Выскребыш

                Выскребыш


     В клинике патологии новорожденных, что недалеко от площади Ленина в Санкт-Петербурге, каждый день умирает от 10 до 20 недоношенных детей. Барокамеры, есть, но устаревших моделей. Новые, стоят дорого. Весьма дорого.

     Мара Зотова устроилась медсестрой после медицинского училища. Польстилась на высокую зарплату. И уже к вечеру первой смены поняла что к чему. В учреждении постоянная текучка кадров. Никто не выдерживает психологического прессинга. Медсестры и санитарки боятся заводить собственных детей. Такого насмотришься, что к вечеру персонал бродит по коридорам полу пьяным. Главврач смотрел на это сквозь пальцы. Старый, умудренный опытом человек и сам заскакивал сюда всего два раза в день.

     Первую неделю Мара плакала. Вторую, училась пить и курить. Третью — мечтала доработать месяц и исчезнуть. Однажды, возвращаясь домой, к ней пристал подвыпивший парень и предложил проводить домой.
     Раньше бы она отшатнулась, но сейчас, до неё вдруг дошло, что весь этот мир, где продолжают выпускать алкоголь, который травит людей и делает их больными, от чего рождаются дети-уроды — Мара неожиданно  прижалась к груди первого встречного и разрыдалась.

     Через три месяца они поженились. Святослав оказался достойным мужчиной. Прошел Чечню. Был ранен. И так же, как и Мара, прогуливаясь рука об руку, внезапно останавливался, когда мимо пролетала чья то свадьба. Счастливые лица. Пьяные выкрики. Или, навстречу неслась гурьба молодых людей с банками пива в руках. Речь — мат-перемат. Или, просто, где то справа проходила радостная пара молодоженов с коляской, откуда выглядывала любопытная довольная жизнью физиономия младенца...

     Мара, так и не забеременела. Страх: увидеть в своем ребенке эмбрион, размером с чехол от телефона — сжимал её сердце тисками ужаса!

     Где то продолжают гибнуть люди, во имя чьих то интересов. Где то продолжают штамповать различные виды уничтожения человеческого генофонда, ради обогащения. Где то...что самое страшное...прогрессивные люди страдают от бессилия что-либо изменить.