Шум безвременья. 17

Пока медленно крутились колёсики издательской машины, Скороходову удалось собрать и отпечатать несколько десятков экземпляров тоненького сборника «четырёх начинающих поэтов». Устроили презентацию в небольшом окраинном клубе, читали стихи полутора десяткам слушателей. Какие-то куски даже удалось заснять на видео.
У Даши стихотворений стало теперь больше. Мир её поворачивался новыми сторонами, но так странен и пронзителен он был, что не только грани между предметами и образами, но и грань между реализмом и сюрреализмом не всегда безошибочно в них угадывалась.
Лёня читал злободневное, и стихи, посвящённые Маше, и стихи, посвящённые Дине. А закончил своё выступление Машиным стихотворением об их ушедших друзьях. Спустившись со сцены за столик, он весьма немало принял на грудь, а на долгом обратном пути к метро заторопился вперёд, забрёл в лес и заблудился в нём. Бродил всю ночь и вышел уже тогда, когда утреннее метро заработало. Маша и Скороходов обзвонились ему и друг другу, в тревоге исписали весь интернет.
На посиделках после ближайшего семинара Скороходов попытался приступить к публично-показательному воспитательному процессу. Он и прежде уже Маше по телефону объяснял, что Лёня абсолютно спивается и что она должна принимать меры и его спасать…
- Лёня! Ты себя так ведёшь, будто тебе на всех насрать!
- Это ещё почему?
- Ну, во-первых. В сборник мы все дали, как договорились, по шесть стихотворений, а ты – пять!
- О, вот оно… И ты ещё спрашиваешь, почему я не хочу состоять в группе?.. Поэт, конечно, из космоса черпает, я ничего не говорю. Но в здешнем мире я своему творчеству хозяин. У меня там цельный цикл. Из ПЯТИ стихов! И никакой коллективной дисциплине я тут подчиняться не собираюсь. Коли бы вместо шести стихов я прислал тридцать шесть – твои претензии были бы понятны. Но циклы поэтические на арифмометре не создаются, если кто не в курсе. Может, ты меня ещё обяжешь верлибром своим любимым писать, и рифмы запретишь по уставу?
- Ну, хорошо. Ладно. А почему на презентации регламент нарушил? У нас у всех было по три коротких выхода, а у тебя – один длинный!
- Потому что моя программа имела единую логику непрерывную. И я об этом у вас у всех заранее спросился, и вы все согласились.
- А почему ты нажрался?
Лёня дико захохотал:
- Эка невидаль! Все, должно быть, были в шоке, увидев меня – пьяным!..
- Мы были в шоке, когда из лесу выйти не мог.
- А это вообще совсем другое. Это не потому.
- А почему же, интересно?
Тут Лёня понёс что-то совсем несусветное, про какую-то мистическую атаку, из чего Скороходов сразу сообразил, что тот не в себе.
- Шестьсот грамм водки без закуски! Я ведь наводил справки. Какая тут ещё мистика нужна?
- Да мне эти шестьсот грамм – как комариный укус! Не в первый раз и не в тысячный!
Петя с Дашей с интересом наблюдали за ходом дебатов. Что они при этом думали – сказать трудно. Хотя поборником упомянутого поэтико-арифметического равенства был во всё последнее время именно Петя.
Увидев, что первый штурм не удался, Скороходов слегка помолчал и примирительно заворковал о каких-то очередных роллах и фалафелях.
Хоть и не верит он в переселение душ, подумал Лёня, а сам, небось, был в прошлом рождении поваром, да не каким-нибудь-там, а королевским. Не оттого ли любые мистические разговоры неизменно вызывают у него приступы страсти к кулинарному искусству?..
- Скажи лучше, - прервал Лёня пищеварительную идиллию, - почему ты сегодня, против обычая, на семинар опоздал не на полчаса, а на час?
- Слушай, была абсолютно дикая история! Соседи по этажу, которые на моих глазах семнадцать лет жили мирно, сегодня перед моей дверью дрались друг с другом молотками! Я из-за этого из квартиры выйти не мог!
- Вот! – Лёня поднял палец. – Мы впервые публично выступили! За пределами Дома Творчества. Бросили вызов! Поэзия – не финтифлюшка, а космическая сила. С небес отрекошетило. И ты мне ещё будешь после этого говорить, что мистических атак не бывает?