Шатость

Велик и могуч Енисей-батюшка! Широка и глубока река, с мощным течением и буйным норовом. Здесь, по-за Красноярском, вырывается он наконец из горных тисков, разливается привольно по равнине и несет свои воды к Студёному океану. На левом берегу Енисея, на крутом яру, как на ровном столе стоял острог Красный Яр, или, как недавно стали называть его жители, Красноярск.
Не случайно именно в этом в 1628 году казаки под предводитель-ством воеводы Андрея Дубенского поставили тут государев острог. Вы-годное место, народ живет, реки и защиту, и пищу дают. Леса кругом бо-гатые и дорога на Енисейск надёжно прикрыта. С трёх сторон стены острога были защищены реками. Енисей огибает яр и разбивается об ост-ров Татышев на два рукава, не подступишься с этой стороны. А против острова впадает в Енисей речка Кача, и тут идти на приступ было нельзя.  Лишь с одной стороны не было у острога речной защиты. Ну да стены прочные, башни высокие и пушки с огненным нарядом всегда готовы к бою. Да и дозорные на горе Караульной, что над гордом возвышается красным гигантом, не дремлет. А видно с той горы далеко, на многие вёр-сты во круг. Сразу заметят неусыпные стражи пыль поднятый копытами коней, или дымы от пожаров. Верные признаки набега князьков Енисей-ских кыргызов. Сам острог был полностью выстроен из дерева, как и все сибирские остроги.  Главным строительным древом была лиственница, вечное и очень прочное дерево. Дом, из лиственницы срубленный, веками может стоять. Не гниёт дерево, не портится. Так же, как и большинство острогов в Сибири Красный яр разделялся на две половины: Большой и Малый острог. При этом Малый острог был древнее. С него весь город и начинался. Рубился он сначала на скорую руку. Ставили временный тын и рубили первые избы, для защиты и житья. И только потом уже капиталь-ную стену с башенками ставили. А Большой получался тоже всегда одина-ково. Росло население, в стенах Малого острога избы уж не умещались, выхлестывали за стену, и образовался посад. Посад этот тоже окружали стеной, и получался острог из двух половинок, потому что стены Малого острога не разбирали, а просто продолжали. Новые построины и образо-вали Большой острог. И стена у острога получалась двойная. Старая стена Малого отгораживала Большой.
Богата, очень богата земля была кругом острога. Почвы плодород-ные, луга тучные. В тайге и лес строевой в изобилии, и дичи всякой до-вольно. А Енисей-река ой как рыбой богата! Таймени, налимы, щуки, а главное осетры. Такие рыбины попадались, что запросто рвали сети и уходили из них. Случалось, что и лодки переворачивали вместе с незадач-ливыми рыбаками. Да и всяких мелких рыб хватало с избытком. Так что совсем уж страшного голода жителям можно было не бояться.
В тот день в Красноярске было неспокойно. Впрочем, казаки, жив-шие в остроге, волноваться начали уже давно. С Караульной горы можно было увидеть, что волокут казаки к Енисею упирающегося человека, мож-но было и рассмотреть, что человек этот воевода. Сначала казаки хотели воеводу утопить. Вот уж и мешок с крупными камнями для этого пригото-вили, чтоб пошел он на дно побыстрее. Однако ветер над Енисеем и от Енисея всегда дует прохладный, а в летнюю пору очень сильно освежает. Видимо ветер-то и остудил разгорячённых казаков. Топить воеводу пере-думали, посадили в лодку и пустили по течению в сторону Енисейска. Ко-ли везуч воевода и Господь его помилует, то минует гибельный Казачин-ский порог и не потонет, живым доплывёт куда надобно. Происходило это летом от Рождества Христова 1698.  Чем же воевода вызвал такой гнев, что казаки всерьёз собирались лишить его жизни?
Воевод в Сибирь часто присылали весьма своенравных и спесивых. Чувствовали они тут себя вольготно, до царя было далеко, а власть воево-ды в Сибири значительно превосходила воеводскую власть в центральной России. Так что Сибирские воеводы разворачивались в Сибири во всю. Беззастенчиво обирали местное население, как служилых казаков, так и пахарей. Да и ясачным, то есть коренному населению, сильно доставалось. Многие обиды и разорения терпел от воевод простой люд. А уж как на правеже они лютовали… ведь в Сибири воевода мог казнить как торговой, так и смертной казнью.
Казаки пробовали писать челобитные. Жаловались на многие обиды и неправды, чинимые им корыстными и беспощадными воеводами. Но по-ка та челобитная до Москвы дойдёт, покуда её в Сибирском приказе про-чтут да Государю покажут, и то если покажут, пока приговор по этой че-лобитной вынесут… долго могла блуждать челобитная по необъятной Ру-си, а могла и вовсе затеряться в дороге, или сгинуть в ворохе приказных дел. Поэтому частенько казаки через чур надоевших воевод попросту вы-гоняли из острогов. На место изгнанного воеводы присылали нового. Но-вый воевода первое время вёл себя тихо, а потом всё возвращалось на круги своя.
В Красноярске казаки против воеводы выступили в мае 1695 года. Сидел тогда на воеводстве Алексей
Башковский, лихоимец, чинивший многие обиды и разорения казакам. По-следней каплей, переполнившей чащу терпения казаков, стала постоянная задержка жалованья. А казаки в Красноярске были решительны и смерти не боялись. Много было на сходе (где принято было решение воеводу вы-гнать, имущество его забрать и между казаками поделить, а пока выбрать судей и старейшин для управления) казаков, украшенных боевыми шра-мами.
Получили они их в боях с кыргызскими князьями, которые периоди-чески ходили в набеги на красноярскую землицу. Сжигали деревни, пыта-лись взять и сам острог. В 1667 году кыргызы сожгли все деревни окрест Красноярска, осадили острог. В бою тогда погибли 194 казака. А за 16 лет до восстания против воеводы, под Красноярск подошел князь Иренек с войсками енисейских кыргызов и джунгар. Иренек сжег 16 деревень, раз-рушил сигнальный периметр. Чтоб отстоять город пошли на крайние и жестокие меры. Повесили аманатов вместе с кашеварами, числом 7 чело-век, прямо на глазах у наступающих кыргызов. Затем казаки вышли из острога и вступили в рукопашный бой в поле, под стенами городка. Прав-да со стен острога их поддерживала артиллерия. Пушки под командовани-ем ссыльного полковника Василия Многогрешного били не переставая, и не малый урон нанесли противнику. Иренек отступил, уведя с собой в сте-пи почти всех ясачных людей. Так что постоять за себя красноярские каза-ки умели, и, если нужно было взять в руки оружие, делали это не задумы-ваясь.
Руководители бунта известны. Ими были дети боярские Трифон и Матвей Еремеевы, атаманы Дмитрий и Аника Тюменцевы, Илья и Пётр Суриковы. Никакой анархии и убийств в городе не было. Ясак в государе-ву казну собирался и отправлялся исправно. Казаки лишь просили при-слать им хорошего воеводу. Хотя доходил и до Красноярска слух, что молодой государь Пётр Алексеевич занят разными непонятными забавами и с иноземцами много времени проводит. Слухи ведь не челобитные. Раз-носятся легко и далеко.
Вместо изгнанного Алексея Башковского прислали родного его бра-та – Мирона. Тот начал лютовать, то ли от недалёкого ума, то ли от спеси. Решил отомстить за «поруганную честь» родного брата. Начались пресле-дования участников «шатости». Зачинщиков бросили в земляную тюрьму и обращались с ними весьма сурово. Это вызвало гнев и возмущение. Снова поднялись казаки, и пришлось лютому Мирону запереться в Малом остроге, покуда не зарубили. А ведь случай убийства начального человека в Красноярске уже был. Буквально на следующий год, как острог постави-ли отправился атаман Иван Кольцов в Енисейск за хлебным припасом. Но ничего в Енисейске атаману не дали. Вернулся атаман в Красноярск с пу-стыми руками, и разозленные казаки зарубили его, а тело сбросили в Ка-чу.
Просидел Мирон в остроге долгонько. Голодом морить его не стали, но и не выпускали из острога никуда. Просидел он так пока из Москвы не прибыл назначенный царём новый воевода Семён Дурново. Человек суро-вый, жестокий, беспощадный и тоже вор добрый. По приезду Дурново, Мирон сбежал в Енисейск и более в Красноярске не появился. Дурново же фамилию свою оправдал полностью. Вошел в мятежный город ни с кем, не здороваясь и ни к кому не обращаясь. И тоже начал лютовать. И лютовал ещё больше Мирона. Искал челобитчиков на старых воевод, пытал их и голодом морил, добивался чтоб отказались от прежних жалоб братьев Башковских. Твердо он решил город к воеводским рукам прибрать и дер-жать народ в страхе и подчинении. А когда стали подавать жалобы на са-мого Дурново, то жалобщиков избивали батогами до полусмерти. Дурно-во-то и хотели утопить казаки. 
Меж тем к Красноярску из Москвы направилась следственная комис-сия, для разбора острожных дел и жалоб, во главе с думным дьяком Да-нило Левонтьевым Полянским и дьяком Данило Берестовым. Однако наученные горькими опытом казаки следователей в острог даже не впусти-ли. Лишь много позже удалось убедить казаков впустить в город госуда-ревых людей для беспристрастного расследования всех воеводских пре-ступлений. Помимо Красноярска следствие по многим злоупотреблениям шло в Иркутске, Сургуте, Енисейске, Нерчинске. О многом узнали следо-ватели. Арестованы были Алексей и Мирон Башковские, Семён Дурново, иркутский воевода стольник Иван Гагарин, нерчинский воевода стольник Матвей Гагарин и многие другие.  Справедливость, хоть и запоздалая бы-ла восстановлена. А Красноярск… Красноярск до 1700 года жил вовсе без воеводы. Казаки сами управлялись со своими делами. Исправно несли службу, собирали ясак и отправляли его в Москву. Только в 1700 приняли воеводу. Пётр Мусин-Пушкин принял власть в Красноярске и продолжил следствие. Однако же гнева на казаков не обрушил, заявив, что в бунте по-винны прежние воеводы. 
События 1695-1700 гг. вошли в историю как «Красноярская ша-тость». И был этот бунт одной из последних вспышек бунташного XVII ве-ка.