***

Часть 2.

Д'Артаньян посматривал на герцогиню, стараясь, чтобы та не заметила его взглядов. Какой женщине будет приятен взгляд мужчины, в котором сквозит и жалость и насмешка? А тут уж капитан с собой ничего поделать не мог: вид старательно молодящейся герцогини, надевшей на себя самые лучшие свои драгоценности вызывал если и интерес, то только по части стоимости всего, действительно сказочной красоты сапфирового набора. Голова, руки, грудь слегка увядшей кокетки лучились огнями. Она надела дымчато-серое платье тяжелого шелка, и по ткани, при каждом ее движении, струились волны фиолетового и синего света. Это немыслимое великолепие, сосредоточенное на одной, отдельно взятой даме, вызывало острую зависть окружающих придворных. Если не по красоте и изяществу, то по стоимости надетого на ней, герцогиня по-прежнему была вне конкуренции.

Мушкетер на спеша прогуливался среди придворных, кругами приближаясь к герцогине. Наконец, ему удалось оказаться к ней настолько близко, что не отвесить ей поклон было бы просто невежливо. Герцогиня с треском сложила свой веер, кивнув ему, и тут д'Артаньян увидел кольцо, которое она носила на правой руке. Он слишком хорошо помнил подарок Миледи, чтобы не узнать его. Но как оно попало к Шевретте?

Д'Артаньян тщетно рылся в своей необъятной памяти, но нужное воспоминание пряталось от него. А между тем, было что-то, какая-то зацепка, которая никак не желала выплыть на поверхность. Мушкетер был уверен, что Атос никому не мог рассказать о сапфире и о тайне, которую скрывал камень. Они продали тогда это кольцо, по братски поделили деньги, и забыли о нем. Вернее, д'Артаньян был уверен, что он забыл. Но, нет! История, которой было едва ли не сорок лет, неожиданно напомнила о себе. А ведь граф, наверняка, хранил в памяти этот дар матери. Где-то в душе держал боль, что сумел упустить эту семейную драгоценность. Интересно, какими путями попала она к мадам де Шеврез?

- Мадам, вы сегодня неотразимы! - Герцог де Лонгвиль, старый черт, объявился очень некстати. Именно тогда, когда д'Артаньян уже почти придумал, как подойти к герцогине со своим вопросом.

- Лонгвиль, вы никогда не умели делать комплименты. Ваши любезности больше похожи на издевательства, а ваши упреки всегда отдавали вымогательством.

- Вы сегодня на редкость нелюбезны, сударыня. С чего бы это, моя дорогая? Вы прекрасны, как копи царя Соломона, и так же опасны!

- Генрих, не злите меня! - Шевретта надулась, отчего стало заметно, что линия подбородка утратила свои нежные очертания, намекая на дополнительные складки.

- Чем мне заслужить Вашу благосклонность? Вы позволите мне одну из Ваших прелестных ручек?

Руки мадам де Шеврез были все еще прелестны, но она не была так наивна, чтобы поверить герцогу: он просто хочет увидеть камни поближе. Жаден, как всегда, и не может смотреть спокойно, если у кого-то есть то, чего нет у него. Вот и сейчас не может успокоиться. Герцогиня протянула ему правую руку. Принц склонился над ней, но даже не подумал поцеловать: он пожирал взглядом сапфир.

- Феноменальный камень, моя дорогая. От кого он вам достался?

- Странный вопрос, Генрих!

- Ну, почему же? Я видел в юности такой же точно. Вернее, я уверен, что видел это самое кольцо, но на руке другой дамы…

- Вы меня заинтриговали? Чьей же? Это не секрет?

- Даже будь это секретом, моя милая, вам я все равно бы его рассказал.
 
- И кто же эта таинственная дама? - герцогиня де Шеврез умирала от любопытства, и даже не пыталась это скрыть.

- Статс-дама Марии Медичи.

- Это...- замирая от предположения, пробормотала герцогиня.

- Графиня де Ла Фер, - с непонятным торжеством в голосе заявил Лонгвиль.

Д'Артаньян, стоявший неподалеку и слышавший весь разговор, вздрогнул.

- Так этот камень принадлежал матери Армана? - она не подумала, что называя графа по одному из его имен, выдает себя больше, чем хотела.

- Так это он подарил вам кольцо? И все остальное – тоже его подарки? Не думал я, что у Ла Фера еще столько всего осталось. Судя по тому, что я знаю, он живет со своим бастардом достаточно скромно.

Де Шеврез ухватилась за веер. С ней творилось что-то странное: светская львица теряла контроль над собой из-за какой-то ерунды. Хотя нет, какой там ерунды! Бывший любовник, просто чтобы позлить ее, готов влезть к ней в душу.

- Полно, герцог! Воспитанник графа - очаровательный юноша, - выдавила она с натянутой улыбкой.

- А я и не говорю, что он не очарователен, милая герцогиня. Я только говорю, что он слишком похож на своего опекуна в бытность того виконтом, чтобы быть просто троюродным племянником Ла Фера. Мари, сознайтесь, вы ведь никогда не делали секрета из своих романов: граф тоже попал в ваши сети? Не один я был вами очарован?

- А если бы и так, что это для вас теперь бы значило, Генрих? - Шевретта уже полностью владела собой, и улыбка ее стала шаловливой, а плавные движения веера - едва ли не призывными.

- Значило бы, дорогая, значило! Я никогда не испытывал особой любви к роду графа, а к нему - в особенности.

- Чем он вам насолил?

- Его вид вызывает у меня воспоминания, которые я бы с радостью похоронил.

- Вы поделитесь ими со мной? - де Шеврез склонилась к собеседнику. - Вы не поделили даму?

- Да. Вас, моя прелесть.

- Лонгвиль, вы наглец! - она хлопнула его сложенным веером по руке, но с радостью разломала бы безделушку на его лице, ставшем вдруг ненавистным.

- Немножко наглости не вредит в отношениях ни с мужчинами, ни с дамами! - ухмыльнулся герцог. К тому же я – Валуа, мадам.

- А я – Роан.

- Я никогда об этом не забывал. Ла Фер, кстати, тоже нам родня. Так что все решается в семейном кругу, полюбовно.

Д'Артаньян, который не упустил ни слова из этого потока взаимных колкостей, только головой качал: подумать только, его друг связан с этим змеиным гнездом еще смолоду. Но что общего могло быть у Атоса, которого он так давно и хорошо знал, с этими сиятельными подлецами? Уж, во всяком случае, не с Лонгвилем он был в дружбе. Атос не был излишне общителен, и всегда умел соблюдать дистанцию с людьми, которых не желал излишне приближать к себе. Ну, что Шевретта могла иметь что-то с его другом: тут капитан бы не удивился; в конце-концов герцогиня, хоть и была урожденная де Роан, мужчин привлекала, и меняла не хуже какой-нибудь трактирной шлюхи. А граф … вообще-то, д'Артаньян кое о чем догадывался, но предпочитал для самого себя делать вид, что он ничего не знает. Это Рене он мог выслеживать, оправдывая самого себя, что делает это в политических целях. Сейчас же он оказался в положении человека, который и хотел бы не знать, но вынужден слушать. Повернуться и уйти? Он совсем было уже собрался незаметно исчезнуть, но тут поймал на себе взгляд герцогини. Желая избавиться от Лонгвиля, мадам ухватилась за капитана мушкетеров.

- Ах, господин д'Артаньян, вы не окажите мне любезность? - голосок так и переливался, словно колокольчик на шее козочки.

- Всегда к вашим услугам, Ваша светлость! - д'Артаньян даже каблуками прищелкнул от усердия..

- Проводите меня до кареты. Я что-то неважно себя чувствую.

Она оперлась на руку капитана и величественно проследовала к выходу. Мушкетер довел ее до кареты и помог усесться. Он совсем уже собрался откланяться, но, неожиданно, герцогиня ухватила его за руку.

- Скажите мне, капитан д'Артаньян, - Шевретта могла себе позволить легкую бесцеремонность в обращении, - вы по-прежнему друзья с господами Атосом и Арамисом?

- Вот тебе и раз! - мысленно ахнул гасконец. Но он достаточно был научен общению при дворе, чтобы скрыть свое удивление. - Конечно, Ваша Светлость.

- Вы удивлены, что я знаю их былые прозвища?

- О нет, мадам. Я не сомневаюсь, что у вас прекрасная память. Меня удивляет только, почему вы меня об этом спрашиваете.

- Только чтобы убедиться, дорогой капитан, что вы по-прежнему друзья, - и обворожительно улыбнувшись д'Артаньяну, она дернула за шнурок, давая знать кучеру, чтобы он трогал. Карета укатила, а мушкетер не спеша вернулся в зал: в гуще придворных не плохо думалось.

А в голове у него неожиданно словно само сложилось трио: Атос, герцогиня, Арамис… Они продали кольцо ростовщику… Арамис был тогда любовником де Шеврез… Такие подарки он, безусловно, делать не мог, но посоветовать кому-то… Кому-то, кому это было по карману. Рене был тогда настолько влюблен, что ради этой вертихвостки готов был и на то, чтобы подыскать подарок для нее для кого-то, побогаче и познатней, чем он сам. Только чтобы ее порадовать!

Д'Артаньян не мог знать, что его предположения так близки к истине. Но он хорошо знал своего друга, и знал, что тот, прошлый Арамис, был способен ради любимой на такие жертвы. И нужная фраза вынырнула из глубин подсознания. Ювелир тогда сказал ему, что с радостью купит у них это кольцо, потому что оно изумительно подходит к имеющимся у него серьгам.

Эти серьги и кольцо он и увидел сегодня на герцогине. А вот диадема, колье и браслеты скорее всего это дары более ранние. Наверное, Рене увидел их у мадам и сразу сообразил, что серьги с кольцом дополнят комплект. Не исключено, что дар мог быть и от законного мужа: у герцога де Шевреза сокровищ хватало. Лотарингские герцоги славились своим богатством.

Герцогиня не поехала домой. Против ожидания, едва отъехав, она приказала направиться в городскую Ратушу. То, что там не закрыто, она не сомневалась: Фронда только притихла, ища, в какой еще форме возродиться, как Феникс возрождался из пепла. Жизнь там бурлила и в позднее время, и первым, кого она увидела, войдя в здание, был аббат д'Эрбле. С портфелем под мышкой, словно министр финансов, и шпагой на боку, Арамис оживленно беседовал с каким-то советником, облаченным в судейскую мантию. Едва он завидел герцогиню, в лице у него что-то дрогнуло. Он довольно поспешно распрощался с собеседником, и подошел к де Шеврез. Не смотря на накидку, он мгновенно разглядел все сапфировое великолепие и не смог сдержать улыбки. Что за ней крылось, Шевретта могла только догадываться.

- Милый Арамис, я так рада вас здесь встретить!

- Что вас привело в такое скучное место, милая герцогиня?

- Рене, вы же знаете мое политическое чутье. Я не склонна считать парламентских советников такими скучными. И ваше пребывание здесь меня в этом убеждает.

- Вы не правы, милая Мари, я всего лишь занят делами моего монастыря. Надо позаботиться о том, чтобы он не попал в проскрипции кардинала.

- А я то подумала, что вы заботитесь о поместьях мадам де Лонгвиль, - с сокрушенным видом покачала головой Шевретта.

- А тебе–то что до этого? - подумал Арамис, любезно улыбаясь. - Герцог де Лонгвиль, как вам известно, вышел из Фронды с губернаторством в Нормандии, - ответил он герцогине. - А вот вы, герцогиня, остались ни с чем. Увы, для всех из нас настает время, когда молодость, а с ней и удача, остаются в прошлом, - и он выразительно посмотрел на колье герцогини, скрывавшее половину декольте. Намек был более чем прозрачен.

- Сегодня мои сапфиры пользуются необычайным успехом! - перевела разговор герцогиня.

- Они вызывают у многих приятные воспоминания, - вежливо заметил аббат.

- И у вас, мой прекрасный мушкетер?

- И у меня, моя прелестная Мари Мишон.

- Поделитесь со мной.

- Я вспомнил, как подбирал вам в подарок эти серьги и кольцо.

- Так это были вы? – ахнула мадам. - А я–то думала, что это герцог де Шеврез так старается. Мой муж тогда был в меня безумно влюблен. А как получилось… Ему посоветовали … Как он нашел эти серьги?

- Пусть это останется нашей тайной от некогда любимой женщины.

- Так он все знал… - пробормотала де Шеврез.

- Про нашу с вами связь? Не думаю. Просто его смешила преданность вашего верного рыцаря. И рыцарь чувствовал себя в те времена очень неловко, смею вас уверить. Но желание доставить радость своей любимой было сильнее.

Де Шеврез посмотрела на своего бывшего возлюбленного странным, затуманенным взглядом. Да, второй муж знал про многие ее романы, но предпочитал делать вид, что это его не касается. Куда больше проблем доставляла ему политическая активность супруги. Раз за разом, он вытаскивал ее из ссылки, готовил подставы и оплачивал сумасшедшие счета, спрашивая себя, придет ли этому когда-нибудь конец? В своих любовных приключениях Шевретта не знала границ: главное, чтобы ей приглянулся мужчина, а уж сделать его своим любовником было для нее проще простого. Если даже священника сумела затащить она в свою постель! И – не одного, надо признать. Правда, такого двойного маскарада, какой приключился с ней в той жалкой деревушке, с ней больше не случалось. Она только усмехнулась своим мыслям: "Знали бы вы, дорогой д'Эрбле, что ваш лучший друг был и вашим соперником!"

Арамис знал многое. Для Шевретты было бы откровением, узнай она, что Арамис знает об Атосе, и его сыне от герцогини. Знает давно, но тема эта была у них запретной по молчаливой договоренности. Теперь Арамису это было все равно, Герцогиня была для него не более, чем воспоминание.

И не более, чем воспоминание, стали для него и эти драгоценности, и полутемная комната на улице Феру, где его друг со странным выражением рассматривал сапфир.