Истинная какофония, часть 2

  С первыми лучами солнца он встает, но на свое место пока не идет. Ему хочется поиграть для себя, да и настроить гитару надо бы. Вытаскивая свой инструмент, он слышит какой-то шелест и перезвякивание. Гитара уже у него в руках, однако сознание решает пока что уйти. Он вроде видит кучу денег в футляре, но также понимает всю абсурдность видения. Если это игра воображения, то это самая жестокая игра, которая сделает ему только больно, когда окажется, что деньги – иллюзия.

  В последнее время работающая на автомате рука тянется к кучке денег, притрагивается к ней и сообщает мозгу, что все по-настоящему. Получив команду отбоя, Спэйси не может полностью успокоиться. Откуда взялись деньги, которые он с большим трудом порой зарабатывает за неделю? Не за один же день он их в самом деле смог заработать?

  Рука – снова без всякого спроса, – принимается пересчитывать общую сумму, как вор, которого интересует куш сорванный им. Но ведь он не вор! И тогда значит, что это заработок за один день?! Это невозможно! В некоторые вещи просто нельзя поверить пока не будет доказательств. Ну а раз он даже не помнил как вчера сидел и играл (еще вечером Спэйсиа казалось, что как и всегда), то нужно попробовать поиграть сегодня, чтобы полностью убедиться в своей бездарности. Тогда все точно встанет на свои места.

  С огромным трудом Спэйси выжидает до того времени, когда люди будут буквально мельтешить перед Эйфелевой башней и им, ее постояльцем. Затем, когда наступает конец его терпению, он выходит из своего проулочного укрытия и идет к рабочему месту. Так как вчерашних мелодий, извлекаемых своими пальцами он не помнит, приходится импровизировать. Он играет одну из своих мелодий, которую как-то написал в далеком прошлом. В ней есть и грустные, и веселые мотивы, только это еще не значит, что прохожим она тоже придется по душе. Однако, право, приходится!

  Его руки играют самую посредственную музыку, а некоторые уже начинают ненадолго останавливаться, кидать в, пока, пустой футляр франки и с нескрываемым трудом идти дальше. Да что не так с этими людьми?! Или, что не так со мной? Вчера, видимо, было так же. Одно отличие – он сидел в своих мыслях и совершенно не замечал, как бумажки и монетки летят к нему в футляр.

  Все это, в любом случае, не меняет последнего вопроса: что с ним не так? Но, насколько чувствовал себя Спэйси, с ним все прекрасно. То есть, ничего не изменилось. Так ли это? Что ж, пока деньги текут рекой, а с ним не происходит никаких других чудес, можно не паниковать. Возможно, он просто стал лучше играть. С усмешкой на губах Спэйси заиграл усерднее.

  Ну, вот день и подошел к своему логичному завершению. Его концерт пришелся по душе каждому французу, который прошел мимо. Несколько раз люди даже выстраивались вокруг него и ловили мотивы музыки, порой подтанцовывая. В эти моменты Спэйси старался не мигать, чтобы ненароком не вернуться обратно в кошмар. Все остальное вышло настолько феноменально, что даже его вчерашний заработок не стоял рядом. На сей раз своей обычной игрой (поправка – улучшенной каким-то чудом), он заработал налички на две недели вперед. И Спэйси нутром чувствовал, что эта золотая рыбка от него никуда деться не сможет. Откуда бы не взялся его резко возросший талант, он отпускать этот аккорд не станет и ценой собственной жизни.

  Впервые после провала всей своей жизни, он ложился спать счастливым. Больше прошлое не давило на него своим черным пальцем. Наконец-то настал близкий от свободы период. И сегодня кстати последний день когда он будет спать в этом мерзком проулке под открытым небом. Не завтра, так через день, два, а может и все три, но его кто-нибудь увидит и заметит в нем потенциал. До тех пор жизнь в нищете официально прекращается. И Спэйси искренне радовался тому, что так оно и есть, только все равно размышлял над некоторыми аспектами новой жизни, откладывая радость на второй план. Во-первых, тех денег, которые сейчас покоились у него в карманах, хватит не только на пару жалких булочек в день, но еще на комнату в недорогой гостинице. И то, пока недорогой. Потом все изменится. И так далее, и тому подобное, но размышлять пришлось недолго. Вскоре, мысли у него начали спотыкаться друг об друга и он все-таки уснул.


  Этой ночью ему пришлось вспомнить, что кошмары приходят не только наяву, но и во сне. Когда он ложился спать, такого ожидать не приходилось, потому что ложась спать он был слишком занят своим счастливым будущим. Соответственно, этим жутким наваждениям попросту неоткуда взяться, – но они явились. Теперь, Спэйси, весь вспотевший, лежал на рассвете дня и переваривал ушедший в небытие сон.

  Кошмар начался с весьма многообещающей ноты. Он стоял на сцене, в самом зените своей славы и играл что-то безумно-веселое на красной электронной гитаре. Позади, его группа, у которой тоже инструменты красного цвета, а впереди нескончаемая толпа их фанатов. Все кричат, что они лучшие, веселятся, дико танцуют друг с другом, сами по себе, в общем они все умеют заводить людей. Но когда дело доходит до припева, все преображается.

  Начинается это с инструментов. Из красных они делаются цвета крови и в самом прямом смысле хлещут этой жидкостью из всех своих щелей. Остальные этого не замечают, – ему становится противно и он пытается отбросить гитару. Однако ни остановиться, ни выкинуть музыкальный инструмент не получается. Только, он больше не может делать этих попыток, так как он вдруг становится одним из тех безумцев, кто стоит в первых рядах, прямо перед сценой, и безумно танцует, словно если они все остановятся, то умрут. И он в этот момент задался вопросом, если сейчас он сам находится среди толпы, то тогда кто играет и поет за него?

  Этот вопрос интересует его больше всего остального. Тогда он смотрит вверх и видит это безумное существо, которое уже толком и не играет ничего хорошего. Оно играет какую-то какофонию, а группа (вдруг он замечает, что они все тоже стали как существо заменившее его) начинает ловить ритм, коего в принципе и нет. Сзади его спину обрызгивает нечто красное, но он не оборачивается и вместо этого кричит во все горло.

  После, очередного уже, крика во сне, он смог покинуть свой ночной кошмар. И сейчас его настроение ни к черту, однако Спэйси понимает, что нужно идти работать. Через себя он берет чехол, с гитарой внутри, а также все свои припрятанные здесь пожитки, которые умещаются в один целлофановый пакет. Главное помнить, что сегодня последний день когда он пребывает в этом проулке и тогда краски чуть посветлеют.

  Игра на гитаре не идет. Не в том плане, что люди его игнорируют, просто не получается перебороть себя и играть что-то нормальное, или веселое, а вспоминая сон у него это сдерживать не выходит. Лишь он видит в сознании эту красную гитару, вспоминает дьявольские мотивы той мелодии, а еще не может полностью припомнить рожу того урода, который заменил его на сцене, все хорошее в нем растворяется. Будь у него друг, тот бы сказал: “Брось ты! Это всего лишь кошмар!”. Но друга никакого нет. Он абсолютно один.

  До дна у него были приятели, но все постепенно пропали. После, периодически попадались люди с которыми он сближался. К примеру, если взять тех придурков, которые пошли против закона и позвали его, а он отказался. И на этом все. Поэтому возразить его словам некому, поддержать тоже. Спэйси решил вслушиваться к своему единственному соратнику, к внутреннему голосу, чтобы услышать от него что-нибудь взбадривающее и повысить себе настроение. Голос только, в этот раз, предпочел промолчать. Все, что он мог самостоятельно, найти светлую сторону в том, что деньги продолжают течь в его чехол из-под гитары. Да только удовольствия никакого он от этого не испытывал. Тот сон оставил глубокую пустоту в позитиве и радости за собственный успех. Ведь было в нем что-то... Резкий ви-и-и-и, как будто в ухе просвистели, прервал его скучное треньканье.

  Он попытался найти источник, этого свистуна, однако никого не увидел. По крайней мере свистунов. Ну вот, ты уже сходишь с ума от своего успешного негатива. И снова его уши простреливает этот неизвестный свист. Словно гитара горит, он откидывает ее в сторону и ошалело встает. Люди смотрят на него с некоторым интересом. И он даже знает о чем они все думают и цитирует мысли окружающих в голове: Эй, смотрите, этого бездомного музыканта укусила какая-то пчела! Или, может, он слетел с катушек? Но не успевает Спэйси договорить за того усатого мужика, который подозрительно на него поглядывал, пока не скрылся в толпе, происходит еще один свистящий выстрел.

  Последний свист оказался продолжительнее и противнее, казалось, звук становится совсем другим, преображается в воздухе, пока летит до него. И он действительно изменился. Сначала незаметно нотки свиста сделались тяжелее, а к ним еще и другие тихие звуки добавились. Постепенно, пока он стоял и пытался найти источник, звуки набрали в силе и сделались неудержимыми. С этого момента в его голове звучала целая безудержная какофония разнообразного шума. Спэйси не смог выдержать своего безумия и скрылся в излюбленном проулке.

  Там, в мире, который невидим порой для граждан Парижа и тем более для туристов, где обитали крысы, тараканы, жадные птицы, любители попировать на мусорных контейнерах, все стало еще хуже. На мгновение ему показалось, что все закончилось и этот ор ушел из его головы, но это была только прелюдия. Здесь, в его голове, забарабанили, зашуршали, начали говорить на непонятном языке. Все это напоминало какой-нибудь жуткий ритуал, про которые он как-то в детстве вычитал в книжке деда.

  Спэйси не мог этого слушать, так как хватило бы еще двух секунд и он бы обезумел. В надежде, что это поможет, он закричал во все горло. И это оказалось плохим решением. От крика, который спасал его уже два раза в кошмарах, какофония вокруг только усилилась. Внезапное озарение заставило Спэйсиа поднять руки, чтобы попробовать отгородиться ими от звуков, только, он не успел. Сознание его покинуло.