откуда,  хорошо просматривался  западный простор. Я много раз думала об этом, и ни разу не получила ответа, почему именно я тогда пошла смотреть яркий закат солнышка. Меня вроде бы кто-то или что-то повело к калитке. Стою и  смотрю небесное озарение, а на душе то ли грусть, то ли радость, а может быть успокоение. А закат отсвечивал таким багрянцем, что я даже прищурилась от его яркости.
     -А вы раньше не видели таких закатов? – мягко спрашиваю Настасью.
    - Видела, что-то похожее, но не такое. 
    - Думаю,  сработал ваш внутренний мир. Такое бывает у людей, когда они вроде бы притрагиваются к чему-то нереальному, загадочному, неповторяющемуся. 
    - Именно он и сработал у меня в тот час. Сейчас  закончу свой необычный рассказ -  иначе … снова стану держать  закрытым то, что необходимо выложить и … успокоиться. Говорят, что в каждого человека бывают минуты осознания, освободиться от какого-то жизненного груза. И это пришло ко мне в тот период, когда небо взялось багрянцем. Сколько времени  стояла у калитки и созерцала  дивное явление вечера, не могу ответить. Как раз в тот момент на Желтом взгорье, кто-то громко крикнул, что горит небо. Я улыбнулась, успокоительно вздохнула - не одна наблюдаю небесное происшествие. И тут как-то резко и внезапно  заметила, как издали, со стороны заката, в мою сторону идёт женщина. Мгновенно узнала её – это была жена Матвея, Валентина. Мне показалось, она не шла, а летела из закатного небесного полукруга, какая-то особенная, тонкая, ласковая и очень красивая. На ней,  в отсвете багрянца, просвечивалось её тело, а платье отливало золотым блеском. Я просто онемела от видения. Стояла и … наблюдала, как она мягко, спокойно и непосредственно красиво двигалась в мою сторону:  это была сама нежность, уникальность, чувственность и спокойствие. Проходя мимо меня,  Валя кивнула головой  приветствие.  Я ответила тем же.  Вмиг, меня вроде бы что-то взорвало. Я вспомнила всё, что сотворила, уводя чужого мужа от порядочной, красивой и умной жены. От детей, которые любят своего родителя высокой любовью. От того жизненного удела судьбы, которая назначена Матвею Кем-то свыше, быть отцом и мужем с той, которая встретилась ему на пути в годы их молодости.
       Анастасия окончила фразу, задумчиво смолкла, легко приподнялась, прислушалась к каким-то густым звукам, доносившимся со стороны долины, проговорила скороговоркой:
     - Тётка Параска учит внука собирать тыквы, - и, мягко, и заучено   поправила прядь волос надо лбом, скромно улыбнулась, и, призадумавшись, прибавила к рассказу то, к чему вела речь:  - С того дня я не стала встречаться с Матвеем. Болело что-то в душе, ныло в груди, плакало навзрыд, но я держалась, как могла. Он приходил ко мне не раз. Хотел знать, что произошло, почему я охладела к нему, умолял вернуть наши встречи, хотя бы  раз в три месяца. Но я наотрез отказалась вести разговор на эту тему.
    - Как я поняла, в вашем сознании всё перевернулось при видении Валентины в багрянце  заката? – с удивлением заговорила я.
    - Скорее всего, да. На меня так подействовал этот небесный ореол, и видение Валентины в нём, что я вроде бы сама вышла оттуда - оставив там Матвея с женой и детьми, где им суждено жить, а сама вернулась в свою обитель вдовы и одиночества.
    В подворье Анастасии, после её  последних заключительных слов о своей любви к чужому мужу, уселась  особенная тишина, в которой жило и действовало что-то от Неба и Справедливости.
    … Мы с Настасьей ещё долго сидели за столом. Говорили о событиях села, которые проходят здесь в своём порядке, о мне, что люблю свою Родину, и посещаю её с надеждой не терять с ней связи, о преобразованиях в государстве, о неизмеримой красоте земного бытия и о многом другом, не возвращаясь к теме её удивительной любви к  мужчине, по имени Матвей.