Город кукол

Игрушечное солнце приблизилось к нарисованному горизонту - в городе кукол закончился рабочий день. Кукла Том хлопнул дверью в миллионный раз выходя из того места, где целыми днями расставлял падающие ящики по нужным местам. Однообразно, рутинно. Зато платят.

Еще теплый осенний воздух ударил в нос, а после растекся по всему телу. Сделав пару десятков шагов по тропинке от игрушечного завода, Том вышел к тротуару: смешавшись, влившись в толпу таких же кукол. Темно-синие брюки, невзрачная коричневая куртка. В руке из четырех пальцев - сумка, в которой до полудня находился обед, заботливо приготовленный куклой-женой Машей. Широкая улыбка, не покидающая пластмассовое лицо. Он зашагал. Став единым целым с массой движущейся по тротуару.

Улыбка, эта странная улыбка. Безмятежная, добродушная. Почти блаженная. И была она на каждом из лиц, что мелькали в толпе.

Он шел по широкому и длинному бульвару, не шевеля головой, даже не смотря под ноги, просто шел прямо. И так шли все, улыбаясь. Город заведенных человечков, ненастоящих.

По дороге однообразно тянулся поток машинок. Красная, зелёная, желтая. Желтая, зелёная, красная. И так по кругу. Ничего нового, как и в жизни Тома.

Возле тротуара громоздились дома. Такие же. Однообразные. Так он и шел. Машины, дома. Дома, машины. Почти квинтэссенция его жизни: работа, дом - дом, работа.

Так он прошел пол пути.

Но вдруг Том как то странно зашевелил глазами, замедляя темп. Зрачки дергались, а ноги неуклонно тормозили, пока и вовсе не остановились. Том приложил свободную руку к груди, заметно сгорбившись, не понимая, что с ним происходит. Странное чувство, будто в полом туловище что-то кольнуло. Что то щелкнуло. Внутри , в самом теле. И тепло из маленькой, малюсенькой точки в самом нутре начало понемножку расползаться в разные стороны. Заполняя пластиковое туловище. Что то изменилось. Резкой болью, которой сразу показались эти ощущения, уже не являлись. Том выправился в недоумении трогая грудь. Глянул вокруг себя. Сотни игрушечных человечков плыли вокруг него, огибая его - тормозящего толпу.
 
- Странно. Так много всех и все куда то идут. Идут и идут. Идут и идут. Куда?

Том завертел головой, жадно осматриваясь. Сотни, сотни человечков. И на всех эта безмятежная широкая улыбка. Даже немного жутковатая, как ему сейчас показалось. Том потрогал свое лицо - у него улыбки не оказалось - странно. Все странно.

Что то изменилось. Том не понимал что, но что-то точно изменилось - он думал. Не то чтобы том никогда не думал. Просто он думал, о чем никогда не думал. Обычно-то - куда передвинуть ящик на работе, куда... А собственно то и все. Больше ни о чём том никогда не думал. А сейчас? А сейчас : "Куда все эти куклы идут???"

Кто-то проходя сильно толкнул плечом Тома в спину и не сбавив темп, будто бы ничего и не произошло зашагал дальше.

- Все в порядке! Можете не извиняться! - крикнул вслед удаляющейся кукле Том.

Разрезая толпу, том с трудом выбрался к обочине у тротуара. "А был ли я вообще когда либо здесь?". Ему казалось все таким новым: одинаковые, выстроенные под линеечку и покрашенные " с одной банки" жилые дома, все еще виднеющийся завод на горизонте, магазины, машины, тротуар, солнце. Будто бы и не ходил он здесь десяток лет подряд. И вокруг одни незнакомцы.

"Нужно идти домой", - подумал Том, - "подальше от этого бреда.
И тут он осекся - Стало страшно, что придя домой, все эти чувства никуда не денутся.

- Интересно, а покажется ли Маша незнакомкой?

Том задумался, но уже совершенно о другом. И снова так странно - впервые за всю жизнь ему чего-то захотелось. Чего именно он пока не знал, возможно ему просто хотелось чего-то хотеть. Ведь у него никогда толком и не было желаний. Не было мечты.

- Хочу ли я идти домой?

И он застыл в раздумьях. Минуту, не меньше, стоял и думал.
Он посмотрел на дорогу. Листик с дерева покруживаясь перепрыгивал по дороге.

- А он куда?

И не найдя ни одного аргумента ни за ни против зашагал домой. Всё равно больше было некуда.


Он коснулся ручки входной двери. Такой знакомой и такой чужой. Надавил, дверь поддалась. Несколько мгновений том стоял в проеме, сам не зная чего ждет. Чёрт возьми, но он был бы сейчас рад абсолютно любому происшествию, любому поводу туда не заходить. Время шло, но ничего не происходило. Ни-че-го.

Он вошел.

Окинул взглядом свой - чужой - коридор. Коврик, на нем пара женской обуви - "интересно, давно у нее эти туфли?". Полочка, семейные фотографии. Где его жена с тем другим, с безмятежной улыбкой на лице.
Он вошел в гостиную.

Маша сидела на диване, с белыми закрученными волосами и в нежно синем сарафане. Она сидела неподвижно . Глядя в одну точку - коробку стоящую на столике по центру комнаты с разрисованной обычным карандашом одной стороной. Там был нарисован сидящий около дерева пастух на фоне множества овец, спокойных безмятежных овец.

- Здравствуй.

Лицо, точнее - голова, резко, одним движением повернулась к Тому. Она дважды моргнула: Клип, клип. На лице Зияла улыбка. Но губы слегка приоткрылись и изо рта выпало : "Здравствуй дорогой". И с такой же легкостью и резкостью взгляд ее вернулся обратно, уставившись на картинку.

- Привет, - неуверенно проговорил он, продолжая стоять в коридоре. - Как твой день?

Возникла пауза. Не то чтобы длинная, но несколько мгновений Маша никак не реагировала и только после, снова таким же резким движением повернулась к Тому, только сейчас улыбка сменилась легким удивлением, скорее - замешательством.

- В каком смысле?
- Ну как в каком? Как твой день, как он прошел? Чем ты занималась и как ты себя чувствуешь? Что вообще... - Том почувствовал, что через чур разговорился. Такого никогда не было и он оборвал себя.

И снова пауза. Неловкая, долгая - глупая.

- Я хорошо себя чувствую. - и после недолгого промедления добавила, как должное - А ты?
- А я не знаю.

Маша не нашлась, что сказать.

Опять долга и неловкая пауза. Том посмотрел ей в глаза и не увидел там ничего. Ни мыслей, ни заинтересованности в происходящем.

Он задумался, будто что то вспомнил.

- Дорогая. Куда все идут?
- В смысле?
- Ну куда все по улице идут?
- Как куда? На работу или домой. Домой или на работу. А что?
- Зачем? - проигнорировал вопрос Том.
- Ну как, фантики зарабатывать. - Уверенная в верности и непоколебимости своего ответа Маша пришла в ступор когда услышала следующий, идентичный предыдущему вопрос.
- Зачем?
- Не знаю... - она потупила взгляд медленно опуская голову - вот, у меня болтик в коленке поржавел, нужно в мастерскую. - она ткнула пальцем в слегка желтоватую шляпку болта, сбоку колена.
Нависла пауза.
- Зачем?
- Чтобы быть целой, - зло ответила она.
- Быть целой, чтобы продолжать работать, чтобы иметь возможность заплатить в мастерской и продолжать быть целой? Так?
- Не знаю, я об этом не думала. - Маша гордо отвернула носик.
- А о чем ты думала?
- Много о чем, - снова фыркнула.
- Ну, например?
- Слушай, да что с тобой случилось? Пришел тут "зачем" да "почему". - она явно теряла контроль над собой и, казалось, ее скованные, резкие движения и машинальная интонация приобретали нотки жизни, что-ли.

Том почувствовал свою вину перед ней, что разозлил и ему стало дико неловко. Он засуетился в коридоре скидывая обувь.

- Прости, дорогая, - он приближался к дивану, где сидела Маша, - я не хотел тебя злить. - Том присел рядом.
Он взял двумя мальцами ее подбородок и повернул к себе гордо отвернутое личико. - Сегодня странный день.
- Да уж, это точно. - Маша почувствовала, что Том сдает позиции.

Том чмокнул ее пластиковые губы. Слегка отстранился, глянул в глаза - снова ничего. Чмокнул еще раз и облокотился на спинку дивана.

- Почему именно этот рисунок на коробке?
- Дорогой, ты же знаешь. Раз в месяц приходит техник и какой нарисует, такой и смотрим.
- Понятно. - Том помедлил и все-таки решился рассказать, - Дорогая, мне кажется у меня тут что то есть - он ткнул пальчиком себе в грудь, в тепло которое там находилось.

Маша легко, снисходительно засмеялась.

- Глупенький, мы же все внутри пустые. Давай лучше, картинку посмотрим.

Они уселись поудобнее. Том и Маша посмотрели на пастуха. Потом на овец. Потом снова на пастуха и снова на овец. А после взгляд расплылся, где-то между ними и зрачки уже не прыгали по картинке. Безразличная улыбка понемногу расплывалась на пластмассовой голове. Теплота внутри исчезла остывала.