Мария Унгер и Иоханнес Есау

Мария Унгер и Иоханнес Есау

 сестра бабушки Агнейты Унгер-Классен/

На фото Мария Унгер и Иоганнес Эсау. И на отдельном фото Мария. А ниже вот эта записная книжечка она принадлежала им, и там есть записи, которые сделали они.


Мария и Иоханнес были состоятельными.
Родители Марии у Марии/ Унгер Яков 24.01.1858 27.03.1916 Мать Квиринг/Унгер Агнете (Tochter von Peter Quiring aus Fr;senheim 23. 07. 1860+ Mindental 19.03.1931)/
После пожара отцу так и не удалось полностью восстановится. Отец умер, а мать после похорон сына Якова, которого застрелили на посту, сильно сдала. Мария стала продолжать вести домашнее хозяйство. Их спасло то что сгорел дом, а поля остались, и лошади и крупнорогатый скот во время пожара был не дома. Кто знает, если бы не пожар, может и отец ещё бы был с ними. Сама Мария не очень разбиралась во всех тонкостях хозяйственника, но, когда она вышла замуж за Иоханнес Эсау/Johannes Esau, всё изменилось. Она занялась домом, а муж вёл все дела.  В понятие занялась домом, с её подходом -иметь во всём порядок, означало, что если муж занят основной работой, то за текущей следила она. Добавив свои деньги к деньгам Марии, и придав им правильное направления, всё пошло в гору. Детей у них не было и времени свободного было много. Много времени она проводила в огороде ухаживая за цветами. А вечерами сидела за шитьём. Мария любила красиво одеваться и ей нравилось сделать на своём наряде что-то своими руками. Все, кто её знал, говорили, что можно подумать она герцогиня. Всегда красиво уложенные волосы, со вкусом подобранный гардероб, а главное –манеры, умение себя держать так, что даже старше её дамы старались держатся с ней подобающе, и уж ни при каких условиях не делать ей замечания. Возможно это ей передалось от матери. Её мать Агнейта Квиринг принадлежала к роду Квирингов, который был довольно известным. У Марии была сёстры Агнета и Катерина. Сёстры сильно переживали о преждевременной смерти брата Якова.
Родители Иоганнеса были тоже с Пруссии с Broeskerfeld,  Gross  Werder Пруссия, это недалеко от родины родителей Марии. Отец Яков Эсау/Jakob Esau 3. 07.1857 и Maria Левин 26. 06. 1860 in Коппенталь Ам Тракт. Жила семья в Хохендорф, Aм Тракт. Мария Левин умерла в возрасте 61, а Яков Эсау в 74. У них было семь детей, пять сыновей и две дочери. Старшим был Иоханес. Он родился 17.02.1881 в Хохендорф. Мария и Иоганнес поженились 30.06.1886 в Линденау колонии Ам Тракт. Johannes упорно работал, надо было ещё много сделать чтобы поднять их хозяйственные дела на уровень.
В октябре 1918 года на Волге была создана «Немецкая трудовая коммуна», а потом на её базе Автономная Республика Немцев Поволжья, провозглашённая в 1924 году Трудолюбивые и самостоятельные немецкие колонисты, привыкшие жить зажиточно и независимо, изначально воспринимались коммунистами как «классово чуждые». Не говоря уже о немецкой интеллигенции, преимущественно имевшей дворянское происхождение. Уже с конца двадцатых годов против российских немцев начинаются репрессии. В начале тридцатых годов огромный ущерб немецким селам нанесло раскулачивание, повлёкшее за собой разорение хозяйств, высылку, а иногда и физическое уничтожение колонистов. Особенный размах репрессии приобрели в 1936-1939 годах, когда многие немцы были обвинены в шпионаже в пользу Германии, арестованы, сосланы или расстреляны. В конце тридцатых годов за пределами АССР Немцев Поволжья были закрыты все немецкие национально-территориальные образования– сельсоветы и районы, а школы с преподаванием на родном языке стали обучать на русском. Партийное руководство наконец-то получило то, что хотело: документ с информацией о подрывной деятельности классово-враждебных элементов. Уже не стало сенсацией участившиеся посещения Колонии Ам Тракт всякого рода гостей в дорогих каретах и даже в очень обычных дрожках. Простых пролёток и дрожек стало больше, но пассажиры этого транспорта становились другие. Одежда их всё сильней и сильней настораживала жителей колонии, которые не меняли свои гардеробы и моды в течении всего памятного каждому времени. А гости были всё чаще в кожаных плащах, фуражках. И держались они как-то по-новому, казалось, что колонисты приехали к ним и не наоборот. Они не пытались слушать, а всё делали чтоб их слушали. Когда единую и не делимую менонитскую колонию раздробили так что трудно было понять, как теперь называется село и к какому уезду относится. Вроде и стоят дома на месте. А нет теперь у них новые русские названия и уездное правление новое и руководят ими уже не выбранные колонистами старшие и министры, а совсем из других мест и министерств. Так незаметно. Вроде, а колонию разорили. Когда поток эмигрантов стал чаще покидать родные места, коммунисты распорядились провести серьёзное исследование положения в немецких колониях. Вести его было поручено И. Ф. Гебгарту, старому немецкому коммунисту, человеку умному и опытному, но, естественно, скованному марксистско-ленинской догмой. Неправильная оценка хозяйственного положения немецких колоний, как сплошь кулацких, привела в ряде районов к недопустимым перегибам. Все новые районы немецкого расселения захлёстывала эмиграционная стихия: Сибирь, Казахстан, Урал и Украина столкнулись с проблемой немецкого «исхода», но тогда эти зловещие планы не удалось претворить в жизнь. Большевики, провозгласив право наций на самоопределение, применяли в отношении немецкого населения России «классовый подход». А между тем жизнь в колонии Ам Тракт набирала обороты. Допустить в колонии зажиточных людей система не могла. Уже, наверно все стали понимать, что грядут другие, тяжёлые времена, и у этих времён будут не менее ужасающие названия. До них доходили слухи о зачастивших гостях и возможных переменах. И эти страшные и тяжёлые времена не заставили себя ждать. Их можно так разделить, как годы коллективизации, раскулачивания, депортация. Никак не могли привыкнуть колонисты к новым словам, таким как кулаки, коллективизация, но им очень скоро объяснили это на практике. Как-то по посёлку не торопясь ехала пролётка, в ней сидели молодая девушка и парень. Они что-то обсуждали, иногда приостанавливаясь, девушка всё время что-то писала в тетрадь, а молодой человек оглядывал местность что-то ей диктовал. Как потом выяснилось, они не заходили в администрацию и такой же вояж они проделали и в других посёлках. Потом была версия, что они проводили своего рода инвентаризацию колонии. Отмечали на их взгляд богатые и не очень поместья. Даже говорили, возле кого останавливались, к тем потом приходили.
Наступила третья стадия, и ещё одна большая группа кулаков, вместе с семьями, были выселены из своих домов. В эту третью стадию попали Мария и Иоханнес. Некоторые из них были в состоянии найти убежище у родственников или друзей, но, примерно сорок одна семья- были вынуждены поселиться в «кулацкой деревне» Кулаковка. Она была расположена в открытой степи за деревней Остенфельд. Мария понимала, если они пойдут просится к родным, то они могут за них пострадать. Идти к сестре, она жила в Остенфнльд, там маленькие дети, пойти к родным мужа, навести беду на них, нет. Мария и Иоханнес твёрдо решили, по возможности, обезопасить близких. Первую ночь они до утра просидели в открытой степи куда их выгнали. Понять за что и почему они не могли. Их выгнали из собственного дома, отобрали поля, животных. Разрешили взять лишь немого вещей и то проверили, вдруг там будут ценности. Что они сделали противозаконного, они честно трудились на своих полях, а теперь там ходят и что-то замеряют чужие люди. Им зачитали их права, оказалось их у них теперь просто нет, есть только обязанности. Им запрещалось общение с родственниками. За это могут тех тоже выгнать сюда же в поле. Наступила вторая ночь, спать не хотелось, да и при том просто на голой земле. Эти семьи провели там один год, живя в самых ужасных условиях. Помогать изгоям было нельзя, родственники, практически рисковали своим положением, и это считалось незаконным. Но они, всё равно помогали тем, кто был изгнан из своих домов, практически без средств к существованию. Они тайно помогали им продовольствием и одеждой. Мужчины с Кулаковки были вынуждены делать разнообразные работы, в том числе строить мост в Коппенталь и работать в лесном хозяйстве в зимний период. В 1930 году Иоганнеса отправили на Урал на лесозаготовки. Сначала в Icauckae / Ycacka и позже в Euadunck. Из колонии Am тракт в ближайшие годы было сослано 48 семей/ 237 человек. Оставаться одной в поле Мария не захотела, и она поехала к мужу на Урал. Там в лесу были построены временные бараки. И вот там в невыносимых условиях, но зато вместе Мария и Иоганес пробыли долгих три года. Потом через три года Иоганеса отправили в Neu Hoffnung/ Neu Samara. Мария, конечно поехала за ним.
Мне тётя Маня дала дату рождения брата Иоханнеса-Эдуарда. Я сначала не знала как она мне пригодится, а потом нашла в одной из менонитских программ запись, где речь шла о Марии и Иоханнесе и было написано, что последнее письмо от брата Едуард получил из Neu Samara. Так я нашла данные об этой семье. Eduard Esau /Edward Jacob L (Eduard) Esau 27 Nov 1887 geboren in Hohendorf, Am Trakt, Russland, und starb 10. Juli 1966 in Newton, KS. Er heiratete Clara Katharina JT KLASSEN (Claassen) 25. M;rz 1915 in Plum Grove Twp, Butler County, Kansas, Tochter von Johann Abraham B KLASSEN (Claassen) und Elizabeth SM THIERSTEIN. Sie wurde in 29 Plum Grove Twp, Butler County, Kansas geboren Jun 1893, und starb 3. September 1971 in Newton, Kansas/
т. Мария помнит, как наша бабушка Агнета и её сестра Катерина/Тина, собирали вещи, Катерина тайно уходила к старшей сестре Марии. И помнит, что было письмо от соседей Марии из Куйбышева о том, что Мария умерла, а Самаре потом стал Куйбышев./Потом тоже поняла, что это тоже совпаденье. Neu Hoffnung/ Neu Samara--это не та Самара/Куйбышев/.
А у моей тёти была записная книжечка. Она мне зачитывала с неё данные. А теперь мы выяснили, что это записная книжечка принадлежала Johannes Esau и Марии Унгер, они там сами записали даты своих родственников и они совпали с теми что я нашла в компьютере по данным брата. А ещё, что меня поразило, что из всех многочисленных моих кузенов. в книжечке записана дата моего рождения, конечно, меня туда вписали позже. Может так было мне уже тогда дано указание от моих предков найти их след.