Вот моя деревня. Иваныч

Пётр Иваныч, а попросту, Иваныч – мастер на все руки. Двор его завален разным полезным, на его взгляд, хламом. Частями побывавших в аварии автомашин. Обрезками труб.  Кусками кабеля. Корпус от старой круглой  стиральной машины у сарая лежит. Ржавый фонарь «летучая мышь» без стекла. Вышедшие из строя  электродвигатели, всякого размера и назначения.
 
Со временем,  всему находит он применение. То очищает от ржавчины  металлический абажур  уличного светильника, готовит к покраске. То прилаживает ручку к старинному чайнику с петухом, неведомо какими путями к нему попавшему. То,  сидя на низенькой скамеечке, кропотливо вывинчивает болтики и гайки из старого мотора,  раскладывая их по размерам в пластиковые контейнеры, в которых раньше хозяйка выращивала рассаду. И не только для себя. Вдруг, нужда у кого случится.  Зайдёт человек, попросит, а они вот – под рукой. Выбирай!
 

И некому попрекнуть его за  тяжёлый швеллер,  что лежит теперь поперёк бывшего цветника. И за велосипед с безнадёжно  погнутой рамой, прислонённый к забору, не покачает никто укоризненно головой.

Вдовец он. Седьмой год, как покинула его  Татьяна, жена, большая любительница порядка, красоты и цветов на подворье. Лишь у самой калитки бережно сохраняет он  десятка полтора её любимых гладиолусов, каких-то особенных сортов, на  восхищение и зависть соседкам.

Ему  далеко - за семьдесят.  Детей у них нет и не было.  Другой хозяйки в дом привести не захотел. Так и живёт один.  Один, да не одиноко. То и дело, в приоткрытую створку ворот забегают к нему люди – приварить, наточить, просверлить, починить чего-нибудь.  Никому старик не откажет. Проходя мимо  двора Иваныча,   привычно видеть его, обросшего седой щетиной, в старой, давно утратившей цвет и  вид куртке,  подшитых обрезанных валенках, согнувшегося над своим железным верстачком.  И только в праздники, когда, обычно, улица гуляет, калитка его заперта. Иваныча нет. Все знают - уезжает он на кладбище.

                ***
В прошлый выходной, погожий осенний денёк, подоспела у нас семейная дата, и  затеял  мой народ  шашлыки. Я и посоветовала пригласить Иваныча. Сколько раз к нему за помощью обращались. Денег не берёт, пусть, хотя бы,  за хорошим столом посидит, угостим по-человечески.


Старик  на приглашение сконфузился:
- Неловко мне.   Давно отвык я наряжаться, по гостям ходить.
- Нет, нет, - успокоила дочка, - экипировка самая простая,  дачный вариант. Приходите через часок. Не откажите. Сегодня 25 лет нашего супружества. Мы, по-домашнему - семейным кругом. Вы –  наш единственный гость.

                ***

Звонок в дверь, и мы,  ошеломлённые, замираем:
Перед нами - Пётр Иваныч,  чисто выбритый, в дорогом сером костюме с жилетом,  в рубашке с галстуком и хорошими запонками на рукавах, в новых ботинках, с букетом его изумительных гладиолусов.
 
Сам, смущённый произведённым впечатлением, наш гость застенчиво объяснил:
- Не решился я признаться,  что  одежонка моя  поизносилась. Да и грязная она. Какой уж тут – дачный вариант. Один вот этот костюм и остался, что купила мне Татьяна к нашей «золотой свадьбе», до которой всего  месяца не дожила. Нас ведь должны были в  районной Администрации торжественно поздравлять.  Скончалась скоропостижно во сне, голубка моя. Вот  костюм мой парадный  и остался ненадёванным.  Так, в  полиэтилен  упакованный, и висел. Я, было, на смерть решил его приберечь. Да, махнул рукой!  Нынче, по случаю   «серебряной» вашей, решил надеть.   Спасибо, что позвали.  Согласия Вам, ребята, до самой «золотой» свадьбы!