О первых творческих шагах М. Цветаевой

                К 125-летию со Дня Рождения М.И.Цветаевой
                26 сентября 1892, Москва — 31 августа 1941, Елабуга

               
                1.Вместо вступления. "День был субботний: Иоанн Богослов". /М.Ц.


                Много приблизительного написано о первых литературных шагах Марины Цветаевой. Существует точка зрения, что юная Цветаева была с юности активна только за письменным столом, то есть "сама с собой", ибо изначальная "самость", или "диалог с собственной душой" не допускали ни учителей, ни других "школ". Это не соответствует действительности. Ведь родилась Цветаева не в «простой русской семье»: её отец, Иван Владимирович Цветаев, был профессором-искусствоведом, создателем музея изобразительных искусств, мать, Мария Мейн (по происхождению — из обрусевшей польско-немецкой семьи) - пианисткой, ученицей знаменитого А. Рубинштейна, дед – известнейшим историком. Из-за чахотки матери Марина Цветаева подолгу жила в Италии, Швейцарии, Германии, где получила прекрасное образование в пансионах Лозанны и Фрейбурга. 

         Марина с детства оказалась в океане мировой культуры, совершенно свободно владела немецким и французским языками, а первые свои стихи начала писать в 6 лет одновременно по-русски, по-немецки и по-французски.  Увлекалась чтением в подлиннике произведений Гёте, Гейне и немецких романтиков, обожала "Нибелунгов", "Илиаду" и "Слово о полку Игореве", ценила творчество Гавриила Державина, крайне близким ее поэтическому мировоззрению был Николай Некрасов. Среди самых любимых стихов гениальных русских поэтов - "К морю" А.Пушкина и "Свидание" М.Лермонтова.

                С 15 лет Марина Цветаева читает Достоевского "с "карандашом", отчёркивая и выписывая нужные мысли. Она проявляла острый интерес к его размышлениям о природе сильной личности, каким для неё был (и на всю жизнь остался)  Наполеон. Наверно, ей самой хотелось с детства понять: почему дух Наполеона так волнует её, в чём она родственна ему?! Ища ответ, она напишет своему другу П.И. Юркевичу отзыв (13 июля 1908 г.) на впервые прочитанный ею "Подросток" Достоевского, выписав такие мысли: "Сильному человеку иногда очень трудно перенести свою силу. Эти люди выбирают Бога, чтоб не преклоняться перед людьми <…>". (VI, 21). Эти слова в полной мере можно отнести и к самой Цветаевой. В юношеском стихотворении "(Бонапартисты)" обожествление Наполеона, как кумира, названо юной поэтессой "роковой" любовью.

             Цветаева родилась в Москве. Небольшой дом в Трехпрудном стал олицетворением цветаевской Москвы. Здесь, 26 сентября (8 октября) 1892 года в доме номер 8, она родилась и провела всё детство. Сама Цветаева отмечала свой день рождения 9 октября, связывая его с днём поминовения апостола Иоанна Богослова по православному календарю. «Трехпрудный» дом, построенный чуть ли не в пушкинские годы и представляющий собой одноэтажное деревянное здание с внутренним двориком, наподобие тех, что рисовал художник Поленов, был в революцию снесен, и в этот переулок Марина Цветаева больше никогда не приходила.

Высыхали в небе изумрудном
Капли звезд и пели петухи.
Это было в доме старом, доме чудном...
Чудный дом, наш дивный дом в Трехпрудном,
Превратившийся теперь в стихи.(М.Ц.)
            

             В конце 1911-начале 1912 годов поэтесса Марина Цветаева очень временно жила в одной из квартир шестиэтажного доходного дома в Сивцевом Вражке. В квартире № 11, на шестом этаже, в начале октября 1911 она поселилась со своим женихом Сергеем Эфроном и его сестрами – Верой и Лилей. Она переехала сюда из родительского дома в Трехпрудном переулке, здесь прожила несколько месяцев до свадьбы и отъезда в свадебное путешествие. «У меня большое окно с видом на Кремль,- писала она. - Вечером я ложусь на подоконник и смотрю на огни домов и темные силуэты башен. Наша квартира начала жить. Моя комната темная, тяжелая, нелепая и милая. Большой книжный шкаф, большой письменный стол, большой диван — все увесистое и громоздкое. На полу глобус и никогда не покидающие меня сундук и саквояжи». Это был период растущей известности Марины Цветаевой как поэта – в это время готовился к выходу второй сборник ее стихов «Волшебный фонарь», а в январе 1912 года она победила на Всероссийском конкурсе поэтов и получила золотую медаль за лучшее стихотворение на строки Пушкина. Сейчас этот дом продолжает оставаться жилым, но является объектом культурного наследия и на нём висит соответствующая памятная доска.

              В Борисоглебском переулке(дом №6), где Марина Цветаева поселилась в сентябре 1914 года вместе со своим мужем Сергеем Яковлевичем Эфроном и дочерью Алей, прошла ее молодость.В этом доме в 1992 году — в столетие со дня рождения М. И. Цветаевой - был открыт музей её имени.

               Где,  чему и как училась Марина Цветаева? Огромное влияние на формирование её характера оказывала мать, которая мечтала видеть дочь музыкантом. В 1899—1902 гг. Цветаева училась в Музыкальном Общедоступном училище В. Ю. Зограф-Плаксиной в классе фортепиано. В 1901—1902 гг. училась в Четвёртой женской гимназии. Осенью 1902 г. из-за обнаруженного у М. А. Цветаевой туберкулёза вместе с семьёй уехала на Итальянскую Ривьеру, жила в Нерви близ Генуи. В 1903—1904 гг. училась во французском пансионе сестёр Лаказ в Лозанне, в 1904—1905 гг. — в пансионе сестёр Бринкман во Фрайбурге. В конце лета 1905 г. Цветаевы вернулись в Россию. Марина вместе с матерью и сестрой Анастасией жила в Ялте, где готовилась к поступлению в гимназию. Летом 1906 г. И. В. Цветаев перевёз их в Тарусу, где 5 июля М. А. Цветаева скончалась. В сентябре 1906 г. Цветаева поступила пансионеркой в четвёртый класс женской гимназии им. В. П. фон Дервиз, из которой через полгода была исключена за свободомыслие и дерзость. Не прижилась она и в гимназии А. С. Алфёровой. В сентябре 1908 г. поступила в шестой класс частной женской гимназии М. Т. Брюхоненко, которую и окончила через два года. Летом 1909 г. Цветаева предприняла первую самостоятельную поездку за границу. В Париже, в Сорбонне она записалась и прошла летний университетский курс по старофранцузской литературе.

              Общеизвестно, что Марина Цветаева не интересовалась точными науками. В одном из писем Юрию Иваску говорит о своем «математическом ничтожестве». По воспоминаниям бывших гимназисток, с которыми она училась, Марина Ивановна была очень способна в гуманитарной сфере и мало прилагала усилий к точным наукам. На уроках математики, как, впрочем, и на других, читала книги.  И обращала на себя внимание вовсе не усидчивостью и прилежанием, а необычной широтой культурных запросов и категоричностью оценок.  Да и вообще учеба Марины Цветаевой проходила нерегулярно: переходя из одной гимназии в другую и окончив семь классов, она не стала сдавать экзамены для поступления в восьмой педагогический класс. Её увлёк мир поэзии и жажда исповедальной причастности к нему.


                2. Влияние и уроки символизма.

                Нужно петь, что все темно,
                Что над миром сны нависли...
                М.Цветаева "Брюсову".               
               
             Редко говорится, какое влияние на неё оказал Валерий Брюсов(1 декабря 1873, Москва — 9 октября 1924, там же), о знакомстве с которым она могла только мечтать с юности.   "Стихи Брюсова я любила с 16 л<ет>  по 17  л<ет> -  страстной  и краткой любовью", - писала М.Цветаева. В экспериментаторском творчестве Брюсова юная гимназистка искала и находила "алмазы" - крупицы чуда, которые перекликались с  собственной душой, ищушей опоры и превозмогавшей смертельную тоску в преддверии праздника.  Именно такое ощущение защищённости и внутренней "гавани" она испытывала от поэзии В.Брюсова. И можно утверждать, что юношеские стихи будущего "Вечернего альбома" написаны под впечатлением произведений прославленного "мэтра" символистов. Анна Саакянц писала о творческой фанатичной  одержимости Марины в отношении Брюсова. "Три тома его "Путей и перепутий" она приобрела и переплела в один фолиант, на корешке которого золотым тиснением заказала обозначить: "М. Ц. " Вероятно, это произошло в начале 1910 года; на титульном листе третьего тома надпись: "М. Цветаева. Москва, 23 февраля 1910 г.".

           Это было время становления Серебряного века, атмосфера которого получила своё выражение в первые полтора десятилетия двадцатого века. И всё же понятие «Серебряный век» уместно применять к образу мышления, который, будучи не одинаковым для художников самых различных направлений и даже враждовавших при жизни между собой, в конечном счёте слил их в сознании потомков в некую неразделимую плеяду,  формировавшую специфическую атмосферу Серебряного века. Искусство и философия Серебряного века отличались элитарностью, интеллектуализмом. Философ Бердяев писал: "Это была эпоха пробуждения в России самостоятельной философской мысли, расцвет поэзии и обострение эстетической чувственности, религиозного беспокойства и искания, интереса к мистике и оккультизму. Появились новые души, были открыты новые источники творческой жизни, видели новые зори, соединяли чувство заката и гибели с надеждой на преображение жизни. Но всё происходило в довольно замкнутом кругу...»

                Это был расцвет литературы русского модерна во всём многообразии его художественных, философских, религиозных поисков и открытий.  На самом деле в хронологических границах этого периода сосуществовали самые различные по происхождению и эстетической направленности явления: модернистские течения, поэзия классической реалистической традиции, крестьянская, пролетарская, сатирическая поэзия...  Поэты Серебряного века (и русского модерна в общем)  стремились к  отказу от наследия «шестидесятников» с их материалистическо-социальным уклоном, а стремились продолжать традиции русской поэзии, для которой были важны сами по себе человек и  его  чувства и мысли по отношению к вечности, к Богу, к Любви и Смерти.

               И подтвердить сие надлежало путём искусства  силы слова. Новый виток жизнетворчества русской поээзии означал неразделимость личности творца и его искусства через погружение в стихию слова и поиск новых средств выражения.  Александр Блок в 1910 году утверждал: «Солнце наивного реализма закатилось; осмыслить что-либо вне символизма нельзя». Речь шла не только о смысле, но и о стиле: важны стали звук, музыка слова и полное погружение в стихию.  Ярчайшими поэтами,составившими духовное ядро Серебряного века, явились Валерий Брюсов, Фёдор Сологуб, Иннокентий Анненский, Александр Блок, Максимилиан Волошин, Андрей Белый, Константин Бальмонт, Анна Ахматова , Николай Гумилёв, Марина Цветаева, Вячеслав Иванов, Игорь Северянин, Борис Пастернак, Георгий Иванов и многие другие.

            Осенью 1909 г. Цветаева посещала лекции и клубные собрания при издательстве московских символистов «Мусагет», через год — собрания кружка «Молодой Мусагет», что значительно расширило круг её литературных знакомств. В марте 1910 года происходит случайная встреча с поэтом Брюсовым в книжном магазине Вольфа на Кузнецком, после которой Цветаева немедленно пишет ему несколько щекотливое письмо. Он  дает рецензию на ее "Вечерний альбом".  Судьба сложилась так, что Брюсов поначалу стал невольным "средством", а отнюдь не сознательным помощником, вхождения Марины Цветаевой в "большую литературу". В. Брюсов, считая ее «несомненно талантливой», при этом отмечал «жуткую интимность» ее стихов.

            Но по поводу своего второго сборника  «Волшебный фонарь», в котором В. Брюсов отмечал узость темы, небрежность и слабость, М.Цветаева в 1912 году язвительно ответила ему на критику.

Я забыла, что сердце в вас — только ночник,
Не звезда! Я забыла об этом!
Что поэзия ваша из книг
И из зависти — критика. Ранний старик,
Вы опять мне на миг
Показались великим поэтом… (М.Ц.)

            Зимой 1910/1911 гг. Цветаева написала свою первую критическую статью «Волшебство в стихах Брюсова». М.Цветаева сравнит "немузыкальную" поэзию Брюсова с "гранитным берегом", возвышаюшимся над рекой живой поэзии и ограничивающим её. "И  какой  же это поэт?  Русский  - достоверно,  поэт  -  достоверно тоже:  в пределах  воли человеческой - поэт. Поэт предела". - выносит свой приговор Цветаева.

           Марине Цветаевой действительно было свойственно "равенство дара души и глагола"- этот редкий дар сделал ее непревзойденной. Но литературных кругов  Цветаева чуралась, сама Поэзия была для нее высокой страстью души. Наверно поэтому  свой юношеский «Вечерний альбом " гимназистка 7 класса втайне издаст за собственные деньги, что в то время сделать было несложно. Цветаева сама писала об этом так: "Первая моя книга "Вечерний альбом" вышла, когда мне было 17 лет - стихи 15-ти, 16-ти и 17-ти лет. ...Книгу издать в  то время было просто: собрать стихи, снести в типографию, выбрать внешность, заплатить по счёту - всё. ...По окончании печатания свезла все 500 книжек на склад, в Богом забытый магазин Спиридонова и Михайлова." И признается с годами: "Литератором я так никогда и не сделалась, начало было знаменательным".   Раскрыть и обнародовать уникальное дарование  юной поэтессы Господь препоручил уже другому человеку. Начало тому положил Максимилиан Волошин. В московском издательстве «Мусагет» 1 декабря 1910 года состоялась встреча двух великих поэтов Максимилиана Волошина и Марины Цветаевой.


                3. "Безнадежно-взрослый Вы? О, нет!"./ М.Ц.

                Макс, до чего мне вечно
                Было в твоей груди!
                М. Цветаева "Волошину".

 
                Максимилиан Александрович Волошин (фамилия при рождении — Кириенко-Волошин; 16 мая 1877, Киев, Российская империя — 11 августа 1932, Коктебель, Крымская АССР, СССР).  Первый  сборник самого Волошина «Стихотворения. 1900—1910» вышел в Москве в 1910 году, когда Волошин стал заметной фигурой в литературном процессе: влиятельным критиком и сложившимся поэтом с репутацией «строгого парнасца».

                Жизненные и творческие пути М.Волошина и М.Цветаевой были предначертаны и освещены "свыше". Так же как её - ни с кем ни сопоставимая - гениальность. Он одним из первых увидит в таланте Цветаевой надежду и будущее российской поэзии. Как известно, он стал одним из первых литературных критиков и поэтов, откликнувшимся на выход в свет дебютного поэтического сборника Цветаевой "Вечерний альбом" - поэтическим посланием к поэтессе ("К вам душа так радостно влекома...") и отзывом на её книгу в газете "Утро России".  Отзыв Волошина о сборнике начинающей поэтессы был не только первым, но и самым доброжелательным. "Волошин сразу оценил и полюбил поэзию молоденькой Марины Цветаевой, пригрел ее", - писал Илья Эренбург {Эренбург И. Люди, годы, жизнь. - М., 1961. С. 183.)
          
               Роль Волошина в судьбе Цветаевой неоспоримо велика. И можно с уверенностью признать, что именно Волошин стал для неё первым проводником в реальный мир литературного сообщества. Волошин ввёл Марину в свой круг, который её принял и отчасти сформировал. Именно в Доме Волошина, она познакомилась или подружилась с некоторыми писателями и поэтами профессионального уровня. Достаточно назвать такие имена, как поэты А.Белый и О.Мандельштам. художники  По словам литературоведа Р.С. Войтеховича в 1910 г. Волошин «удочерил» Цветаеву. Критик в своей статье "Три заметки на тему «Цветаева и Волошин»" несколько безапелляционно, но в чем-то справедливо заметил, что "кроме плодов своего мастерства, Волошин поделился с Цветаевой и самим мастерством, кроме себя — подарил многих других людей, и не только людей — идей (в том числе «сокровенных», «эзотерических»), не говоря уже о книгах, по которым и надлежит восстанавливать «истинную» биографию всякого поэта и прозаика. Волошин был литературной «нянькой» Цветаевой".            

                Вот кратчайшая летопись...
              В день знакомства Цветаева подарила Волошину свой первый сборник стихотворений «Вечерний альбом» и сделала надпись на нем: «Максимилиану Александровичу Волошину с благодарностью за прекрасное чтение о Villiers de l'isle-Adam <Вилье де Лиль-Адане>. Марина Цветаева». Сейчас эта книга находится в фондах Дома-музея М. А. Волошина. А уже 11 декабря 1910 года в газете «Утро России» появилась статья М. Волошина «Женская поэзия», в которой он писал о книге Цветаевой: «Она вся на грани последних дней детства и первой юности. Если же прибавить, что ее автор владеет не только стихом, но и четкой внешностью внутреннего наблюдения, импрессионистической способностью закреплять текущий миг, то это укажет, какую документальную важность представляет эта книга, принесенная из тех лет, когда обычно слово еще недостаточно послушно, чтобы верно передать наблюдение и чувство. «Вечерний альбом» - это прекрасная и непосредственная книга, исполненная истинно женским обаянием».

             В мае 1911 года юная Марина Цветаева и её старшая сестра Анастасия впервые приехали в Коктебель. Макс познакомил сестер со своей мамой Еленой Оттобальдовной Волошиной-Кириенко(Пра). Случайная встреча с Сергеем Эфроном оказалась судьбоносной. В июле 1911 года сёстры Цветаевы и Сергей Эфрон уехали в Москву, но впечатления о проведённом у Волошина времени остались с Мариной Цветаевой навсегда. "Это лето было лучшее из всех моих взрослых лет, - благодарила она Макса, - и им я обязана тебе". 27 января 1912 года состоялась свадьба Марины Цветаевой с Сергеем Эфроном.

          Волошин несколько раз был у них в гостях в Сивцевом Вражке – во время своего приезда в Москву в феврале 1912 г., как раз когда вышла в свет вторая книга стихов Марины Цветаевой "Волшебный фонарь", которую она ему с гордостью подарила. Его мать, Елена Оттобальдовна Волошина или Пра, как звали ее близкие, подолгу гостила в этой квартире и была неизменной душой веселого «обормотского» общества. Жизнь в квартире текла весело – здесь каждый день бывали гости, устраивались шумные застолья – за бесконечные шутки, дурачества и мистификации, которые так любили и хозяева, и гости, их квартиру прозвали «обормотником», а их самих – «обормотами» - это прозвище приклеилось к ним еще с лета, когда шумная компания весело проводила время в Коктебеле, в доме поэта Максимилиана Волошина.

               В конце апреля 1913 г. в Коктебель приезжает Цветаева с дочерью и мужем; здесь она пробыла до 14 августа. Пробыв недолгое время в Москве (где 30 августа скончался отец, Иван Владимирович Цветаев), Марина с семьей снова едет в Крым, в Ялту.17 октября состоялся их переезд в Феодосию, и всю зиму 1913-1914 гг. не прекращается частое общение Волошина с Мариной и ее сестрой Анастасией и с С.Эфроном. Лето 1913 года, проведённое поэтессой в Коктебеле вместе с мужем Сергеем Эфроном и маленькой дочерью Алей явилось на редкость счастливым в ее жизни. Здесь сочинены и прозвучали произведения "Моим стихам, написанным так рано...", "Идёшь на меня прохожий...", "Вы идущие мимо меня...", "Мальчиком, бегущим резво...", "Я сейчас лежу ничком...", "Идите же! Мой голос нем" и другие.          

               В 1933 году, находясь заграницей, она уже посмертно посвятит  своему другу и учителю очерк «Живое о живом» и стихи, создав наиболее глубокий и вдохновенный его образ. Их имена - по праву рядом. И её воспоминания о нём и времени проведенном в Доме Большого Человека  - яркое тому подтверждение.

Цветаева воспоминанья шлет.
Желанней гости на планете нету!
В том доме Дух ее досель живет,
И оживляет стих любви планету.

Марины новоявленные строки
Хозяину сакрального смычка –
Предстанут юной девой светлоокой,
Чей образ рядом с ним... и на века!(Е.Г.               


                4. "Я полюбила Вас, Анна Ахматова". /М.Ц.


              С творчеством Анны Ахматовой Марина Цветаева познакомилась в 1912 году, когда прочла её книгу «Вечер», и на долгие годы сохранила восторженное отношение к ней. Цветаева посвятила Ахматовой сборник «Версты», изданный в 1922 году, и 11 стихотворений, адресованных непосредственно Ахматовой в сборнике «Версты».
 
               Встречалась ли Цветаева с Ахматовой? В ранней молодости нет, хотя Анна была всего на три года старше Марины. Они могли бы встретится в Коктебеле у Волошина, где собирался в то время литературный и артистический столичный "бомонд". Но этого не произошло.  Думаю, во многом потому, что в нашумевшей "дуэли" Гумилёва и Волошина из-за Черубины де Габриак, Марина безоговорочно приняла сторону последнего. Анна Ахматова, которая вскоре вышла за Гумилёва, никогда не приезжала к Максу в Коктебель в гости и  в душе неприязненно относилась к нему.

       И тем не менее, поэтессы знали друг друга знали, но по стихам. У Марины, которая полюбит Анну Ахматову на долгие четверть века, есть стихотворение, 1915 года, посвященное ей, в котором она прямо говорит:
 
В утренний сонный час,
- Кажется, четверть пятого, -
Я полюбила Вас,
Анна Ахматова.(М.Ц.)

           Да, в жизни они не общались, а написала о ней сама Ахматова лишь один раз. Вот её "Поздний ответ" Марине Цветаевой:

Белорученька моя, чернокнижница...
                М.Ц.

Невидимка, двойник, пересмешник,
Что ты прячешься в чёрных кустах,
То забьёшься в дырявый скворечник,
То мелькнёшь на погибших крестах,
То кричишь из Маринкиной башни:
"Я сегодня вернулась домой.
Полюбуйтесь, родимые пашни,
Что за это случилось со мной.
Поглотила любимых пучина,
И разрушен родительский дом".

...
Мы с тобою сегодня, Марина,
По столице полночной идём,
А за нами таких миллионы,
И безмолвнее шествия нет,
А вокруг погребальные звоны
Да московские дикие стоны
Вьюги, наш заметающей след.
                1940, 1961.
 
            А встречались ли они вообще? Оказывается, всего два раза за жизнь. В июне 1941 года. В Москве. Первый раз - на Большой Ордынке, в доме 17, в квартире Ардова, где Ахматова всегда останавливалась, когда приезжала из Петербурга в Москву. А второй раз - в Марьиной роще у Н. И. Харджиева. Ахматова написала об этом в своих кратких набросках 1959 года, спустя 18 лет, когда Цветаева, после смерти, наконец, "вернулась в свою Москву... королевой". И наброски эти сдержаны до сухости.

                Судя по всему, обе поэтессы остались недовольны друг другом и своим общением, от которого они ожидали чего-то большего. Когда Цветаева прочитала Анне свои новые вещи, "Поэму воздуха" и т. д., Ахматова, может быть, тактично промолчала и не сказала ей, что считает эти вещи "заумью", но Марина поняла, что она хотела сказать.  Когда Ахматова прочитала Марине кусок своей "Поэмы без героя", Марина вместо того, чтобы бонтонно похвалить ее, ободрив тем самым свою богиню, язвительно сказала, что надо "обладать большой смелостью, чтобы в 41-м году писать об Арлекинах, Коломбинах и Пьеро", то есть как бы сказала, что эта поэма - "старомодный хлам".
          
                В.Е. Ардова вспоминала о встрече  между Анной Ахматовой и Мариной Цветаевой, которая состоялась 7 -8 июня 1941 года в её московской квартире на Ордынке: «Волнение было написано на лицах обеих моих гостий. Они встретились без пошлых процедур «знакомства» . Не было сказано ни «очень приятно» , ни «так вот Вы какая» . Просто пожали друг другу руки… Когда Цветаева уходила, Анна Андреевна перекрестила её».


                Ахматова напишет потом: "Страшно подумать, как бы описала эти встречи сама Марина, если бы она осталась жива, а я умерла бы 31 августа 1941 года. Это была бы "благоуханная легенда", как говорили наши деды. Может быть, это было бы причитание по 25-летней любви, которая оказалась напрасной..." . Своеобразие отношений Ахматовой и Цветаевой проницательно определила Ариадна Эфрон: «Марина Цветаева была безмерна, Анна Ахматова – гармонична… безмерность одной принимала (и любила) гармоничность другой, ну, а гармоничность не способна воспринимать безмерность»…


                5. К портрету гения.

                Скажу тебе, что я — не человек,
                А только сон, который только снится.
                М.Цветаева.


           Какой же была Марина в годы ранней молодости?  Вот она двадцатипятилетняя, какой встретил её впервые писатель и поэт Илья Эренбург: «В ней поражало сочетание надменности и растерянности. Осанка была горделивой — голова, откинутая назад, с очень высоким лбом, а растерянность выдавали глаза: большие, беспомощные, как будто невидящие — Марина страдала близорукостью. Волосы были коротко пострижены в скобку. Она казалась не то барышней-недотрогой, не то деревенским пареньком». Он пишет, что она "совмещала в себе старомодную учтивость и бунтарство, пиетет перед гармонией и любовь к душевному косноязычию, предельную гордость и предельную простоту".

              Испытывая с детства периоды мрачных состояний души и депрессий, она превратится в человека огромной магнетической силы, одержимой во всём, что касается чувств, желаний, отношений. Не ошибусь, если скажу, что её поэзия зеркально отражала эмоциональные связи с другими людьми, привносившие в её жизнь цепь разлук и разочарований. Писать стихи, по мнению М. Цветаевой, - это все равно что "вскрыть жилы", из которых неостановимо и невосстановимо хлещут и "жизнь" и "стих".

            Жить для неё означало любить, воспринимая саму любовь во всей  многозначности и многоликости. Причём, она любила не "жизнь в любви", а само состояние души - её "тайного жара", по выражению Блока. Это и являлось ключом к её лирике - по выражению чувств равновеликой шекспировским страстям. Создав о человеке некую иллюзию и "воспарив" в заоблачную высь, она уже внутренне, как настоящий художник, "монтировала" в стихах предмет своих постоянных дум. Но тут происходит столкновение индивидуальностей, темпераментов и устремлений и... "приземление", которое всегда причиняло ей ушибы. Исход один - разрыв связей и освобождение.

            Сергей Эфрон в письме М.Волошину подробно описал "проявления характера" своей горячо любимой и столь же непостижимой жены. «Марина – человек страстей гораздо в большей мере, чем Вам представляется. Отдаваться с головой своему урагану – для неё стало необходимость, воздухом её жизни. Кто является возбудителем этого урагана сейчас – неважно... Почти всегда, вернее всегда, всё строится на самообмане. Человек выдумывается, и ураган начался. Если ничтожество и ограниченность возбудителя урагана обнаруживается скоро, Марина предаётся ураганному же отчаянью. …Что – неважно, - важно как. Ни сущность, ни источник, а ритм, бешеный ритм. Сегодня отчаянье, завтра восторг, любовь, отдавание себя с головой, и через день снова отчаянье. И всё это при зорком вольтеровски циничном уме. Вчерашние возбудители сегодня остроумно и зло высмеиваются. Всё заносится в книгу. Всё спокойно математически отливается в формулу. Громадная печь, для разогревания которой необходимы дрова, дрова и дрова. Ненужная зола выбрасывается, качество дров не столь важно. Тяга пока хорошая всё обращается в пламень. …Нечего и говорить, что я на растопку не гожусь уже давно».

         
        Сила стихов Цветаевой в завораживающем потоке все время меняющихся ритмов, находящихся в зависимости от характера и диапазона её собственных переживаний. Порой они похожи на  заговоры.  Не перестает удивлять сочная свежесть и гибкость интонационного строя стихов - от песенной распевности до торжественной  приподнятости. По жанру также разные, например, чеканные разговорно-бытовые, похожие на народные присказки, или иронически-упругие и насмешливые. Философия и психология вкупе с феноменальным владением словом потрясают. Но ни диалектика Толстого, или психологизм  Достоевского, которые исподволь звучат в её произведениях, не в состоянии "предотвратить" одно - неизбежность конца. Не умевшая примириться с жизнью и одержимая пафосом страдания, она вела непрестанный диалог и со смертью. Уже в  годы наступившей творческой зрелости, когда ей было чуть за тридцать, Сергей Эфрон с горечью сообщал в письме Волошину из заграницы: «Марина рвётся к смерти. Земля давно ушла из-под её ног. Она об этом говорит непрерывно. Да если бы и не говорила, для меня это было бы очевидным». (22 января 1924 г.).

               Истинных друзей у Цветаевой в силу её натуры, склонности проявлять свои симпатии и антипатии в категорической форме, почти не было. От близких она внутренне требовала безоглядной отдачи и растворения и, одновременно, противилась сему.  Марина Цветаева писала в одном из писем: «Я никогда не давала человеку право выбора: или всё – или ничего, но в этом всё – как в первозданном хаосе – столько, что человек пропадал в нём, терял себя, и в итоге меня…»  Волошин, которому она (по её словам) ничего в жизни не дала, кроме того, что она есть, был счастливым исключением.

И после  смерти бунтаря –
В мирах  блуждавшего скитальца, -
Марину озарит:  меня…
Любил, как понял: всю...без глянца! (Е.Г.

                Поразительно, но с ранней юности исступленные порывы души она могла  сочетать с необходимостью железной дисциплины, с работой "до седьмого пота". "Творческая воля есть терпение", - заметила она в одном из писем. Цветаева редко "углублялась" в тесты типа хроник, за исключением автобиографических моментов.  Она лишь "прикасалась" к источникам, толкуя их на свой лад. Творческий дух Поэта беспределен и в его власти весь мир: не только видимый, но и "за гранью".

Мы спим — и вот, сквозь каменные плиты,
Небесный гость в четыре лепестка.
О мир, пойми! Певцом — во сне — открыты
Закон звезды и формула цветка. (М.Ц.)

       Видимо, работа над стихами и спасала её от безысходности. Она часто говорила, что поэт – обречённый… Поэт должен гибнуть от общества, и от преследований общества она испытывала удовлетворение: «Меня грызут, но это нормально, ведь я же поэт, а поэтов ненавидят и преследуют». Себя она сравнивала с Пушкиным и смело заявляла: «Я не знаю женщины талантливее себя. Смело могу сказать, что могла бы писать, как Пушкин. Мое отношение к славе? В детстве — особенно в 11 лет — я была вся честолюбие. "Второй Пушкин" или "первый поэт-женщина" — вот чего я заслуживаю и, может быть, дождусь. Меньшего не надо...». Один из корифеев советского литературного Парнаса Илья Эренбург ещё в 1922 году предрёк ей небывалую славу, а её стихам - бессмертие. "Прекрасные стихи Марины Цветаевой останутся, как останутся жадность к жизни, воля к распаду, борьба одного против всех и любовь, возвеличенная близостью подходящей к воротам смерти". Так и случилось!

         
*    *    *

           Сегодня празднуется дата — 125 лет со дня рождения Марины Цветаевой. Как поэт, прозаик и драматург она состоялась именно в Москве. Написание и выход в свет сборников «Вечерний альбом» и «Волшебный фонарь» (1912; «Из двух книг», 1913) был периодом период ранних стихов, «полудетских», «девичьих признаний» начинающего Поэта. Нельзя не оценить и то - тех людей и обстоятельств, что сопутствовало становлению Поэта. Огромное влияние на её юношеское сознание оказали стихи самого признанного поэта-символиста начала ХХ века Валерия Брюсова.
         
              Но роль "проводника"  М.Цветаевой на пути к поэтическому Олимпу принадлежит М.А.Волошину. Действительно, для Цветаевой оценка, а, следовательно и поддержка её творчества была крайне ценна. Дружеские и творческие отношения М.Волошина и М.Цветаевой были определённо предначертаны "свыше". "М. Волошину, - писала она впоследствии, - я обязана первым самосознанием себя как поэта".

             Марина Цветаева с благоговением относилась к лире Анны Ахматовой и посвятила ей, на мой взгляд, строки более гениальные, чем лучшее у знаменитой и так любимой ею поэтессы, к сожалению, не удостоившей её в те годы даже личной встречи. Содружествовала и переписывалась с Борисом Пастернаком, чтила стих Осипа Мандельштама, боготворила Блока и освятила его память молитвенно прекрасными поэтическими циклами. Была знакома с Владимиром Маяковским и Сергеем Есениным, гибель которых болью потом отзовётся в её стихах. 
               
            Домом-музеем Марины Цветаевой продолжает вестись работа по судьбам её наследия. Книга «Летопись жизни и творчества Марины Цветаевой. Часть Первая» вышла в 2012 году и представляет собой первый отрезок жизни, от рождения до отъезда Марины Ивановны  за границу, с 1892 по 1922 годы. Дальнейшая работа с архивами призвана осветить белые пятна в жизни великой поэтессы.
                26.09.17
                Е. Грислис.


_______________________


Фото(из интернета):Елена Волошина (Пра), Максимилиан Волошин, Сергей Эфрон, Ариадна (Аля) и Марина Цветаева. Коктебель, 1913