Дед

Дед

Сергея деды не принимали в свой круг, и он якшался с нами черпаками. Маленького роста, круглолицый, с постоянным румянцем и юношеским пушком под носом он не производил должного угрожающего впечатления даже на духов, которые меж собой обзывали его Танкист. Он не готовил дембельского альбома и парадку, он не красил шапку гуталином и не подворачивал голенища курсантских юфтевых сапог, а продолжал носить холодные кирзачи без подков, он до сих пор пользовался подворотничком, тогда как  деды поголовно использовали белые простыни из каптёрки и чёрные нитки для контраста. Мы слышали, как взводник Пейшель подшучивал над ним: «Как же ты, Серёга, стодневку будешь встречать? Небось, от масла так и не откажешься?» Он молчал и глуповато улыбался. Ему и сейчас было невпадло взять веник или метлу, выйти с духами на зарядку или сходить в столовку на ужин с перловкой и жареной килькой.

- Слава, позарез нужна трёшка! – обратился он ко мне, - никто шабашку не предлагал?

- Какие работы, Серёга. Рождество только встретили.

- Не знаешь, где раздобыть?

Я не знал. Но вопрос с деньгами у Сергея не отпал, и он каждый день канючил их у ребят нашего призыва.  

- Слушяй, дарагой! – сказал чеченец Спартак, - никто денег тебе просто так не даст. Умей зарабатывать. Посмотри, что плохо лежит, сходи на рынок.

Спартак тоже был черпаком, но уже с духанства он себя поставил так, что не брал  ни тряпки в руки, ни лопаты, чтобы мусорку разгребать, да и в наряды его ставили только дежурным.

- Я не умею так. Я же комсомолец, да ещё из Ульяновска!

- Замполиту расскажешь…Хочешь денег, - заработай.

- Как?

- Одеколона выпей на спор!

- У меня нет.

- Что же ты за дед, что у тебя нет даже одеколона. Ты, что не бреешься? Ладно, дам тебе свой «Шипр». Сколько хочешь?

- Пять рублей, - несмело сказал Сергей.

- Пацаны, кто с нами? – спросил Спартак, - сбрасываемся.

До программы «Время» ещё два часа, до отбоя три. Делать особенно нечего в воскресенье. Прапорщик взводник после ужина ушёл домой. Деды мирно посапывают. Слоны еще на работах. Впятером мы собрали пятерку и положили её на тумбочку вместе с почти полным флаконом одеколона. Сергей сделал глубокий вдох-выдох и первый глоток. Из закрытых глаз потекли слезинки. На третьем глотке одеколон попытался вырваться наружу.

- Сдаешься? – подначивал Спартак.

- Нет! Я могу!

Но одеколон оказался сильнее, и на пятом глотке Сергея вырвало недавним ужином.

- Дневальный! – позвал Спартак, - убери тут у нас…Кто же тебя одеколон учил пить? Через узкое горлышко…Ладно, готовь нам пятак!

- Нет, я могу! – не унимался раскрасневшийся и опьяневший Сергей, - сейчас допью. Дайте отдышаться.

- Давай, Танкист!

Сергей перелил одеколон из узкого горлышка флакона в граненый стакан и залпом выпил зеленоватую жидкость, которой уже пропахла наша казарма. Сознание покинуло его глаза, и он грохнулся на некрашеный пол кубрика, от чего проснулись даже деды.

- Что тут у вас? – спросил сержант Пейшель.

- Танкист упал. Нажрался одеколона, - с блеском в глазах комментировал Спартак, - Ой, как его колотит! Хороший был Шипр! Смотрите, он ещё и пузыри пускает!!! Надо бы дневального за Кисой в санчасть отправить.

Мы смотрели на извивающееся на полу тело сослуживца с подмоченными штанами, с белой пеной у рта и не знали, что делать. Мне показалось, что остатки жизни уходят из него, и я крикнул: «Дневальный, бегом в санчасть! Ребята, держите ему руки, ноги, чтобы не сломал». Бляху от ремня я вставил ему в зубы, так как предположил, что у него развился эпилептический припадок.

- Жив? – спросил запыхавшийся Киса. Мы закончили одно медицинское училище, и часто встречались с ним в санчасти, чтобы выпить чая, вспомнить преподавателей и гражданскую жизнь.

- Скорее, пьян.

- Давайте, отнесём его в умывальник. Будем отрезвлять его. Холодной водой, марганцовкой и касторкой!

От вечерней поверки нас освободил дежурный по взводу, так как наша реанимация продолжалась до полуночи. Утром Сергей с трудом поднялся с кровати.

- Помнишь, что вчера было?

- Смутно. Помню, что спорил на пятёрку, что пару глотков Шипра сделал, а потом, как отрезало. Я проиграл?

- Нет. Вот твоя пятёрка, - достал из кармана я синюю купюру, - заслужил. Скажи, а зачем тебе деньги то были нужны?

- Матери послать. Болеет она у меня, инвалид.