Провожание

               
               
               
 4. Провожание – следить взглядом, глазами за чем-либо уходящим, удаляющимся.
   (Современный толковый словарь русского языка Ефремовой)

               
               
               
Когда лес начнет  моросить беспрерывным листопадом и над  лугом, над серым от пыли квадратиком моего картофельного поля  повиснут серебряные пряжи паутины, я знаю, что вот-вот высоко в небе объявится клин Свапских журавлей.

 Это те «нашенские»,  как говорят  местные жители, серые журавли, которые гнездятся в пойме реки Свапы, что тихо течет на севере Курской области.  Однажды я   уже о них упоминал в зарисовках.

 Луга речной поймы широкие; и к деревне с говорящим названием Мокрыж, а также к селу с поэтическим названием Снижа они как бы раздваиваются: и слева по берегу реки, и справа луга далеко от холмов.

 Не тронутые мелиорацией болота – хороший приют  для прекрасных   птиц. Никто им здесь не враг, кроме двуногих хищников, неизвестно по какой причине называющих себя охотниками. Каждый раз в предосенние дни, когда им по закону открывается утиная охота, они беспрерывно палят из всех стволов, и бедные птицы не знают, куда податься от бесноватых хищников. В том числе и журавли. Мне удивительно, как эти гордые птицы еще не покинули здешних мест. Видно, привязанность к отчему краю у них такая, что они готовы терпеть и это бесчинство потребителей удовольствий…

К концу сентября или к началу октября я спешу в деревню. Особенно в пору затишного, раздумчивого бабьего лета, когда над всем  краем мреют под солнцем луга и пашни, гуще синеют совсем притихшие без листвы осинники,  светлеют белые стволы березок, всех в грусти и в беззащитной нежности,  с печальной светлостью в душе здесь устраиваешь провожанье любимых русских птиц – серых журавлей

Чтобы не просто праздно ждать, а быть занятым делом, хорошо встречать отлет журавлей на широком квадрате поля, которое готовишь к вспашке. С этого поля видно все высокое небо, его глубокая просинь и бесконечность. А из-за северного окоема его, где хмурятся зубцы далекого леса и холмистые дали, непременно в последнюю теплынь, в предчувствии наступающих холодов, появятся клин за клином журавли.

 Но сначала услышишь многоголосое и печальное «крруу». Этот, вразброд, журавлиный клик возникнет и потянется до самого луга и болот, где ответная грустно-величавая песнь поднимется в поднебесье, и вместе с ней стая свапских журавлей взлетит к собратьям, которые, разбросав клин, станут кружить над болотом, приглашая сородичей в далекий и небезопасный путь.

В проводах птиц я бываю не один. Со мною бывает жена. Мы молчим и ничего не говорим друг другу. Я чувствую, как её всю охватывает состояние, которое я назвал бы восторженной печалью. Не знаю, правильно ли я определил этим соединением слов, совершенно не сочетаемых, её  состояние, но других   я не смог найти.

Мы всегда до боли  в сердце, при этом испытывая необъяснимый восторг, провожаем свапских журавлей и их собратьев. Бывает, что они летят целый день, до самой вечерней зари, чернея  на фоне малинового заката, потом, словно сгорая, тают  в его густом и горячем пламени.

«Если придется покидать этот мир (а это рано или поздно случится), то хорошо бы улететь  так, как улетают журавли», - думаю я.