Глядя на гравюру Хокусая

  Нынче случился лютый холод - мороз с ветром. Утро. Я стою у широкого окна лоджии на восьмом этаже бетонной скворечни и смотрю на пролетающих птиц. Их путь в белую морозную даль мимо одиннадцатиэтажных монолитов через Обь, дальше - туда, где в заснеженных пространствах темным пятном обширная городская свалка.

  Этот полет совершается каждое утро. Птицы пытаются держать строй, но над крышами высотных домов завихрения воздушных потоков образуют сложную для воздухоплавания среду и посему их порядки неизбежно расстраиваются. Одних бросает вбок и вниз, другие частыми взмахами крыл старательно выталкиваются выше, выше, выше. Видно, как тяжело дается каждый метр подъема, подобно как восхождение альпинисту.

  Я чувствую кажется кожей, как сухой морозный воздух испытывает перо их и пух, силясь когтистой ледяной дланью проникнуть сквозь оперение и тонкую кожу и ухватить маленькое сердце, сжать его, чтобы остановилось. Но могучей силою бьется оно двести ударов в секунду, и птицы хрупкие существа летят, сбиваясь с курса, теряя строй, бьют крылами раскаленный воздух, утром туда вечером обратно. А вместо Фудзи у нас на правом берегу Оби высотка с двумя башнями-рогами наверху.