Живин День. Глава 9. Ягмень-озеро

  Они шли по реке трое суток, причаливая к берегу лишь на пару часов, чтобы поспать. Ливень сменился пронизывающим ледяным ветром. Все сначала промокли до нитки, потом закоченели. Шнырю пришлось одолжить Нераде свою свиту с медной пуговицей. Сушиться не оставалось времени, да и бурливая река на перекатах норовила снова обдать ледяной водой. Впрочем, и мёрзнуть было некогда, приходилось работать как каторжным, грести, прорубать завалы топляка, перетаскивать лодку по берегу в обнос порогов.
Вечером разжигали костёр, кипятили воду и закусывали кипяток салом. Сухари намокли и превратились в кашу, которую заново пришлось испечь на раскалённых камнях. Ночью падали вповалку, согревая друг друга сырым взопревшим теплом.
  Уже к концу третьего дня Нераде казалось, что вся её жизнь прошла среди этих людей. Она с удивлением пристально рассматривала внутренний мир каждого из них и находила в каждом красоту и своеобразие. Нерада даже не подозревала, что люди могут быть настолько интересны и замечательны. Ей нравилась грубоватая простота их отношений, лишённая подоплёки и двусмысленности, основанная на совместном преодолении трудностей и стремлении к цели, нравилась их солидарность и  дружеские шутки.
  Как девушка, она чувствовала себя особняком в мужском сообществе, но не чужой. Её не выделяли, но ненавязчиво старались удружить, особенно Бажен, который вообще терял дар речи, когда Нерада заговаривала с ним, и смотрел на неё как преданный пёс. Её забавляло внимание юноши, его терзания и напускная угрюмость, которая исчезала, как только происходило что-нибудь интересное. Однако, Нерада старалась держать себя с Баженом на расстоянии, показывая, что рассчитывать он может только на дружбу.
  Искреннее восхищение у неё вызывал Кила своей детской простотой и добродушием. Он всегда был готов пожертвовать ради остальных, выполняя самую тяжёлую работу, не выпячиваясь, а как-то само собой, никогда не обижался на остроты, хотя и мог брякнуть в ответ нечто такое, отчего все закатывались смехом. Умело управлялся он с лодкой, с лёгкостью проводя её между камней в потоках бурлящей воды. Только вздувшаяся на лбу у Килы жила показывала, чего на самом деле стоит эта лёгкость.
  Шнырь, напротив, был противоречив и сложен. В нём угадывался человек недюжинного ума и сильных страстей. К Бажену Шнырь относился покровительственно, к Киле – напоказ пренебрежительно, но самые интересные отношения складывались у него с Альяром. Шнырь всё время старался его поддеть, но Альяр почему-то не осаживал его, а наоборот, иногда словно принимал участие в этой игре.
- Бантиком завязывай, ватаман, бантиком… - напевает Шнырь, глядя как Альяр обливаясь потом затягивает узлы на снастях.
- Я сейчас тебя бантиком завяжу, – беззлобно отвечает Альяр. – Лучше подержи эту штуковину.
  Нераде казалось, что они что-то знают друг про друга, больше, чем все остальные, словно связывает их какая-то тайна, словно им есть за что ценить друг друга. Она не ведала, что в ту же ночь после их бегства из Резунов Шнырь отозвал Альяра сторонку, и тихим голосом, тайком от остальных признался в том, что следил за  ним по поручению Гинды, рассказал и про тайный их уговор.
- Эка удивил, – зевая сказал Альяр. – Я это с самого начала знал.
- Как же? Как же так?  - заволновался Шнырь - Знал стало быть и молчал, не прогнал меня? А я ведь порешить тебя должен был и Камень забрать!
Альяр тихо рассмеялся – Ты хороший вор, Шнырь, и ты всё правильно понял, и ты сделал правильный выбор.
- А если бы я не сделал… правильный выбор? - насторожённо спросил Шнырь и застыл, в ожидании ответа. Но Альяр молча бросил камушек в воду. – Ты бы меня… того? – не дождавшись ответа продолжил Шнырь.
- Ты сделал правильный выбор, – повторил Альяр.
- Я же выдал тебя, рассказал Гинде, кто ты есть на самом деле.
- Ничего, это даже хорошо. Пусть знает, с кем связался, и пусть боится.  – Альяр испытующе посмотрел  на Шныря – И хорошо, что ты решил признаться. Но почему?
- Не знаю, - с досадой ответил Шнырь, - такого страху в Межени натерпелся. Думал все, каюк. Потом ребята меня три дня по лесам  таскали, не бросили. Хотя из-за меня сами пропасть могли. Что-то повернулось во мне тогда, чувствую себя скотом последним, всё - не могу больше брехать. Так что, ватаман, вот он я весь, чего хошь со мной делай. Хошь – убей, хошь – прогони…
Они долго молчали, поёживаясь на холодном ветру. Альяр что-то обдумывал, Шнырь ожидал в напряжении.
- Пойдём к костру, а то зябко, – наконец ответил Альяр.
- А со мной что? – не понял Шнырь.
- Ничего. Забудь. Ничего не было. – Альяр устало вздохнул и вернулся к костру. Шнырь поплёлся за ним. Все уже спали, прижавшись друг к другу, накрывшись сверху куском парусины. Шнырь залез под парусину вслед за Альяром и прежде чем уснуть опять спросил.
- Странный ты человек, ватаман. Ты, выходит, знал наперёд, что со мной так получится?
- Ничего наперёд наверняка знать нельзя, - отозвался Альяр, - но можно надеяться. Только как же теперь твоя мечта?
- Считай, уже исполнилась,  -  с улыбкой пробормотал Шнырь, засыпая.
После того, как Нерада рассказала Альяру про оберег тот стал с ней немногословен и сдержан, словно отгородился стеной. Она тоже скрывала свои чувства, чтобы не смущать остальных, объясняя его сдержанность ответственностью и ситуацией, но сердце её ныло, она чувствовала свою вину в том, что сразу не поведала ему тайну.
  Альяр же в свою очередь тоже терзался сомнениями, которыми ни с кем не мог поделиться. Он почему-то не сомневался, что Ворон принадлежал его отцу. Отец лишился оберега в день своей гибели. В тот же день пропала княжна Горислава, которой было лет пять от роду. Сейчас ей было бы семнадцать, ровно столько, сколько и Нераде. Если верить слухам, что Врамир похитил княжну, то значит она последняя, кто видела его отца живым. Или был ещё кто-то? Княжна пропала бесследно.
Теперь уже у Альяра не было сомнений, что его отец поступил так, чтобы спасти девочку, убрать подальше от того, что происходило в Арконе. След её не могли отыскать даже охотничьи псы, но следы не остаются только на воде. Врамира нашли мёртвым  у дальнего причала. Значит, рядом оказался кто-то, кто снял оберег с мёртвого воина, надел на княжну, посадил её в лодку и увёз прочь из Арконы. Возможно, это был человек, которому доверял его отец.
Лют? Вряд ли. Он в Арконе не появлялся с тех пор, как его прогнали. Тогда кто? Довериться скорее можно родичу. Да ещё если этот родич живёт на берегу моря.
  Варуна! Старый пройдоха! Альяр был потрясён догадкой. Значит вот что имел в виду дед, когда говорил о мудрости ворона. Он всё знал, знал и не доверил. Альяр почувствовал возмущение: «Вот погоди, старый пень, вернусь я в Аркону, – поговорим», - думал он, понимая теперь, что ответы на вопросы надо искать в родном городе.
Он уже не раз упрекнул себя за то, что так и не удосужился в Арконе навестить деда перед отъездом, опасаясь привлечь к нему ненужное внимание, не выяснил подробности этого тёмного дела, довольствуясь сведениями, полученными от княжны. 
«Неужто, всё-таки Горислава?» - спрашивал себя Альяр, разглядывая пристально Нераду.
Он видел пару раз её маленькой девочкой, но, хоть убей, уже не помнил, как выглядела та девочка и похожа ли она была на их спутницу. Он решил пока ничего не говорить ей  своих догадках, и имелась на то своя причина.
Дело было в том, что все молодые женщины, которые встречались в жизни Альяра, были либо заносчивы и высокомерны, либо рабски покорны. И те и другие слишком зависели от обстоятельств жизни, статуса, чужого мнения. Нерада сочетала в себе простоту и независимость, уступчивость и твёрдость, женственность и силу. И Альяр впервые в жизни почувствовал, что его «зацепило». Сильная и умная, она была такая же, как он, ему под стать.
 Альяр оценил, как быстро она поставила себя с его ватажниками. Это было  не похоже на знакомую ему мимолётную страсть, которая быстро вспыхивает и также быстро гаснет. Это было просто желание прожить рядом с ней до самого конца, даря жизнь поколениям, состариться, собирая мидий на отливе и потом вместе уйти в вечность. Впервые в жизни Альяр подумал о старости, и рядом с Нерадой она не показалась ему тягостной, и тут же в который раз, он подумал и о Вечности и тоже не ощутил страха.
  Но если он готов уже был разделить свою жизнь с Нерадой, то с княжной Гориславой он должен был как-то разделить ещё и власть. А власть это было как раз то, что делало невозможным счастливую уединённую жизнь с мидиями на отливе, созданную в его воображении.
  В таких колебаниях он не находил себе места и не знал, как дальше ему относиться к девушке. У него была мысль – попробовать использовать Камень. Ведь наследники Свентовита как-то там умели им управлять. Но Альяр не совсем представлял себе, как это может выглядеть. Нерада же не проявляла к Камню никакого любопытства, весьма характерного для женщин, не просила посмотреть или потрогать. Предлагать же самому выглядело как-то нелепо и подозрительно.
  Как-то раз Альяр всё-таки спросил Нераду напрямик – не брала ли она Камень в руки? Девушка начала отнекиваться, как показалось Альяру с испугом. Больше он спрашивать не стал, решив подождать, пока само всё прояснится.
  В таких смятённых чувствах ватага на пятый день, к вечеру, наконец, достигла
Ягмень-озера. Отсюда до моря был один день перехода.
  Озеро это было достаточно велико, и ничего не стоило затеряться на его берегах или среди множества его островков. Альяр выбрал один островок, самый высокий, по форме напоминающий подкову и велел причалить с его внутренней стороны, которая не просматривалась из  устья реки. Там была как раз удобная бухточка, пологий берег которой был покрыт белым песочком. Завтрашний день обещал быть тёплым, в воздухе толклась мошкара, лягушки громко жаловались: «Сыро! Сыро!»
  Ватажники вытащили лодку на берег, нашли местечко для ночлега повыше, и посуше, и повалились до утра спать.
  Утро следующего дня действительно выдалось по-весеннему тёплое. Солнце, наконец, проснулось и ударило в полную силу. Легкий ветерок раскачивал верхушки сосен, наводил лёгкую рябь на поверхности озера. Все так умаялись, что никто даже не хотел и думать о том, чтобы снова плыть. Можно было, наконец, просушить отсыревшие вещи. Да и лодка, потрепавшись на порогах, требовала починки.
  Было решено остаться на острове до вечера, подлатать лодку, просушить вещи, наловить рыбы и, наконец, отдохнуть на свой страх и риск, надеясь, на то, что найти их на озере будет так же сложно, как иголку в стоге сена.
  Нерада с утра ушла ловить рыбу, за ней увязался Бажен, терзаемый напрасными надеждами. Шнырь и Кила занялись починкой лодки, не переставая, язвить друг друга насмешками. Альяр отправился на другой конец острова, стоять в дозоре. Он взобрался на вершину островка, откуда почти всё озеро можно было увидеть как на ладони, и расположился на небольшом каменном выступе, поросшем серебристым лишайником, как на балконе. Ему хотелось побыть одному и обо всём подумать.
  А если просто избавиться от Камня, и уехать с Нерадой куда-нибудь подальше, хотя бы в ту же Гимерию? Вместе с ватажниками они не пропадут, можно будет поступить на службу. Военное дело всегда прокормит, да и прославит. И прошлое Нерады останется втайне и больше не будет иметь значение - кто она на самом деле.
Альяр достал Камень из мешочка, потёр пальцами его золотистую, гладкую поверхность, словно раздумывая. Ничего, ничего ему больше не нужно - ни славы, ни доброго имени, ни почестей, ни власти. Только простого человеческого счастья, свободы, верных друзей рядом. И всё это уже у него есть. Альяр решительно и  широко размахнулся, чтобы выбросить Алатырь далеко в озеро.

 - Красивая у тебя пуговица, Нерада – Бажен всё время пытался привлечь внимание девушки, которая сосредоточившись, зависла с острогой в руке над прозрачной водой.
- Это не моя, это Шнырёва свита. Хочешь, подарю?
- Свиту?
- Да нет, пуговицу… Есть!!! – Нерада молниеносно ткнула острогой в воду и торжествуя достала трепыхающуюся рыбину.  – Давай суму сюда.
Положив рыбину в сумку, Нерада ножичком отрезала пуговицу и отдала Бажену. Тот принял её с благоговением и украдкой повесил на шнурок от оберега себе на шею. Наловив рыбы, они сварили уху. Привлечённые вкусным запахом,  Шнырь и Кила бросили переругиваться из-за лодки, и подтянулись к обеду.
Нерада пошла позвать Альяра и спустя некоторое время нашла его сидящим над краем острова.
- Эй, вот ты где! - окликнула она его.
Застигнутый врасплох, Альяр поспешно спрятал Камень, который ещё не успел выбросить в озеро.
- Иди сюда, - позвал он её, отодвигаясь, чтобы освободить ей место рядом с собой. Нерада осторожно присела, свесив ноги со скалы, придвинувшись вплотную к Альяру.
  - Смотри – мы на вершине мира! – сказал он.
 Голубое весеннее небо отражалось в огромном зеркале озера, окаймлённого по краям рядами синих сопок. Одна из них наминала медвежью голову. Водная гладь взбрызгивала солнечными бликами, когда по ней суетливо пробегал весенний ветерок. Острова чинно стояли, окуренные  зеленоватой дымкой распускающейся листвы, покачивая редкими сосенками у себя на вершинах. Белые комковатые облака висели так низко, что казалось до них можно дотянуться рукой, если привстать на цыпочки.
 Альяр осторожно обнял Нераду за плечо и привлёк к себе. Она, так же молча, взволнованно дыша, прижалась к нему. От её волос пахло дымом и рыбой. Альяр почувствовал в себе жизненную силу, которую он больше не в состоянии был сдерживать.
 «Может быть, завтра мы умрём, - подумал он, - может быть, завтра мы все умрём. Так что же мешает нам сегодня быть счастливыми?» Так сидели они молча какое-то время, потом Нерада прошептала,
 – Вот бы сейчас полететь.
Альяр по-мальчишечьи озорно тряхнул своим белым чубом, - А что? Полетели! Забирайся ко мне на спину!
- Ты что серьёзно?
- Конечно, ты что мне не веришь?
- Верю, но… Люди не могут летать.
- Ты мне веришь?
- Верю… но как?
- Я - не люди. Держись только крепче и на горло не дави.
Нерада, поколебавшись, всё же забралась Альяру на спину, крепко обхватив руками его за шею. Альяр раскинул руки и шагнул вниз со скалы. Нерада не успела даже вскрикнуть от ужаса, как по обеим сторонам от неё воздух вдруг загудел и стал твёрдым, точно протянулись две огромных плоскости. Они летели над озером, на зеркальной глади которого отражалась тень летящего ворона.
Нерада чувствовала своим телом напряжение мускулов  Альяра, каждое его движение, как будто они были единым целым. У девушки захватило дух от восторга и нахлынувшие чувства вдруг пробили какую-то брешь в её памяти, и она отчётливо вспомнила, что однажды она уже летела в объятиях человека до боли похожего на Альяра, но давно уже, очень давно.
Только тогда было темно, и беспросветный страх владел ею. Воспоминание было ужасным и Нерада не захотела уходить в него дальше – дух тем временем захватывало от неведомого счастья.
Плавно облетев над озером круг, опустились они у подножия острова, где ленивая волна выстелила среди валунов белый песчаный коврик. И когда уже стоя на твёрдой земле, обернулся Альяр к ней лицом, Нерада не разомкнула кольца своих рук, по-прежнему обвивая ими его шею. И светлое весеннее небо его глаз отразилось в сиреневой бездне её очей. Его губы были тёплыми и мягкими, а руки сильными и нежными. Нерада прижалась к его груди и услышала гулкое биение сердца, почувствовала страстную дрожь его тела. Она всё решила. Потянула за поясок и юбка упала к её ногам.
- Ты точно этого хочешь? – только тихо спросил он, прижимая её к себе и целуя в шею. И она в ответ, смеясь, скинула с себя рубаху. Пусть лучше  это случится с тем, кто ей нравится, чем кто-либо другой овладеет ей силой.
И Альяр понял это – он легко подхватил её на руки и отнёс на ложе из мягкого белого лишайника. Они забыли о том, что есть время и есть на свете ещё события и люди, как забывали, и будут забывать об этом миллионы других мужчин и женщин, сливаясь в одно единое целое в чаше любви, падая в колыбель Вечности. И когда белый лишайник устал  держать их тела, они облачились в свои одежды и безмятежно уснули в объятиях друг друга.
Счастливые, они не ведали о том, что Бажен, встревоженный их долгим отсутствием, получил от Килы подзатыльник за намерение пойти поискать и строгое приказание Шныря «не блындать по острову», и приуныл, видимо обо всём догадавшись.
Не видели они, как из устья  реки вышла лодья и тихо, неуверенно, словно принюхиваясь, направилась к острову, изогнутому подковой.
- Почём ты знаешь, что они здесь? – спросил у Хорта рулевой.
- Этот остров самый высокий, - ухмыльнулся Хорт,  - а ворон всегда норовит повыше забраться. Таковы уж его повадки.

Нерада проснулась от ощущения, что на неё пристально кто-то смотрит. Солнце уже зашло за гору, похожую на медвежью голову, окрасив небо розовым, и с озера потянуло прохладой.
Альяр крепко спал рядом на подстилке из мха, приоткрыв рот. В трёх шагах от него сидел большой серебристый Волк и смотрел на Нераду человеческими глазами. Ей даже показалось, что Волк улыбается.
От неожиданности Нерада вскрикнула. Альяр, разбуженный её криком, проснулся и в одну секунду вскочил на ноги, безуспешно пытаясь отыскать оружие.
 – Не тронь! – негромко сказал он волку, понимая уже, что безоружен, голосом, осипшим от сна, быстро собираясь в комок мускулов и нервов.
- Не трону, не дёргайся, – спокойно ответил Волк, превращаясь на глазах изумлённых людей в коренастого молодого воина с длинными тёмными волосами. – Не делай лишних движений.
- Девушку не тронь! – глухо попросил Альяр, заметив ещё троих воинов поблизости.
- Услышал! Не трону! – повторил волколак, кивнув на Альяра, - Свяжите его.
Альяру скрутили руки за спиной, темноволосый воин нехорошо ухмыльнулся и, подойдя поближе, наклонился и выдернул у него из-за голенища сапога заветный акинак.
Альяр было рванулся, но, взглянув на Нераду, только скрипнул зубами от бессилия. Его повели вверх, через вершину острова в сторону бухты, где была их стоянка. Нерада молча пошла за ними следом.
Альяр шёл спотыкаясь, опустив голову и ни на кого не глядя. От невыносимого стыда  он даже закрыл глаза, представляя, что придётся взглянуть в глаза товарищей, если, конечно, они ещё живы. Такого позора ему ещё испытывать не приходилось.
С горечью вспомнилось, что сказал ему Аршави, когда он спросил его, может ли воин полюбить женщину. «Может, - ответил тот, - но тогда он перестанет быть воином».
Теперь Альяр в полной мере почувствовал его правоту. Он потерял голову, он провалил всё дело, подвёл людей, которые на него понадеялись ради сиюминутной прихоти быть счастливым. «И что теперь? – укорял он себя, - Ты счастлив?»
Они спустились к стоянке.
- Ну вот, все в сборе! – весело крикнул Хорт.
Трое ватажников уже были связаны и ожидали его в компании ещё около десятка вооружённых воинов. Прочитав упрёк в глазах товарищей, Альяр только виновато опустил голову. Проклятый Камень всё ещё висел у него на поясе. Костёр догорал, и в тлеющих угольках стоял забытый котелок с ухой.
Связанных повели вниз, по склону, туда, где причалили лодьи. У костра остались Хорт, Альяр, которого помимо верёвок, удерживали ещё два здоровых воина, и Нерада, стоявшая чуть в стороне. За всё время она так и не проронила не слова.
- Послушай, сын Волка, - обратился Альяр к Хорту, - ты не можешь отобрать у меня Камень силой, но я добром его тебе отдам, если ты отпустишь моих друзей и девушку. А со мной делай, что хочешь.
Воины расхохотались в ответ на его слова.
- Мне не велено отбирать у тебя Камень, мне велено доставить тебя к князю. Вместе с твоими пособниками, а он решит, что с вами делать. Держись достойно, не опускайся до торговли, – насмешливо промолвил Хорт.
- Достойно ты повязал меня спящего и безоружного. Давай один на один, посмотрим, кто кого, – вызывающе бросил Альяр. Хорт сверкнул очами, видно было, что его задели эти слова.
- Мы уже были один на один и ты упорхнул, больше этот фокус у тебя не пройдёт,- презрительно ответил он. Его слова опять поддержал дружный хохот.
- Я тогда неважно себя чувствовал…-  ответил Альяр и почувствовал, как жалко и смешно звучит его оправдание.
- Если бы не приказ князя, - продолжал Хорт, -  я вообще бы не стал с тобой разговаривать, вор. Поменьше бы ты слушал упырей из Арконы, побольше бы доверял своему отцу. Тебе стоило поучиться у него мудрости и чести. Он ведь не напрасно передал Камень Люту.
- Лжёшь, волколак! – воскликнул Альяр, рванувшись так, что воины, державшие его, чуть не повалились с ног,- Мой отец не мог это сделать!
Хорт собирался что-то ответить на его выпад, но не успел. С неба свалилась огромная чёрная тень, потом ещё одна и ещё. Ужасные существа, отдалённо напоминающие птиц с чёрными кожистыми крыльями. Их было множество – целая стая.
  Все не сразу сообразили, что произошло. Навьи хватали воинов и разрывали их в клочья острыми когтями, терзая окровавленной пастью. С берега послышались крики. Одна из тварей с хохотом набросилась на Нераду, которая всё ещё стояла, словно в столбняке и не знала что делать. Огромный серебристый Волк успел кинуться на упыря и свернул ей голову, но голова её тут же снова встала на своё место.
  Альяр, всё ещё связанный, сильно толкнул Нераду плечом, заслоняя своим телом от другой навьи. Они упали на землю, и чудище промахнулось, пролетев над ними. Но, злобно взвизгнув, навья развернулась и вновь  приготовился к нападению. Нерада заметила на земле оброненный Хортом акинак Альяра и бросилась, чтобы схватить его. В это мгновение навья снова атаковала, но Нерада успела и всадила ей лезвие прямо в лицо.  Чудище c воем отпрянуло, чтобы, не мешкая, снова напасть.
Но Нерада воспользовалась передышкой и срезала одним ударом   холщовый мешочек с камнем у Альяра с пояса, а вторым разрезала верёвки, которыми были связаны его руки. Камень прохладной каплей скользнул ей в руку и вспыхнул золотистым пламенем.
- На, получай!!! – Нерада направила свет прямо в мерзостную навью харю. Чудовище зашипело и стало распадаться, превращаясь на глазах в пепел. То же случилось и со второй и с третьей тварью.
 Альяр выхватил из костра головню и принялся раздавать удары непрошеным гостьям. Два чудища подхватили на воздух огромного серебристого Волка, готовые разорвать его клочья. Альяр запустил в них головнёй, и Волк тяжело рухнул на землю. Через мгновения обе навьи превратились в пепел.
Непрошенные гостьи дрогнули, взмыли в небо чёрной стаей, и полетели прочь от огненного разящего их луча.
  Стоянка представляла собой жуткое зрелище. Белый лишайник и камни были залиты кровью, повсюду валялись растерзанные тела людей и клочья шерсти. Альяр подобрал с земли свой меч, который у него  отобрали. Другой рукой он продолжал сжимать тлеющую головню.
Нерада словно застыла, глядя в небо, куда улетели навьи, - в одной руке акинак, в другой -   пылающий Камень.
Серебристый Волк лежал на земле и тяжело дышал. Снизу послышались встревоженные возгласы и показались трое лютоборов, а с ними уже без верёвок и с оружием Шнырь, Кила и Бажен.
- Что? Что это было? – кричали они в один голос, бледные от ужаса.
  Когда налетели навьи, Кила со связанными руками умудрился перевернуть лодку вверх дном, и  под все ней отсиделись – и ватажники и лютоборы. Правда троих из людей Хорта упыри всё же порвать успели.
  Альяр вздохнул с облегчением, увидев товарищей. У него словно гора с плеч упала.
- Как раз это и есть упыри из Арконы. – пояснил Волк хриплым голосом. – Теперь понимаешь, дурень, во что ввязался и других втянул? Если бы не Горислава… Ты ведь Горислава? – обратился он к Нераде, которая так и стояла как поражённая громом, зажав в кулаке Камень.
Та покачала головой. – Нет. Меня Нерадой зовут. Так ведь? Или...всё-таки..? – она в упор посмотрела на Альяра, но тот ничего не ответил, только отвёл глаза.
  Он быстро сообразил, что их теперь расклад сил поменялся и оказалось их  четверо вооружённых людей против семерых, из которых Хорт сильно пострадал.
– Подожди! Теперь ведь другой разговор, не так ли? Может быть, теперь поговорим по-человечески? Без верёвок и угроз? – сказал он.
Хотя прекрасно понимал, что толковать ему с волкодлаком не о чем, да и сильно сомневался, что тот станет ему что-то рассказывать.
- Мы не хотели причинить вам зло, просто отец велел привести вас к нему. Когда появится княжна – мы должны отдать ей Камень и помочь снова вернуть его в Аркону. Таков был уговор с твоим дедом, так просил твой отец.
 - Так какого ж… Вы меня скрутили, сволочи? - Альяр выругался, отбросил головню, засунул за спину меч и решительно двинулся к Хорту. Тот попытался приподняться и угрожающе зарычал.
- Тише ты, я ж помочь хочу. – Альяр опустился перед Волком на колени, - Давай-ка, лучше, обернись человеком, мне так проще будет.
У Хорта оказалось вывихнуто плечо. Пока Альяр возился с ним, вправляя сустав,  остальные собирали останки воинов, чтобы предать их достойному погребению.
  Только Нерада стояла, сжимая Камень в руке и сама словно окаменевшая. «Горислава…» - это имя слово раскололо лёд, сковывавший её воспоминания, и они бурным потоком хлынули, кружась водоворотами и заливая всё на своём пути. Картины из детства всплывали у неё в голове одна за другой, это было страшно, невыносимо, больно. Ей захотелось убежать, спрятаться от этого, воздуха не хватало, она покачнулась, чувствуя, что теряет сознание.
- Эй,   - тихонько толкнул Альяра Хорт, указывая на Нераду – забери у неё Камень.
Альяр кинулся подхватить Нераду, чтобы взять у неё Камень, но она отшатнулась от него: «Со мной всё хорошо!» -  прошептала она побелевшими губами и спрятала Камень за пазуху.
- Ладно уж, пусть Камень будет у неё, – согласился Хорт, - Так спокойнее.
Альяр позвал Бажена  - Отведи её на берег, - попросил он,  - пока мы тут… Не надо ей на это смотреть.
- Так на берегу тоже самое, – возразил Бажен.
- Ну отведи туда, где не тоже самое. Давай! – Альяр раздражённо махнул на него рукой и снова вернулся к Хорту.
 – Откуда взялись эти твари? Не ты их навёл?
Хорт покачал головой.  – Совесть имей. Погибли мои люди, только потому, что мы случайно оказались здесь. Они следили за вами. Вы должны были выйти с Камнем через Черный Лес к заставе у Лихого Брода. Там вас ждали.
- Откуда ты всё знаешь?  - спросил Альяр, неприятно удивившись Хортовой осведомленности.
Тот усмехнулся.-  С Арконы хорошие воры приходили. Удалые. Не все в замке погибали. Иные, случалось, забирали Камень. Но мы не торопились, а по дороге они убивали друг друга. Перерезали друг другу глотки. А мы, в свою очередь, убивали оставшихся в живых, и возвращали Камень обратно в Катун. Всё просто. Нельзя избежать проклятия. Вот и за вами следили и мы и они, пока вы к заставе выйдете. Но вы почуяли нашу слежку и не вышли в назначенный час в нужное место и вообще всё пошло не так. Но, видимо, им теперь позарез понадобился этот Камень, поэтому они так обнаглели и решили напасть средь бела дня, да ещё на нашей земле.
Альяра пробрала дрожь, когда он вспомнил, что чуть было не выбросил Камень.
- Тогда как они выследили нас? -  снова угрюмо спросил он у Волка.
- У вас может быть какая-нибудь их вещь. Зеркало, например, ну не знаю что ещё, украшение…
 - Нету у нас ничего, - хмуро отвечал Альяр, но немедленно отозвал Шныря в сторону. -   Ты получал что-нибудь от своих хозяев?
Шнырь не сразу понял, о чём идет речь, а когда сообразил, то вспомнил про свиту, которую дал ему Гинда и которую он отдал Нераде. Нерада сбросила её когда пришла с рыбалки и теперь она так и валялась у костра. Альяр поднял её и внимательно осмотрел.
- Там ещё пуговица была. – вспомнил Шнырь, - большая такая, медная…
- Пуговица? – переспросил Альяр, - А теперь, где пуговица?
Шнырь пожал плечами. – Не знаю. Оторвалась, должно быть.
Выяснять насчёт пуговицы у Нерады Альяр не решился, на ней просто лица не было. Свиту он выбросил в озеро.
  – Надо уходить отсюда, побыстрее, - сказал Хорт. И Альяр с ним в этом был абсолютно согласен.
  Останки воинов собрали и положили в ладью ватажников. Их предполагалось предать огню, совершив необходимые действия почтить память и пустить по воде в последнее плавание. Оставшиеся в живых лютоборы, и  Альяр с ватажниками уходили на ладье Хорта дальше по Урче, до Лисьего Носа.
  Пока мужчины готовились совершить погребальный обряд и тронуться далее в путь, Нерада уединилась под сосенками на берегу и заливалась слезами горючими, оплакивая свою прежнюю жизнь. Ибо раньше казалась она себе неплохим, в общем-то, человеком, простой милой девушкой. Немного наивной, немного пугливой, как и положено девушке. Она полагала, что вернув себе прошлое, вспомнит родителей, игры, детские забавы и что-то такое приятное, связанное с детством, что может вспомнить пятилетний ребёнок.
Теперь же открылась ей правда жестокая, такая правда, которую не пожелал бы знать о себе никто на свете. И теперь с этой правдой ей предстояло как-то жить. Не ей, не Нераде, простой милой девушке, а княжне Гориславе. Потому что, обретя прошлое, она потеряла своё настоящее, и, наверное, будущее.
Словно тяжёлая глыба навалилась на неё – вина. Это по её вине погибла вся её семья, по её вине в Арконе поселилась Нежить. Страдают и гибнут люди. И самое страшное – гибель отца Альяра, смерть его матери и все последующие изломы его судьбы – тоже её вина. Как сказать ему об этом, как посмотреть ему в глаза? Теперь, когда всем очевидно, что она знает про Камень - уже никто не поверит, что она всё забыла.
  Нерада тяжело вздохнула и вытерла слёзы. Горе душило её и ей хотелось спрятаться, вернуться в свой родной домик, к бабке и жить как прежде, но не было возврата и надежды тоже не было.
  Когда к отплытию всё было готово, Хорт протянул Альяру серебряную фигурку Ворона – отцовский оберег с зазубриной от меча.  – И ты не знал, что она Горислава? – в его голосе звучала недоверчивая ирония. Альяр пропустил его слова мимо ушей, принял Ворона, бережно подержал его на ладони, - Отцовский… - благоговейно произнёс он, - Зазубрина от топора урманского… У отца ещё шрам на груди оставался. 
Он протянул Хорту оберег обратно. – Отдай его Гориславе. Мне он никогда не принадлежал, да у меня и свой есть. Пускай пока у неё побудет. - Потом вздохнул и добавил, - Про Гориславу догадывался я, да наверняка не знал. Она же ничего не помнит. Чары на ней какие-то мудрёные. А оберега я до сей поры не видел.  – Альяру стало тошно от того, что приходится оправдываться перед оборотнем.
- Просто есть вещи, которые вспоминать и не хочется. И чары тут не причём, – возразил Хорт и волчьи глаза его сверкнули насмешкой, - Камень она помнит, да и тебя вспомнила, потому и спасла. Спасла ведь? А ты, признайся, ты наверняка и знать ничего не хотел? Птицу счастья за хвост ловил?!
- Да пошёл ты! – огрызнулся Альяр. Он понимал, что Волк в чём-то прав и Нерада не была с ним до конца честной, и это было неприятно. Ещё неприятней было то, что Хорт несомненно теперь будет думать, что он охмурил княжну с целью надеть княжескую корону. Альяр пытался убедить себя, что ему нет дела до того, что будет думать о нём волкодлак, но какая-то стыдливая горечь мутила душу.
  Торопливое счастье обернулось поражением. В довершении всего он потерял свой акинак. Он точно помнил, что Нерада схватила его во время схватки с навьями. Потом он забрал его, разрезал им одежду Хорта, чтобы вправить тому плечо, разрезал им ремни и веточки, чтобы сустав зафиксировать. Акинак всё время был под рукой, и вдруг исчез. Точно, он исчез, когда  Альяр кинулся подхватить Нераду. Он обшарил всё кругом, но так и не нашёл подарок учителя.
  Останки воинов сложили в лодью, обложили хворостом и подожгли, оттолкнув от берега. Огромный факел подсветил сумерки и отразился в воде. Нерада тоже вышла на берег проводить усопших в последний путь. Потухшая, с опущенными плечами, словно постаревшая стояла она, зябко сжавшись на ветру. Альяр подошёл к ней сзади, обнял за плечи и мягко спросил – Ты почему мне ничего не сказала про то, что брала уже  Камень?
В его голосе не было упрёка, только недоумение. Он ожидал, что она повинится и прильнёт к нему, как и раньше, но она вывернулась из его рук и ответила жёстко, прищурив глаза, блеснувшие сталью,
 – А почему ты не сказал мне, кто я такая?
Альяр отпрянул, словно от ожога. Он открыл было рот, чтобы всё объяснить, но она отвернулась  и решительно пошла садиться в лодью.

Продолжение: http://www.proza.ru/2017/10/02/2269