Экзистенциальное

Виктор КАЛАШНИКОВ

Э К З И С Т Е Н Ц И  А Л Ь Н О Е


Речь пойдет о пограничном с дуростью событии в моей жизни осенью 1965 года. Я жил тогда в Металлургическом районе Челябинска в общежитии на Театральной улице, это сбоку от кинотеатра Россия, а  работал, понятное дело, на  ЧМЗ. Меня распределили туда по окончании ремесленного училища. Той осенью наш год должны были призвать в армию, мне исполнилось 19, но по тогдашнему закону я должен был отработать два года после окончания училища, поэтому нам давали отсрочку: год я уже отработал, надо было отработать еще год. Мы знали о навязанной отсрочке, хотели отслужить со своим годом и искали  способы уволиться с завода. Для этого надо было, чтобы меня уволили по статье, например, за прогулы. И мы прогуливали.
О последствиях такой записи в Трудовой книжке я тогда не задумывался, что было, конечно, легкомыслием. Одного моего приятеля уволили-таки за прогулы, но словно в насмешку призвали в морфлот на подводную лодку «Челябинский комсомолец», на четыре года. Таким образом, он ушел в армию на два года раньше меня, а на гражданку мы вернулись в один год.
Сейчас, по истечении стольких лет и с изменением общественных отношений в худшую сторону, я с теплотой вспоминаю то время и не перестаю удивляться  как все тогда  было поставлено, почему мы воспринимали это как должное и не ценили... Работали на заводе мы по четыре смены; в дневную, с 8 до 16, вечернюю, с 16 до 24. и ночную, с 24 до 8 утра, после 48 часов выходных. Конечно, все тогда было заидеологизировано и это на нас как-то влияло. Например, модно было по дороге на работу купить за две копейки свежую прессу (газеты в киоски «Союзпечати» по утрам появлялись к 7 часам) и  пробежать глазами хотя бы заголовки. Судя по тому, что урны возле проходной были забиты смятыми газетами, многим хватало и этого. До сих пор вспоминаю те широкие асфальтированные , ночью ярко освещенные аллеи через березник от микрорайона  к проходным. Между дневной и вечерней сменой из громкоговорителей на столбах неслась популярная музыка. Работа в мартеновских и прокатных цехах сачковства не предполагала поскольку там преобладал безостановочный процесс. Разряды у нас были хотя и высокие, но платили по ним почему-то до обидного мало, впрочем, стимулировалось и повышение квалификации: пересдал на более высокий  разряд -  выше зарплата. Была и какая-то культура производства; нам выдавали спецодежду, были теплые раздевалки с двумя шкафчиками: в одном оставляли чистую одежду, в другом — рабочую спецовку, был душ . В горячих цехах стояли автоматы с газированной водой. При цехах были недорогие трехсменные столовые. Базы отдыха на озерах, куда можно было съездить в выходные дни на заводском автобусе.
Я работал машинистом мостового крана в сортопрокатном цехе. Процесс там был настолько интенсивным, что на обед нас подменял сменный крановщик, а в столовой  пропускали без очереди так как полагалось на него не более 20 минут. Кстати сказать, работа в горячем цехе по так называемой третьей сетке гарантировала  выход на пенсию в 50 лет, правда при  стаже работы в таком цехе нее менее 10 лет. Но кто тогда из нас, пацанов, думал о пенсии!
И вот осенью объявили призыв в армию моего года рождения. Надо было что-то предпринимать, чтобы уйти служить со сверстниками. В октябре я решил начать прогуливать, а чтобы чем-то заполнить это время, я на спор с ребятами решил съездить в Ташкент зайцем, не затратив ни копейки за проезд. Надо отметить, что у меня был накоплен огромный опыт безбилетных поездок за время учебы в ремеслухе.; и в вагонах, прячась от ревизоров на третьей полке, и на вагонах, сидя на так называемых гармошках переходов между вагонами, и на тормозных площадках товарных составов. Тогда на второстепенных от транссибирской магистрали ветках составы тянули еще паровозы и после второй зимы обучения чёрная шинёлка моя закоптилась так, что проведи по сукну пальцем — он становился чёрным. Тем не менее. безбилетная поездка в такую даль казалась ребятам столь авантюрной, что они не верили в ее возможность, это лишь раззадорило меня и я пообещал в знак подтверждения отправить им из Ташкента открытку. Для возможного незаметного  проводникам проникновения в вагон  сделал треугольный ключ, для ориентирования в пространстве достал Атлас железных дорог с подробным перечнем названий станций. По нему же наметил и кратчайший маршрут. Из вещей приготовил лишь легкую сумку с ремнем через плечо и двойным дном, куда решено было спрятать треугольный ключ, положил мыло, полотенце, из документов лишь пропуск на завод, где не было даже его названия, лишь номера проходных, через которые разрешалось мне проходить .Ехать решил в теплой и легкой фуфайке, в ее вату изнутри запрятал в разные места три пятирублевых купюры денег и...в путь. Поезд выбрал Челябинск — Оренбург, он отходил около полуночи, это было лучшим вариантом. С обратной стороны от перрона открыл с помощью ключа противоположный от проводника тамбур и залез в общий вагон. Пассажиров выгодно мне набилось много, я влез  на третью, самую высокую в вагоне полку, удобную тем, что в ночном полумраке плохо видную возможным ревизорам.  Поздним, уже светлым утром поезд благополучно привез меня в Орск, где я наметил пересадку на прямую от него ветку до Кандагача. Изучив тамошнее расписание проходящих поездов, я узнал, что поезд туда идет лишь раз в сутки, вечером. Значит, предстояло коротать день в Орске. Грех было не посмотреть на город, о нем я знал лишь то, что здесь тоже есть металлургический завод. Помню меня поразило уже убранство орских трамваев: на окнах занавески, за проезд люди расплачивались сами через автоматы, на кондукторском месте лежали пачки газет, пассажиры подходили к ним, выбирали нужную, клали деньги и отходили — все по- честному. Челябинску до такой культуры было далеко. Сам город не запомнился — обычные пятиэтажные хрущевки.
До Кандагача тогда ходил так называемый рабочий поезд. В вагоны набились на самом деле какие-то работяги, смешаться среди которых мне в фуфайке не составило труда. Рассевшись, работяги принялись бухать и играть в карты. Я лег спать на вторую полку. Лысые окрестности за окном  проплывали в темноте крутыми взгорками.
Кандагач оказался очень захолустной станцией, примечательной лишь тем, что через нее проходили поезда в Среднюю Азию, а некоторые даже останавливались. Было еще темно и за один такой мне удалось зацепиться и ехать до Аральска на вагоне, поскольку там уже был юг и ехать наверху было терпимо.
В Аральске сошел с поезда в надежде прогуляться по городу и посмотреть море. Но никакого якобы города я не увидел, лишь одноэтажные дома-развалюхи и засыпанные рыхлым песком улицы. Не увидел и моря — лишь камыши за  строениями да солончаки в туманных далях. Уехал из Аральска на первом же подвернувшемся пассажирском поезде. Привычно влез в  вагон, открыв ключом противоположный от проводника тамбур. В вагоне завалился на пустую вторую полку и только задремал как меня толкнул очень нерусский проводник: «Покажи билет — у меня это место свободное»- вагон оказался плацкартным. «Нет билета». «Плати — куда едешь?» «Денег нет.» «Тогда выходи»...Поезд остановился в Казалинске, меня высадили. Перебегать на противоположную от проводников сторону состава, чтобы влезть на крышу, было некогда — пришлось остаться на незнакомой станции. Вокзал был совершенно пуст, все лавки свободные и я решил там переночевать, а дальше ехать днем, на товарняках. Торопиться мне было некуда, днем хоть можно любоваться невиданными ранее окрестностями.
Наутро, когда рассвело, мне удалось зацепиться за состав с платформами, на которых везли белорусские тракторы. Тракторы охранял сторож, но я заметил его прежде, чем он меня — состав был длинный, тракторов везли много. Потянул ручку одной кабинки — закрыта, другую...Одна оказалась открытой, сиденье в новеньком тракторе мягкое, кабина застекленная, ветер не дует: едь сколько хочешь. В таком комфорте я доехал до Кзыл-орды. Об этом городе я раньше и не слыхивал — оказалось областной центр! Решил осмотреть его достопримечательности. На атласе он стоял на берегу Сыр-Дарьи, я обошел пешком почти весь город, но реки так и не увидел. Да и сам областной город напомнил мне уральские районные центры но с прибавлением восточной экзотики в одеянии людей и архитектуры некоторых старых зданий, ну и огромный базар, конечно, с изобилием овощей и фруктов.
Не знаю как сейчас, тогда железнодорожный путь там был одноколейными, составы тянули тепловозы. Поезда останавливались на разъездах и ждали встречного состава. Я спрыгивал с тормозной площадки и бродил по песчаным обочинам путей, удивляясь дикой изуродованностью барханов неподалеку. На больших станциях пути охраняли так называемые стрелки. В их задачу входила и поимка зайцев вроде меня и тогда надо было быть осторожным, чтобы не попасть им на глаза. На маленьких разъездах их не было. На одном таком разъезде я вдруг услышал иоканье незнакомого животного, долго не мог понять, кто это так кричит пока не увидел пасущегося ишака, чуть дальше паслась пара двугорбых верблюдов — это была уже совсем экзотика...Хуже было то, что на таких разъездах среди убогих пристанционных построек не было даже магазинов, не говоря уже о столовых, а есть хотелось по привычке. Поэтому в Туркестане я снова сел на пассажирский поезд. Оставил на пустой второй полке фуфайку, сумку и пошел в вагон-ресторан. Цены там и тогда были неподъемными, поэтому я заказал только полпорции первого, чаю и хлеба побольше. Официантка, полноватая женщина лет 40, со странным мне показалось вниманием посмотрела на меня и принесла наполненную до краев большую тарелку рассольника. Я возразил — мол, заказывал только полпорции. «Ешь, это от меня, бесплатно»...Я не понял причину ее сердобольности, но возвращаясь к оставленным вещам, зашел в туалет и увидел в зеркале свою закопченую, дня три немытую морду. Мыло и полотенце у меня было, пришлось срочно умыться и впредь следить за своей внешностью, а то меня уже приняли за бродягу.
Впереди была Арысь, там ветка раздваивалась: одна колея уводила на восток, на Фрунзе и Алма-ату, другая на юг, в Ташкент и далее. Я узнал об этом из атласа. Посмотрел  вывешенное в вагоне расписание движения поезда, в котором я оказался — он следовал в неизвестный мне Талды-Курган через Арысь 2 и прибывал туда вечером. Не удачно. Далеко ли это от Арысь1, через которую шли поезда на Ташкент? Расстроенный, я подсел к игравшим в карты , чтобы скоротать таким образом время до вечера. Показались огни Арыся, колеса вагона запищали на стрелках, поворачивая налево. Перрон слабо освещали редкие лампочки. Я не стал искать невидный вокзал, а расспросил у осмотрщика вагонов, дружелюбно настроенного казаха, далеко ли Арысь 1 и как туда пройти, Он рассказал и показал направление. Идти оказалось недалеко по какой-то темной улице к зареву множества огней вдали. К тому же, подвернулись попутчики, ребята-дембеля, один из них дорогу знал и вел уверенно. В природе уже явно ощущался юг, было тепло и кое-где блестели лужицы, видимо, недавно лил дождик. Примерно через полчаса ходьбы мы вышли к воротам депо, а через них  уже и к вокзалу.
Ребята ринулись к кассе, а я прошел в полупустой зал ожидания и завалился спать на лавке. Утром попил кефиру в буфете и оглядел возможности дальнейшего пути. Въезжать в Ташкент на крыше вагона было рискованно и я предпочел товарняк, но тут между товарными составами уже ходили стрелки и это усложняло задачу сесть в какой-либо из них. Предпочтительнее всего было заскочить на ходу, когда состав тронется. Подвернулся состав с полувагонами, наполненными огромными трубами. Тормозной площадки долго не было, а поезд уже набирал скорость — пришлось цепляться за скобы полувагона. Забрался по ним наверх и перемахнул во внутренность ближайшей трубы. Спустился на днище вагона, там не только не дуло, но и была возможность лежать...Изредка, когда вагон покачивался на стрелках станций, поднимался наверх, чтобы сориентироваться, далеко ли еще до Ташкента — от Арыся дорога была уже двухпутная и электрофицирована. Приближение большого города чувствовалось и  по многочисленным постройкам, базам и даже промышленным предприятиям...
Состав остановился на какой-то товарной станции. Отбежав от вагонов, я спросил у прохожего какой это город? Не Ташкент? «Ташкент, Ташкент!»-  подтвердил он и пробурчал. - «Еще один бродяга прибыл!». Я мысленно удивился: почему бродяга — путешественник. Это была какая-то очень отдаленная заводская окраина города с преобладанием частных домов-мазанок. В улицах расспросил у прохожих на чем можно доехать до центра.. Сел на автобус и поехал, с любопытством поглядывая на проезжаемые узкие улочки. Пока ехали начало вечереть, на улицах зажигались фонари.. Я попросил водителя высадить меня где-нибудь поближе к центру.. Предстояло пешее знакомство с городом. Было тепло как летом на Урале, отовсюду доносилась восточная музыка: из окон домов, из полутемных дворов. Возле кафешек дымили мангалы и пахло шашлыком, внутри тоже открытый огонь под огромными казанами, в которых дымился жирный плов...Восточная музыка, открытый огонь, каменные дворы в полумраке...- я почувствовал себя в средневековье. Из любопытства  зашел в одно такое то ли кафе, то ли столовую на берегу арыка - названия в темноте не было видно. Приценился: плов стоил 60 коп., пиво 22. Заказал. Повар  ловко черпанул из казана глубоким железным ковшом и перевернул начерпанное мне в тарелку — плов в ней сохранил форму ковша. Плов оказался настолько питательным, что я едва одолел порцию, запил пивом... Поплутав еще какое-то время по средневековью, я вышел на улицу с общественным транспортом — пора было ехать на вокзал. В нужном направлении шел троллейбус. Площадь перед вокзалом как и сам вокзал блестели огнями. Залы ожидания были заполнены пассажирами настолько. что негде было сесть, впрочем, большая часть этих пассажиров больше походила на бродяг, чувствовавших здесь себя как дома: одни что-то ели, разложив еду на газетах, другие что-то пили компаниями, почти не таясь от редко проходивших милиционеров, некоторые, уже пьяные, спали прямо на бетонном полу. Казалось все бродяги Союза собрались сюда зимовать... Походив по залам какое-то время я понял — места на лавке мне не найти, то есть поспать не получится. Время приближалось к 12, хотелось спать, какие-то поезда отходили, но пассажиров не убавлялось. Тогда я решил на любом местном поезде отъехать одну остановку до пригорода. Поезд подвернулся Ташкент — Наманган. Я привычно обошел состав на противоположную от проводников сторону, а когда состав тронулся, зацепился за скобы между вагонами и встал на буфера, прижавшись к прорезиненному переходу между вагонами. Через непродолжительное время поезд остановился, я спустился на перрон и направился к светлеющему вокзалу. Он оказался пустым, все лавки свободными. Довольный собой я расположился спать. Но выспаться не удалось — меня разбудил почему-то военный патруль: «Документы!» «Вы, ребята, ничего не перепутали — я штатский!» «Документы!» Пришлось показать пропуск на завод, но он офицеру показался подозрительным: «Что ты тут делаешь?» «Как что — сплю». «Здесь не положено спать!» «Это еще почему?» «Военный городок.» «Но я же не знал — утром уеду». Перепирательство кончилось тем, что они решили везти меня в транспортную милицию — пусть там, мол, со мной разбираются. Солдатики препроводили меня в Газ-69, стоявший за вокзалом, и повезли в город. По дороге, невольно готовясь к худшему, я придумал более-менее приемлемую легенду приезда в Ташкент. Высадили меня у железнодорожной милиции при вокзале, сдали дежурному: «Вот, мол, еще один подозрительный». Дежурный долго вертел мой пропуск, порылся в сумке — треугольного ключа не нашел. «Откуда приехал?» «Из Оренбурга,» - соврал я,он был поближе. «Зачем?» «Ташкент посмотреть. Поступал в техникум на заочно, да провалил экзамены. Время оставалось — вот и решил съездить город ваш посмотреть. А то все говорят: Ташкент, Ташкент — город хлебный». (В Орске я случайно прочитал в областной газете о наборе в техникум на заочное отделение и это почему-то осело в памяти, вот и пригодилось)... «А почему названия завода на пропуске нет?» «Ну, это не ко мне...Завод военный, может, поэтому». Он заставил меня вывернуть содержимое карманов — в них лишь пару рублей и несколько копеек. «Что и курева нет?»- недоверчиво спросил он. «Так я ж не курю!»... Тут привели пьяную и очень шумную компанию бродяг — и приведший их начал настаивать на помещение бродяг в камеру. «Тоже, наверно, бродяжничаешь?»- все еще сомневался дежурный. «Говорю же, город хотел посмотреть,»- возражал я. «Посажу  в камеру с этими, будешь улицы 15 суток подметать — вот и посмотришь город». Подметать ташкентские улицы в мои планы не входило, да и перспектива сидеть в камере с пьяными бродягами  очень не понравилась и я решительно запротестовал: «Нет, с этими не надо, да и за что? Я же трезвый! К тому же мне с понедельника на работу выходить...» «Ладно, иди отсюда! Но если еще раз увижу на вокзале — точно будешь улицы подметать».
Оказавшись на свободе, я чухнул от вокзала подальше. И хотя еще было предрассветное утро,  не спеша направился в город или до первой скамейки в каком-нибудь скверике. Такую нашел перед памятником павшим воинам и продремал на ней до светлого утра.
Детство я провел в уральском леспромхозе. Из городов видел лишь районные центры, где самыми высокими домами были двухэтажные сталинской постройки. Ремеслуху заканчивал в Златоусте, жил там в металлургическом районе, застроенном тоже в основном двухэтажными домами, пятиэтажный микрорайон имени Гагарина тогда еще только начинали строить. Большим городом был Челябинск, но тоже без особенных архитектурных изысков. А тут столица азиатской республики! Это надо было осмотреть основательнее. .Я шел по незнакомым улицам и сожалел, что мало чего знал об этом городе, что надо было подготовиться к поездке поосновательнее,  почитать в словарях о его достопримечательностях...Но решение поехать сюда возникло спонтанно...В итоге гулял как в лесу — натыкаясь на что-либо неожиданно. Например, на базар: утренний, очень оживленный. Долго ходил по рядам, удивляясь изобилию. Продавцы в  полосатых халатах и тюбетейках предлагали попробовать — не отказывался, пробовал... Не удержавшись, купил-таки несколько кисточек очень мелкого, но очень сладкого винограда...После базара попал на площадь со зданиями в восточном стиле, но привычного назначения: магазин ЦУМ...кинотеатр «Навои»... проспект Навои... «Дворец искусств»...Посидел у фонтана напротив дворца...Постоял у бюстов великих узбеков — никого из них я не знал, даже кто такой Навои не знал, лишь после где-то прочел, что поэт. Удивился, что именем поэта назван центральный проспект — в России ни одна центральная улица, наверное, не названа именем Пушкина, хотя и говорят, что Пушкин наше все. Несмотря на азиатский колорит в архитектуре днем ощущения средневековья не возникало...Купил открытку с видом Ташкента, подписал на ней свой челябинский адрес и опустил в почтовый ящик, как обещал ребятам — все, цель была достигнута, теперь можно было  возвращаться домой.
На вокзал приехал с началом сумерек, уставшим — находился за день. Там, чтобы не попасть на глаза милиционерам, сразу перешел на перрон, где уже стоял поезд на Москву. Выезжать решено было на пассажирском поезде, чтобы в Арысе не уехать на восток. Садился привычно-классически: обошел состав на противоположную от проводников сторону, а когда поезд тронулся, зацепился на поручни входа, с них за скобы на торце вагона, по ним наверх, где угнездился на прорезиненном переходе вежду вагонами. Ветер задувал, но вечер был почти по-летнему теплым, значит, ехать было терпимо и чем дальше — тем лучше, пока не захочется спать. Следующая остановка была лишь в Арысе, там я пригнулся пониже, чтобы не давать тень от фонарей, то есть остаться незамеченным проводникам и стрелкам. После Арыся поезд остановился только в Туркестане, время было около полуночи. Я благополучно спустился с вагона и пошел в знакомый уже полупустой вокзал, где и проспал до утра.
Вообще, дорога домой запомнилась лишь несколькими действительно опасными случаями. Где-то мне подвернулся скорый поезд №5 Ташкент — Москва. Было это ночью и я, надеясь преодолеть на нем по быстрому большое расстояние, как обычно влез на вагон, вернее на переход между вагонами. Было уже много севернее, то есть уже холодновато...Поезд на некоторых перегонах набирал такую скорость, что вагоны болтало из стороны в сторону так, что приходилось держаться за скобы обеими руками, иначе запросто можно было слететь. К тому же сильно задувало и я начал мерзнуть, несмотря на теплую фуфайку. Первыми окоченели ноги, одетые лишь в ботинки с тонким носком. А поезд как назло долго не останавливался, потому что был скорым. В общем, когда он стал сбавлять ход, приближаясь к какой-то большой станции, судя по многочисленным огням, я едва спустился на буфера, а оттуда уже и на перрон, когда состав окончательно остановился. Остаток ночи я, понятное дело, отогревался на вокзале, тем не менее, чувствовал, что перемерз не без последствий. И на самом деле после этого засопливел.
После этого я на вагоне уже не ехал, на тормозных площадках товарняков тоже сквозил холодный ветер, поэтому я предпочел переходной тамбур перед тепловозом или почтово-багажным вагоном. Помня, что ждсообщение между Кандагачем и Орском редкое и что там я уже был, ехать я решил через Оренбург. Кажется в Актюбинске уже поздней ночью я влез на переход между тупиковым тамбуром и тепловозом. Железный лист под ногами был поднят так, что на нем можно было лишь стоять, но никак не сидеть даже на полупустой сумке. Еду час, еду два...Время предутреннее...спать хочется так, что слипаются веки...раз очнулся оттого, что подкосились ноги, второй раз  очнулся, уже падая — а внизу перестук колес и рельсы из стороны в сторону: упади я туда только мокрое место осталось бы, дрема исчезла окончательно, страх пересилил сонное наваждение. Благополучно миновали остановку в Соль-Илецке — впереди был Оренбург и это придало большей бодрости...Утро до рассвета я досыпал уже сидя на лавке в зале ожидания...Ознакомившись с расписанием поездов, я узнал, что  Оренбург — Челябинск отходит лишь вечером, значит, было время ознакомиться и с этим городом. Хотелось есть, но на вокзале еда была дорогая, поэтому прежде всего надо было найти столовую. Искать не пришлось — на новом здании неподалеку от привокзальной площади увидел вывеску с крупными буквами «Столовая». Зашел, прочитав меню, удивился ценам: блюда стоили намного дешевле, чем в Челябинске — наверное, это потому, что в области преобладает сельское хозяйство, об этом я где-то про- читал...Дальнейшее знакомство с городом вывело меня на улицу Советскую, вероятно, центральную, судя по ее ухоженности, старинным из красного кирпича зданиям и не характерную для русского города мусульманскую мечеть, построенную как гласило на трафарете в 1820-х годах. Цилиндрообразная башня с сохранившемся полумесяцем над куполом. Таково я не видел даже в мусульманском Ташкенте. Теперь башня была приспособлена под планетарий. Не зашел. Но не смог пройти мимо Краеведческого музея. Рассматривая демонстрируемые там артефакты, узнал, что здесь начиналось восстание под водительством Емельки Пугачева. Там же была выставлена и клетка, в которой его везли в Петербург. Документы о пребывании в оренбуржье Пушкина, куда он приезжал за деталями описания пугачевского бунта. Гипсовый слепок с лица умершего Пушкина. Миниатюрные издания «Евгения Онегина» - все это оставило неизгладимое, говоря штампом, у меня впечатление. Напомню, мне было 19 лет, образование 9 классов и ремесленное училище — увиденное в музее на самом деле расширило мой кругозор...Гуляя по Советской, я дошел до реки Урал. Долго сидел на скамейке у памятника Чкалову, любуясь лесистыми окрестностями за рекой, кое-где желтая листва еще не опала. По широкой лестнице спустился к детской железной дороге, ну, такая дорога есть и в Челябинске, прошелся вдоль реки до памятника Пушкину, еще дореволюционному...Поужинав в понравившейся столовой, направился на вокзал — с  места отправления составы подавали задолго до отхода и надо было оглядеть варианты незаметного подхода к нему. К тому же была пятница, желающих ехать в этот день в общем вагоне набивалось помногу. Мне это было на руку, но надо было успеть занять подходящее место. С помощью треугольного ключа открыл тамбур с противоположной стороны вагона, внутри которого уже на самом деле было тесно, но меня устроила третья, самая высокая полка и улегся спать так как находился за день, устал...Не слышал как проехали Орск, утром сквозь сон слышал, что долго стояли в Карталах...В Челябинск поезд прибывал к полудню. Время коротал, шатаясь по вагонам или играя в карты на дурака с попутчиками...Ревизоры не появились и путешествие мое таким образом закончилось благополучно — ни потратив на проезд ни копейки, как и было задумано, я вернулся в общежитие.
П о с л е с л о в и е
В армию меня призвали через год, осенью 66-го. Объективно это оказалось и к лучшему в том смысле, что в 68-м вышел приказ Министра обороны о переходе на двухгодичную службу. Таким образом я  попал под него и был уволен в декабре 68-го, то есть вместе с годками,  призванными в 65-м. Ташкент же сильно пострадал от разрушительного землетрясения 66 года, его  восстанавливали посланцы из всех республик и он, говорят, очень изменился после этого. Так что мне повезло увидеть еще старый,  не перестроенный город. Опыт безбилетных поездок не пригодился мне в будущем, да и время изменилось, порядки ужесточились... А то, что мог бы погибнуть нелепо...так не погиб же...Но мог бы, конечно. Сколько было и есть таких случаев...