Wild transgressing5 - у каждого свой рай

После teaching от миссис Моны мой муж стал, как шёлковый. На следующий день он подарил мне громадную корзину цветов и даже купил мирру. Я, конечно, поделилась ей  с Моной.
Обкончавшись под розгами, Энди стал трахаться со мной отчаянно красиво. Он стал заботливым любящим мужем. Я забеременела уже через два месяца. Недавно я родила девочку, мы назвали её Натали. В честь моей московской подруги Натальи. Ведь если б не её эротический салон в Москве… не знаю, что бы случилось. Наверно, Энди расстался бы со мной. А так у нас есть дочка. Крестницей у девочки стала миссис Мона.

За время моей беременности розги от миссис Моны потребовались Энди лишь один раз. Это было так. Он вдруг грубо полез ко мне еб***ся, когда я была на девятом месяце беременности. Осёл! Он ведь знал, что в моём животе живёт наша девочка, что она вот-вот появится на свет.
— Миленький, надо остудить твой пыл, — сказала я ему. — Завтра вечером получишь у миссис Моны свои законные сто розог.
Он опешил:
— За что?
Вспоминаю, что я ему ответила, и как было дальше. Кажется, был сущий театр…


— Не за что, а для чего, —  объясняю ему. — Буду смотреть, как ты обкончаешься под розгами у миссис Моны. Мой супруг в силах доставить такое удовольствие своей беременной жене? К тому же хочу, чтоб ты помнил своё место. I am your owner, — жёстко добавляю.
Поскольку он молчит и густо покраснел, то я продолжаю:
— Специально назначила порку на завтра, чтоб у тебя было время предвкушать это неземное удовольствие. Лёжа с голой попкой, ты, милый, может быть, кончишь только от одного вида розог в красивых руках миссис Моны. Но сто розог она даст тебе в любом случае.
Он по-прежнему молчит. Чтобы его расшевелить, говорю:
— Honey! ты чем-то недоволен? Тебе требуется больше ста розог? Ты скажи, это легко устроить. Мона выполнит твою просьбу.

Весь оставшийся день Энди избегает общаться с миссис Моной, что совсем не просто в нашем небольшом двухэтажном доме. Вечером, когда она ушла, он долго канючит, просит отменить порку. Говорит, что для взрослого мужчины это стыдно. «Ха! что-то новенькое, — думаю я, — раньше он не особенно стеснялся мистресс из Натальиного салона».
Перед сном Энди просит, чтоб я сама высекла его, раз уж надо.
— Милый, у меня на это нет сил. К тому же это может быть вредно для нашего ребёнка. Малышка не должна знать, что маме приходится воспитывать её отца розгами.
В ответ он целомудренно целует меня в щёчку. Наверно, надеется, что завтра я отменю экзекуцию. Глупый, глупый тембо. Дженни не меняет своих решений. Тем более что я уже предупредила Мону о завтрашнем спектакле в домашнем театре. Она сказала на суахили: давно пора, моя девочка. Пока не знаю, что она имела в виду.

На следующее утро Мона приносит к нам целую охапку свежих bamboo canes. Потом я помогаю ей готовить обед. Заодно обсуждаем на суахили сценарий вечернего представления. Мона уверяет, что если мужа не воспитывать, то рано или поздно даже самый лучший супруг испортится. Ну да, — говорю я, — самый главный капитал в нынешнем мире это внимание и забота. А лучший муж – это поротый муж.
Мона согласна, но добавляет, что мужа надо ещё регулярно доить. Говорит, что male milking – лучшее лекарство от любых невзгод в браке. Меня подмывает спросить, как она обращалась со своим мужем-итальянцем, но я стесняюсь. Сама расскажет, если захочет. Ещё Мона уверяет, что мужчин лучше всего доить розгами. Я тотчас вспоминаю, как Энди обкончался под её розгой и дилдоу. Даже слегка возбуждаюсь от того видения. Спрашиваю, может ли она подоить Энди одними только розгами, без дополнительных игрушек? Мона широко улыбается и говорит: “Hakuna matata”. Потом спрашивает о количестве розог для Энди. Я говорю, что это на её усмотрение.
— But not less than one hundred strokes, — специально уточняю in English на тот случай, если Энди слышит наш разговор.
— Why is it so? — спрашивает Мона.
Говорю, что уже обещала мужу его законные сто розог. Потом заявляю, что хочу видеть, как он кончит. Миссис Мона смеётся, добродушно хлопает меня по спине.  “Hakuna matata”, — повторяет она.

За обедом Энди очень заботлив и нежен. Такого  люблю его безумно. Потом он снова упрашивает меня отменить предстоящее наказание.
— Ну, милый, — говорю, — во время беременности так мало развлечений. Дай мне хотя бы посмотреть настоящую домашнюю порку. У тебя классная задница, хочу видеть, как она страдает, — усмехаюсь я. Потом говорю уже серьёзно: — Раньше надо было думать.
В полседьмого вечера я отправляю Энди в спальню. Идёт беспрекословно. Похоже, он ещё надеется, что в последний момент я отменю порку. Глупый, смешной тембо! Сегодня миссис Мона будет доить тебя розгами. Она переоделась для домашнего спектакля. На ней белое приталенное платье-миди, неизменная цепочка с серебряным крестиком на шее, белые босоножки с семисантиметровым каблуком, хотя ноги у неё чуть полноваты. Возраст, — отмечаю я.

Ровно в семь часов Мона берёт охапку bamboo canes, вместе идём в спальню. Энди послушно лежит голый, попкой вверх. Очень хорошо! При миссис он уже не вскочит с постели голый – постесняется. Сажусь в кресло так, чтобы видеть лицо мужа. Мона вываливает охапку бамбуковых розог на стол в спальне, привязывает руки и ноги Энди к кровати. Я сожалею, что в Малинди у нас нет spanking bench; её можно было бы поставить во дворе и устроить outdoor caning.
Когда процедура художественного связывания закончена, Мона садится на стул рядом со мной, закидывает ногу на ногу, строго смотрит на Энди. Тот легко ловится на этот нехитрый приёмчик и ошарашенно глазеет на ноги чернокожей дамы. Миссис Мона поворачивается ко мне и многозначительно усмехается.
— Милый, — говорю мужу, стараясь раззадорить его ещё больше, — когда ты кончишь под розгами миссис Моны, дай знать. Зачем тратить на твою попку лишний бамбук?! Хотя сто розог получишь в любом случае.

…Мона встаёт со стула, царственно идёт к столу, где лежат бамбуковые розги. Становится к Энди в пол-оборота, начинает испробовать каждую розгу в воздухе. Раздаётся жуткий свист. Вижу, как Энди инстинктивно сжимает попку.
— Милый, не забудь после порки поблагодарить миссис, следует поцеловать ей руку. Думаю, что тебе как джентльмену надо всегда целовать руку миссис Моны при встрече с ней.  Заодно будешь вспоминать, как тебя секли,  — ухмыляюсь я.
Выбрав понравившуюся розгу, миссис Мона приступает к teaching, назовём это так. Она даёт Энди двадцать розог, потом идёт к другой стороне кровати и даёт ещё двадцать штук.
— Where are we at? — нарочито громко, чтобы слышал супруг, спрашиваю у Моны.
— Forty, — отвечает она.

Энди не голосит, как обычно, а лишь негромко вскрикивает. Когда Мона широко замахивается розгой, подол её платья задирается выше колен. Мой муж с вожделением пялится на её ноги, что начинает меня раздражать. На суахили, чтоб муж не догадался, говорю ей об этом. Мона отвечает, что так он быстрее кончит.
Получая четвёртую порцию в двадцать розог, Энди в экстазе кричит:
— Я люблю тебя, Джей! Только тебя одну! I love you, Jennifer!  — зачем-то повторяет он in English.
Тотчас Мона лупит его попку ещё сильней, а через минуту делает паузу.
— Милый, надо понимать так, что ты кончил, — цинично изрекаю я. — Did you cum? Is it so?
Он молчит; миссис Мона кивает, подтверждая мою догадку.
— Но до сотни осталось ещё два десятка розог, — говорю, — я считала. Что мы будем делать мой муж?
— Я люблю тебя, Джей! — снова повторяет он.
— Okay! — улыбаюсь, — значит, show must go on.
Миссис Мона берёт свежую бамбуковую трость и продолжает teaching. Когда учёба закончилась, напоминаю мужу:
— My dear, kiss missis Mona’s hand!
Миссис Мона царственно подносит руку к губам Энди. Он целует, потом произносит: “Thank you, missis Mona!”
Молодец, хороший мальчик. Мона, довольная, радостно ухмыляется.
У каждого свой рай на земле.



Copyright © 2017 by  Andrei E.Gusev