Есенин и Мариенгоф дружба или выгода?

 Анатолий Борисович Мариенгоф и Сергей Александрович Есенин познакомились в Пензе летом 1918 г. И эта встреча, можно сказать, стала роковой в судьбе обоих поэтов.
 
   Они, безусловно, оба были одарёнными Богом талантливыми стихоплётами. Им суждено было несколько лет в Москве прожить бок о бок друг с другом, деля между собой не только квадратные метры нищенской халупы, но и все свои переживания, творческие взлёты и падения.

   Чтобы вникнуть в саму суть дружеских  взаимоотношений поэтов, я ознакомилась с «Бессмертной трилогией» Мариенгофа, в частности большое  внимание уделила именно первой её части: «Роману без вранья», написанной в 1926 году (т.е. на следующий год после смерти Есенина), посвященной практически полностью воспоминаниям о годах, проведённых с человеком, который «никого не любил, и все его любили».

Два друга – Толя и Сергей –
Имажинисты, люди слова.
Два друга пели про людей,
Про славу под единым кровом.
Один другого дольше жил
На много, много лет, не спорю,
Но, а другой лиричней был
И пережил он друга Толю.

   В «Романе без вранья» Мариенгоф, как мне показалось, постоянно делает акцент именно на отрицательных сторонах Есенина. Может быть, конечно, всё о чём он упоминал было непреложной истинной, кто я такая по сути, чтобы с этим спорить. Однако многие прочитанные мной факты, навели меня на мысль о том, что, возможно, ни со стороны Сергея, ни со стороны Анатолия не было истинной дружбы, а все те тёплые отношения, которые связывали мужчин, были просто товарищескими под тип: «Мы с тобой одной крови – ты и я: мы оба пишем стихи, давай будем морально поддерживать друг друга и т.п.»

   В таком случае следует задуматься, а почему так близко сошлись именно они? Итак, начнём сначала. У истоков такого течения, как имажинизм, стояло 4 человека: Мариенгоф, Есенин, Шершеневич и Кусиков . В 1920-21 гг. – во время наибольшего расцвета имажинизма в Москве – были открыты две книжные лавки ( что послужило как раз разделению «отцов имажинизма» ровно пополам) : в Камергерском стали торговать Шершеневич и Кусиков, а на Никитинской у «Художников слова» - Есенин и Мариенгоф. Иван Розанов в своей статье «Моё воспоминание о Есенине» писал: «Казалось бы более естественной другая группировка: Шершеневич с Мариенгофом. Большинством они воспринимались как поэты надуманные, как словесные клоуны. Есенин же скорее ассоциировался с Кусиковым. У того и другого находили искренний лиризм, пробивающийся сквозь словесные ухищрения, сквозь чехарду образов». Однако, не смотря на сходство в творчестве, всё оставалось по-старому: Есенин с Мариенгофом, Шершеневич с Кусиковым. Почему? Видимо, всё дело в судьбе или в определенных душевных сходствах. Так или иначе, понять природу дружбы до конца не возможно, так же как бесполезно пытаться разобраться в сущности любви: откуда возникают оба этих чувства? И куда они потом улетучиваются?

   Сам же Есенин частенько говорил о том, что ему никто не нужен, он живёт сам по себе и верен только «своей золотой голове». « Я сам по себе. Достаточно того, что я принадлежу к имажинизму» (см. Розанова «Моё знакомство с Есениным»). Было ли это заявлено поэтом просто для того, чтобы казаться в глазах своих современников независимым, или это действительно было так, не нам судить, где тут истина, а где ложь. Ясно одно: поэты были действительно дружны, а была ли эта дружба дружбой в полном смысле этого слова – это вопрос, не имеющий ответа.

   Время уничтожило всё, осталось только творчество, благодаря которому и Сергей и Анатолий приобрели статус вечности: вечные поэты, вечные имажинисты, вечные сыны своего Отечества, и вечные товарищи, делающие одно общее дело, которое было смыслом их жизни, их существования, и их личностного предназначения, в том понятие, в котором каждый из поэтов его понимал и осуществлял на практике.

            Два кита
Два кита имажинизма: Толя, Сергий – два кита.
Были много лет едины в жизни, в рифме два кита.
Их судьбинка потрепела –
Дух на прочность проверяла,
Но товарищеский дух
Сохранял так долго двух.
Но однажды слово «друг»
Позабылось ими вдруг.
Слово новое «люблю» чьи-то губы прошептали,
Нюша, Дуся – так и звали.
В душу двух китов запали
И в их дружбу тесно встряли.
Полюбил наш Толя Нюшу,
Дусю полюбил Сергей.
Истязала Дуся душу,
И в тот миг Сергей затлел.
Всё ему осточертело,
В дружбу уж не верил он,
Ведь любовь, надежда, вера-
Всё казалось только сном.
Он гулял, кутил, буянил,
К дружбе с Толей охладел,
Не осталось общих дел.
Анатолий же был в браке
Нюша, Кирка – всё семья,
Не до дружбы всуе дня.
Так вот и распалась пара двух китов
В том рок судьбы?
Может быть, по воле Бога не могли дружны быть вы?
А быть может, не хотели потому и не могли.
Но, наверное, дружили,
Всё же дружба то была,
Как бы там не говорили,
Что всё выдумка одна.