Сахарный домик

      Тяжелое гудение извне прервало сон Муна. Перед слипающимися веками глаз появились очертания светло-серой камеры, освещенной холодным светом. Лицо болело от белого света, бьющего из окна, и очень хотелось чихнуть. Полностью очнувшись, Мун осознал, что он едет в скоростном поезде, постепенно тормозящем. За окном проносились влажные пейзажи, склоняющие в сон своей водянисто-серой гаммой. Мун приблизил бледное лицо к окну, всматриваясь в блеклый мир по ту сторону стекла.

      До призрачного горизонта вдалеке протягивались залитые дождем поля. Порой перед невыспавшимися глазами появлялись одинокие деревья, тянувшиеся отяжелевшей от воды тускло-зеленой листвой к сырой земле. Поля разрезали асфальтовые дороги, украшенные ледяным сиянием уличных фонарей, еще не выключенных. Взор угнетала постоянная горизонтальность окрестностей. На все давило пасмурное небо, нарисованное над полями и дорогами разбавленной акварелью серовато-голубого света, бесконечно тянущееся вслед за поездом. Чувствовалась всюду сонливость и мертвенность природы.

      Мун включил планшет, и в светлые глаза бросились внезапные ярко-черные цифры «7:28». Вспомнив время конечной остановки поезда, Мун начал медленно собираться к выходу, понемногу приходя в себя после тяжелого сна. Снаружи появились ездящие туда-сюда машинки, оживляющие застывшее пространство своими движениями. По стеклу окна стекали прозрачные капли дождя, стекающие на машины, превращая их в размытые пятна. Появились серые и синие здания, первые знаки приближающегося города.

      Проводник помог Муну выйти на перрон, обеспокоенный его самочувствием: ночью он случайно увидел, как Мун отрешенно ходил по коридору вагона, а минут через десять быстро вернулся обратно к себе. После сна Мун чувствовал себя лучше. Поблагодарив проводника, он вышел на зеркальную дождевую площадку перрона. От мертвого пейзажа окрестностей здесь не было и следа: светящиеся цифры и бегущие полосы светили на многочисленную рекламу, спрятанную от влажности за стекла в стенах. Влажная поверхность перрона под козырьком вокзала переливалась желтыми и красными бликами от мелькающих цифр курса валют и времени прибытия поезда.

      Через несколько минут Мун уже ехал в маленькой теплой машинке в глубь городка. Мун, еще совсем молодой парень, на время уехал из переполненного шумами мегаполиса в небольшой городок неподалеку. Болезненно реагирующий практически на все шумы, очень плохо спящий Мун собирался немного отдохнуть здесь и, если удастся, выспаться и набраться сил. В этом городке жили его родственники, у которых парень собрался пожить и восстановить здоровье. Сейчас машинка ехала по влажной черной дороге, извилистой трещиной зияющей между бледно-зелеными декоративными кустами и маленькими деревянными домами вдоль нее. В пути Мун заметил обильное присутствие самой разной рекламы в столь маленьком городке. Перед местным супермаркетом, сияющим своими белыми внутренностями, торчал баннер с саморазмораживающимися холодильниками. В витринах магазинов часто попадались плакаты с новыми айфонами, айпадами и ноутбуками. Автобус, который водитель Муна обогнал, украсили рекламой дешевой пиццы. Один из последних замеченных им постеров изображал бешеную кардиограмму, представляющую местную клинику.

      Машинка медленно проезжала мимо парка с темными ивами, своими тяжелыми ветвями подметавших землю. Неожиданно внимание парня привлек домик, спрятавшийся в тени ив. Он одиноко стоял вдалеке от остальных городских зданий. Небольшой, в глубине холодного сада, домик смотрел на Муна двумя окнами, похожими на два черных пустых глаза. Черные окна особенно выделялись на чисто-белой стене домика. Наверху красовалась высокая белая башенка, словно сложенная из кусков рафинада, увенчанная острым шпилем. Весь домик, спрятанный в мрачной растительности, парню разглядеть не удалось. Он привлекал своей необычной игрушечностью, но его странная чистая белизна, подчеркиваемая тенью зелени, да опустошенные окна угнетающе подействовали на Муна.

      Дом родственников находился по соседству с парком. Из окна прихожей Мун даже увидел часть боковой стены загадочного домика, скрывающегося от человеческих глаз. Комната парня тоже выходила окнами в сторону парка с домиком, и здесь, с высоты второго этажа, он смог разглядеть среди тусклой листвы остроконечную черную крышу, упирающуюся спереди в башенку. Внутри теплого дома Мун чувствовал себя лучше и безопаснее, и перестал обращать внимание на домик.

      За обеденным столом, в окружении четырех прохладно-мятных стен, Мун спросил своего дядю о том странном домике, чисто из интереса. И скоро уже пожалел, что из-за своей дикой любознательности захотел узнать еще более странную историю этого домика.

      Оказалось, что дом построен уже давно. Его владельцами была графская семья, жившая в домике летом. Семья владела в городке сахарным заводом, на котором работала большая часть населения. Сам домик, миниатюрный и чисто-белый, напоминал причудливый фигурный кусок рафинада, поэтому вскоре его прозвали «Сахарным домиком». Однако столь милое название не оправдало истории дома. Графская семья  в один прекрасный день покинула домик, из-за суеверных убеждений и некоей болезни графской дочери. Они вскоре уехали из города, и больше не возвращались назад.

      Следующими владельцами стала молодая семья, только-только переехавшая в городок. Это были дружелюбные, совершенно обычные люди, быть может, даже слишком хорошие. У них был маленький сын, их единственный ребенок. Хорошенький, красивый ребенок, но очень болезненный. Очень нервный, легко возбудимый, он часто жаловался на плохой сон. От бессонных ночей он ходил с синими кругами под светлыми глазами. Чуть подросши, мальчик стал раздражительным, и часто бурно реагировал на самые разные, даже мнимые, причины его беспокойства. Если ему удавалось заснуть, то тогда родители замечали, что он часто ходит во сне. С широко открытыми остекленевшими глазами их сын медленно блуждал по холодному ночному дому. Врач не нашел в подобном поведении ничего слишком странного, объяснив все обычным сомнамбулизмом. Однако фазы хождений во сне были очень длительными, и продолжались порой до часа. Во время сна мальчик совершал самые разные действия: одевался, открывал окна и двери. Однажды родители проснулись от громкого мяуканья и обнаружили, что их сын во сне каким-то образом задушил кошку. После этого от него прятали все более-менее опасные вещи. Но самое страшное случилось потом. 

      Однажды летом семья оказалась на городском празднике. Они оказались на залитой дождем площади, заполненной местными жителями. Их сын, уже подросток, в последнее время стал еще более раздражительным, чем прежде. Хождения во сне случались даже днем, когда он засыпал, невыспавшись ночью. Он стал болезненно-бледным от дурных снов и вконец расшатанных нервов. Среди большой толпы он плохо себя чувствовал и нервно осматривался по сторонам. В какой-то момент подросток успокоился и медленно шел за родителями. Совершенно внезапно подросток, схватив валявшийся на асфальте мокрый кусок арматуры, яростно накинулся с ним на женщину. Окровавленный конец металла вышел из спины женщины, но подросток продолжал автоматическими движениями всаживать арматуру в несчастную. Праздничная толпа в ужасе металась по площади. Несколько человек отобрали металлический штырь у парня, и тот весь обмяк. Он заснул днем, прямо на ходу, под шум людей. Напал он на женщину под влиянием ужасного сна, навеянного скопищем народа. Все происходящее подросток видел как бы во сне, не отличая реальности и явившихся ему видений. 

      Пострадавшая погибла от тяжелой раны. Суд все же настоял на отправке сомнамбулы в психиатрическую лечебницу. Там подросток пробыл около месяца, а затем неожиданно сбежал. Никто не знал, где он находится. Персонал лечебницы утверждал, что он во сне часто хватался за ножницы и ножи, но сразу же выпускал их. Поиски полиции не дали никаких результатов; сомнамбула будто испарился в тяжелом воздухе городка. Больше его никто не встречал.
 
      В городке говорили об этом странном «сахарном домике», в котором уже давно творились загадочные дела. Графская дочь, тяжело больная, говорили, тоже страдала от хождений во сне. С ней чуть было не случилась беда, но родители спасли ее и решили покинуть домик, уже давно считая его необъяснимо страшным. После убийства женщины люди старались не подходить близко к Сахарному домику. Вспоминали, что очень давно на этом месте было древнее кладбище, и истлевшие мертвецы управляли людьми через их сны. Никто не знал, правда это или нет, но с тех пор никто не был в домике. 


      С тех пор прошло больше десяти лет, а дядя рассказывал о тех ужасных событиях, будто они вчера случились. Подсознательный страх Муна перед этим Сахарным домиком усилился, опираясь на трагичные факты. Парень медленно доедал холодные бутерброды, вспоминая белые стены с черными дырами окон.
Вечером Мун валялся на еле теплом бледно-голубом диванчике, уткнувшись в планшет. Повернув голову к окну, он встретился с безумным взглядом высокого черного окна в башенке, заглядывающего прямо в комнату парня. На фоне остывающего сумрачного неба игрушечный белоснежный домик выглядел еще более страшным, пытающимся найти своих новых жертв. Где-то вдалеке, на холме, светился голубым светом маленький завод «Nestle», построенный на месте бывшего сахарного заводика графа.


      Этой ночью Мун неожиданно очень хорошо поспал. До десяти он валялся, закутавшись в нагретое им пухленькое одеяло, после плотно позавтракал блинчиками с мясом и вышел погулять по городку.

      Идя по мощеной дорожке к асфальтовому тротуару, парень постоянно цеплялся о разросшиеся розовые кусты. Прекрасные розы, ветви которых перекрывали путь из дома, шипами задевали куртку Муна, словно уберегая его от опасной встречи. Парень шел по красивой летней улице, зажатой среди невысоких старых домов. Они высились над улицей сине-зелеными горными хребтами, защищая ее от мрачных ив, разрастающихся за домами. Дорожный асфальт залило дождем, и в нем отражалось светлое голубовато-серое небо, не отягощенное сегодня тучами. Внезапно гармонию стоящих плотно друг к другу синих и зеленых домов прервал тот самый парк. Ивы разрывали кусок улицы, роняя отяжелевшие ветви на дорогу. Замедливший шаг Мун шел мимо парка, вглядываясь в его внутренности. Среди черных стволов и получерной свисающей листвы ив проглядывало что-то белое. Немного дальше в Муна упиралась узкая дорожка, уходящая в парк. Остановившись, парень увидел сахарный домик, почти полностью открытый перед ним. Как и вчера, два пустующих окна уставились в парня. Белоснежная башенка, оседлавшая домик, угрожающе выставила шпиль в светлое небо. Муну показалось, что на мгновение в черном пространстве окна появилось нечто, сразу же исчезнув внутри таинственного домика. Затененная дорожка, ведшая прямо к домику, приглашала парня пройти к нему, но он, ускорив шаг, быстро пошел дальше по улице. Он сбавил скорость, заметив, что парк и Сахарный домик исчезли из виду.

      
      Темной ночью, среди холодного серого тумана, он свернул на белеющую дорожку, ведущую прямо к Сахарному домику. Среди черных зарослей и ночного неба он призрачно белел; ночью домик казался еще более чисто-белым, чем при свете дня. Дойдя до домика, он увидел обшарпанную серовато-белую дверь. Обходя вокруг, он впервые заметил в домике галерею, примостившуюся сзади. Она была украшена белыми готическими арками, ничуть не гармонирующими с общим устройством здания. Внутри белой галереи очень темно, и, по-видимому, пусто. В парке было очень тихо, не слышно даже вездесущего шуршания насекомых. 

      Он толкнул обшарпанную дверь и вошел в домик. Внутри все белым-бело; казалось, что белизна стен и потолка освещала дом вместо ламп. Внизу по всей комнате зияла черная дыра: оказалось, что это очень темный пол, годами не убиравшийся. У стен стоял всякий хлам. В глубине темнел скелет заброшенного шкафа, зловеще раскрывшего деревянную пасть. Вся мебель, несмотря на хорошую сохранность, утопала в грязи и пыли. Затхлый воздух внутри домика давил на легкие. Веяло от этой искаженной реальности мертвечиной, безумием дисгармонии. Вдруг что-то зашуршало, и ноги атаковало нечто. Он выбежал из домика, бросившись по дорожке на освещенной оранжевым ночным фонарем асфальтовой улице. 


      Мун проснулся рано утром, весь испуганный. Он с ужасом помнил, что видел Сахарный домик изнутри, наполненный безумием и болезнями. Парень прекрасно знал, что он, как и тот самый подросток-сомнамбула, ходит во сне, но продолжалось это всего лишь пару минут, и пробуждался он всегда в своей постели. Поэтому длительное ночное блуждание по ужасному Сахарному домику выглядело весьма странно. Мун был рад, что он хотя бы остался жив и здоров. Физически он был полностью цел. Там, в домике, возможно, на него напала бездомная кошка или ласка – жители всяких заброшенных мест. Впрочем, на счет душевного здоровья он не был так уверен – внутри Сахарного домика, среди поселившихся во мраке запустения вместо людей болезней и снов, Мун почувствовал себя на редкость умиротворенно.


      Шли дни, и Мун каждую ночь проникал в Сахарный домик. Утром он обнаруживал себя спящим в кровати, полностью невредимым и даже более спокойным, чем прежде. Усталость и нервозность как рукой сняло, и Мун чувствовал себя бодрее. Он жил в двоемирии: днем сидел со своими родными, обнимался с планшетом и гулял по магазинам, а ночью пропадал в домике, постигая какую-то странную, иррациональную гармонию другого мира. Розовые кусты вдоль дорожки дома родственников больше не задерживали парня. Его сомнамбулизм увеличивался: вместо прежних получаса блужданий теперь он мог ходить во сне и час, и два, и даже три. И вот одним прекрасным утром Мун очнулся вместо своей уютной постели посреди Сахарного домика, лежа на черном полу в ледяных лучах утреннего бледного солнца. Однако никакого испуга, ранее испытываемому, парень больше не ощущал.

      Мун заметил, что внутри необычного Сахарного домика он полностью свободен от всевозможных шумов и реклам. Быть может, это и было причиной улучшения его здоровья. Здесь он пребывал в полной тишине, изредка нарушаемой тихим шорохом то ли кошки, то ли ласки. В одну из ночей парень все-таки увидел таинственный источник шороха – это действительно оказалась кошка. Огромная, белоснежная кошка. Без единого темного пятнышка, со светлыми голубыми, как ледяной океан, глазами. Муну показалось, что у кошки слегка свернута шея.

      Каждую ночь парень исследовал этот дом, свободный от разума. Он уже обошел готическую галерею, полностью пустую, выходящую в черный ивовый парк. Изучил прекрасную маленькую столовую, сохранившей всю дорогую посуду и ярко-белую мебель графской семьи. Даже поднялся на башенку из белоснежного рафинада, увидев вокруг себя залитую теплым оранжевым светом улицу городка, даже ночью наполненную шумом. Однажды, спустившись в подвал домика, Мун, сделав неосторожный шаг, наступил на нечто твердое. Наклонившись вниз, парень увидел чьи-то белесые кости, возможно, человеческие. В его голове пронеслась мысль, что это, быть может, тот самый подросток-сомнамбула, сбежавший из лечебницы и проникнувший в пустеющий домик, оставшийся здесь, под необъяснимой властью белой пустоты, навсегда. Но мысль сразу же исчезла, и Мун поднялся наверх. В Сахарном домике он обрел наконец то спокойствие от всего; он ощущал себя, вне внешних раздражений, полностью свободным от своих прежних болезней и нервозностей. Домик, раньше вызывавший у него подсознательный страх, теперь вызывал благоговение, тоже не осознаваемое разумом. 


      Однажды Мун не вернулся домой. Родственники, после суток ожидания, сообщили о его пропаже в полицию. Его искали по всему городку, прочесали окрестности, леса и поля, но нигде не нашли. Обыскали также парк Сахарного домика, но там тоже не было следов парня. Здесь кто-то предложил войти в сам домик. Замешкавшись у обшарпанной двери, полиция все же вошла внутрь. Домик встретил их оглушающей тишиной. Под ногами полицейских пронеслась огромная белая кошка, выбежавшая на улицу и скрывшаяся в розовых кустах. Осторожно, как можно тише шагая, полицейские обходили домик, обследуя каждую комнату. Запустение и власть иррационального доставляло им дискомфорт. В готической галерее, залитой белым светом, полиция все же нашла Муна. Он отрешенно стоял на краю, весь белый, с побелевшими глазами, бессмысленно созерцая белоснежную стену. От прихода внезапных гостей он даже не пробудился. Но когда до парня подхватили под руки и унесли, он мгновенно выпал из своего нового мира в реальный. Мун снова очнулся среди запустения и безумия.
 
      Специалисты отправили парня в местную лечебницу на непродолжительный срок, с согласия родственников. Сам Мун, оказавшийся в мире разумности, в таком теплом и знакомом, сразу же согласился отправиться в лечебницу. Там он потихоньку восстанавливался от чар подавляющей разум и сны белой пустоты, наконец-то обретя настоящий здоровый сон. Вскоре исчезли даже самые короткие приступы сомнамбулизма, и Мун готовился покинуть лечебницу. Отдых в маленьком городке и ирреальный мир Сахарного домика, несомненно, пошли ему на пользу.