Беженцы из Донецка

               
     К этому знакомству меня привела семейная беда. Надо было срочно ехать к врачу, вызвали такси. Машина появилась сразу, и поехали мы на другой конец города (на минуточку, наш город 50-и километровый). Сначала в поликлинику, а там срочно отправили в больницу. Молодой мужчина симпа-тичный, основательный, не суетливый, везде ждал и помогал. Это приводило мои расшатанные вдрызг нервы в состояние относительного покоя.
     На обратном пути разговорились. Южный акцент подсказал, что он не керчанин, которые говорят на чистом русском языке. О чем можно говорить с незнакомым человеком: кто мама, папа, есть ли семья, откуда приехал, так сказать, бытовые, не острые темы, в Крыму с чужими людьми о политике не говорят. Моего нового знакомого зовут Игорь, с женой Оксаной и дочкой Дашей приехали  из Донецка. Беженцы. Ух, ты! Вот это тема, но попутчик не хотел распространяться о жизни на малой родине. Говорили больше о родителях, семье. Папа был шофером, а потом на беду свою и всей семьи пошел работать в шахту. Где то через год в шахте произошел взрыв, его завалило лавой и он оттуда вышел больным человеком. Мама работала 17 лет кочегаром на шахте, а дома оставались 10-и летняя дочь и 6-и летний сын. Все сбережения семьи шли на лечение отца и восстановление его здоровья: санатории, больницы, поездки в Крым – все это стоило денег. Лечение не давало хороших результатов и почти тридцать лет у отца не проходят головные боли, да и ноги не держат его. Потом по очереди стали закрываться шахты, начался тот «бардак», который захватил весь бывший Советский Союз, короче, паны дерутся, деньги воруют, государственное имущество делят, а у всех остальных чубы трещат. Мать лишилась работы, а надо содержать дом, растить детей, лечить мужа. Старшая сестра его в 16 лет родила девочку, а в 17 начала работать продавцом в магазине. Игорь с 11-и лет вместе с пацанами собирали металлолом, чего греха таить, подворовывали уголь и продавали соседям: зарабатывали «копеечку» на свои детские забавы. В 15лет он уже официально работал на шахте, хотя и на поверхности. А где еще работать в городке с шахтерским названием. В 16 лет  поехал искать работу в Москве, где уже работала старшая сестра. Занимались мелкой торговлей сигаретами.
Столица нашей родины – это такие жернова, что из - под них выползают либо
раздавленные, искалеченные, либо выходят закаленные и возвращаются домой, или навсегда остаются в ней.
     Игорь приехал домой взрослым, усталым, а ему всего 18 лет, и женился.
Девочку, которую знал с детства, он увидел на свадьбе у брата. И вот уже 14 лет они вместе. Не столичный, «зеленый», по капризу или по «залету» прыжок на
шею родителям , а брак самостоятельных людей, хотя и очень молодых.
    В 2014 году началась война, которую они называют горем, несчастьем и
потерей дома.  Игорь с друзьями-добровольцами организовали блок-пост на  выезде из родного города – Шахтерска, безоружные, полуголодные.  Местные жители приносили им воду, еду, а главное сигареты.  Тут и командиры появи-лись.  Однажды ополченцам дали задание – рыть окоп. Не успели они закон-чить и половины окопа, как попали под  обстрел с той и другой стороны. Сутки они пролежали в том окопе, не поднимая головы, в открытом поле. Снарядом разорвало двух товарищей. Это была последняя капля несправедливости.
     Глава семьи должен был защитить своих девочек от обстрелов, страхов...
Куда везти… Родственники в Украине отказались принимать «предателей»,
нашлась дальняя родня в Керчи, которая согласилась их принять. На своей лег-
ковушке  Игорь зарабатывал днем и ночью. Не отказывался ни от какой другой
работы, чтобы обеспечить безбедную жизнь семье. Оксана тоже умеет очень многое. После школы она училась на «мастера маникюра, стрижки». Но после родов  что-то случилось с организмом и она не смогла работать в парикмахер-ской. Наводила красоту только друзьям и близким.  Работала в магазине вместо мамы. В Керчи, не имея российского паспорта, она бралась за любую работу: то в ЖЭКе, то на Переправе в «чебуречной», и, вообще, куда брали на работу. Они сняли квартиру, как говорит их дочь Даша, маленькую, но удоб-ную.
      В этом сентябре они были Дома.  Ночью где-то вдали громыхнуло, они подумали, что это гроза. Нет, это обстрел. Подзабыли, и это хорошо. Заодно получили паспорта ДНР, с которыми в Керчи можно устроиться совершенно официально на работу.
     Самый почитаемый и любимый член семьи – 12-и летняя Даша, папино
«все». Она барышня самостоятельная, подвижная, разговаривает со взрослыми
на равных. В школе первое время ее дразнили «беженкой», но вскоре все нала-
дилось. Главное ее слово – «добрый».
      - А, доброта – то, не сразу видна? – Я спросила.  Даша не ответила, задумалась.  Даша помогает людям: то ухаживает за старушкой, то кого-то в спортивную секцию или в детский сад отведет. Помощь другим ей не в тягость. С учебой у нее пока «не очень». Может в маленьком городке не так учили. Общим «собранием» порекомендовали идти стройненькой девушке в хореографию или в актерский кружок. Сегодня она хочет стать фотографом и показала свои снимки.  Мне показалось забавным, что подвижная Даша, когда  остается дома одна, папа- мама на работе, то она уберется в квартире, и так
ей хорошо: тишина, компьютер и чай.
     Так и живет маленькая, сплоченная семья, где для жены муж опора и добытчик, для главы семьи: «куда я без них…, а они без меня». И все они счита-ют счастьем здоровье друг - друга. Они продолжают помогать родителям, живущим в Шахтерске, которым  пересчитали пенсии с гривен на рубли и мама получает 2000 рублей, а папа 4000. На такие деньги не разживешься. Красный Крест выдает  «гуманитарку». Вот и ездят «новые керчане» и возят родителям продукты.
      К Керчи они постепенно привыкают – для кого-то это уже второй дом, для
другого город, в котором живет, а там далеко Родной Дом, а для третьего члена
семьи – «убежище». Все тоскуют по своей «малой родине» Шахтерску.
      Хорошие они люди – рабочие. Удачи им в России или, если захотят, возвращения на «малую родину».

                Октябрь 2016г.