Глава четырнадцатая

С момента последнего визита застенки под леденской резиденцией не изменились. Парень, весело насвистывая, спустился по недавно вымытым ступенькам, подхватил из скобы запасной факел и зажег — внизу, несмотря на охрану, царил полумрак.
— Ну, как тут убийца господина Леашви? Хорошо себя чувствует? — осведомился он, хлопая стражника по спине. — У меня к нему разговор. Не возражаешь?
— Н-н-нет, — торопливо отозвался тот. — Проходите, не занято.
— Славно. — Некромант заглянул в камеру, сел на услужливо подвинутый стул, уставился на пленника и спросил: — Ты знаешь, что сегодня ночью во дворец пробрались твои дружки? Наверное, они предполагали, будто ты без промедлений активируешь кольца даже отсюда, но ты оплошал. Хотелось бы услышать полную версию событий. Можно с оскорблениями.
Личный маг недоброжелателей поднял голову... и расхохотался. Он хохотал столь заразительно и неистово, что Эльва с трудом сдержал собственную улыбку — и погладил подвешенный на пояс череп, еще несколько часов назад служивший опорой для плоти, глаз, мозга и ушей господина Леашви. Самого Леашви некромант не любил, более того — слегка презирал, как чрезмерно искушенного властью, — но его свежие, податливые для колдовства, кости... м-м-м...
— Ну как, посмеялся? — буркнул он, когда пленнику осточертело притворяться всезнающим победителем. — Готов со мной побеседовать?
— Готов, — с равнодушием куклы согласился маг. — Будешь выносить предупреждения, мол, что улавливаешь вранье, увиливание и насмешку?
— Нет, зачем? — искренне изумился Эльва. — Мы и так без проблем отыскали общий язык. 
— Ага. — Выражение лица пленника тонко намекало, что в этом самом общем языке он ничего хорошего не находит, но от безысходности намерен сотрудничать. — Задавай свои вопросы. Ты, я гляжу, целый список составил.
Некромант досадливо поджал губы.
— Это не я. Это Альнар, моя знакомая. Она посчитала, что в пылу допроса я могу забыть о важных вещах, поэтому вручила мне свиток с подробным перечислением. Даже номера проставила, вот.
Пленник принял протянутый через прутья решетки желтый пергамент, развернул и вчитался. Увлеченно так, с душой.
— «Выясни, как его зовут»... — проворчал себе под нос он. — Ведхе. Можно просто Вед. «Поинтересуйся, в какую преступную группировку он входит»... прошу прощения, что это за глупость? Я же честно признался, что пришел за башкой Леашви по заказу из Гильдии Убийц. А если бы вы мне не помешали, я бы обзавелся еще и башкой наследника... у-у-у, тоска... три тысячи золотых можно растянуть до конца своих дней. Поселиться в какой-нибудь деревеньке, обзавестись женой, детишками... вот ты бы как детишек назвал, а, некромант?
— Никак. Я никогда не задумывался о детях. По мне, так лучше до глубокой старости шататься по трактам, чем жить на отшибе и прятать магический Дар глубоко внутри, — поделился мнением парень. — Кстати о Даре — где ты научился клепать такие грубые артефакты?
— Ну почему сразу — грубые? — обиделся Вед. — Очень даже хитрые, с ключиком. Кто-то покупает, я продаю и спустя определенное количество времени активирую. Неплохой, кстати, источник дохода. Но вы, — он сурово, с наигранной серьезностью сдвинул брови, — сорвали мне выгодную партию.
— Вот как? — сердобольно посочувствовал Эльва. — Нам ужасно жаль, и мы бы выплатили тебе компенсацию, не убей ты представителя Совета Лордов. А что за партия у тебя намечалась?
Пленник ухватился за краешек лежака:
— Я обязан беречь тайну клиентов.
— Твои клиенты мертвы, — солгал некромант. — А я — вот он, живой и невредимый. Как по-твоему, кто опаснее — мифические заказчики или гильдийский маг, способный пустить тебя на фарш?
— Хорошо, сдаюсь, — открестился от клиентов Вед. — Думаю, они не оскорбятся. Ты-то всяко ближе, а вместе с тобой — еще и виселица... я буду благодарен, если ты поможешь мне ее избежать и защитишь от недовольства хеашцев. Идет? Взаимовыгодная сделка. Я стану твоим рабом, а ты — моим хозяином... что?
Захихикавший было Эльва осекся, виновато скривился и брякнул:
— В роли хозяина я страшно популярен. Сначала Фасалетрэ Эштаралье, а теперь ты. Не хочешь предложить что-нибудь менее существенное? Я не уверен, что смогу всю жизнь терпеть рядом с собой небритого, насмешливого, наглого мужика с отвратительным чувством юмора.
Пленник тоже захихикал, на редкость противно и тягуче.
— Уговорил. Я расскажу вам, кто так сильно жаждет королевской крови, и проведу до их логова, а вы взамен подарите мне свободу.
— Идет, — кивнул некромант. Перед тем, как отправиться в застенки, он посовещался с друзьями и получил право распоряжаться судьбой Веда по своему усмотрению. — Выходи.
Решетчатая дверь открылась перед пленником, как врата рая. Он перебрался в коридор, красноречиво подняв стянутые цепью запястья. Эльва пробормотал себе под нос заклятие-ключ, и браслеты щелкнули, открываясь — Вед бережно перехватил их и вручил опешившему от такой заботы стражнику.
— Я прямо заново родился, — дружески обняв колдуна, рассмеялся он. — Никогда бы не поверил, что камера причиняет столько неудобств, если бы сам в нее не угодил. Спасибо тебе, некромант. Кто ты, к слову говоря, такой? Зуб даю, где-то я тебя уже встречал раньше.
— Мало ли, — туманно ответил парень. — Я много где бываю. Но родился на Белых Берегах, в семье маркиза де Лайна.
Вед содрогнулся:
— Аларна забери, как ты выжил?!
— А что, ты знаешь моего отца? — мрачно осведомился Эльва. И красноречиво развел руками: — Я и сам в шоке. Иногда он присылает в Гильдию письма с требованием вернуть меня домой, и приходится ездить туда-сюда, выслушивая мамины причитания и папины лекции типа «не убивай невинных, не порочь репутацию рода, не любись с продажными девицами, не размахивай оружием понапрасну» и так далее. Раздражает, конечно, но приходится притворяться хорошим сыном и сдержанно соглашаться со всей этой ересью.
— Какой кошмар... — Убийца содрогнулся повторно. — На твоем месте я бы их прикончил и прикопал под кустиком.
— Бедняга. Ты, наверное, часто людей прикапываешь?
— Приходится, — вздохнул Вед. — Они страшно мерзкие!
Наверху лестницы пленника и некроманта поджидала Альнар. Сегодня девушка рассталась с белой формой королевской Гвардии и облачилась в легкое голубое платье. Когда Эльва разговаривал с ней часом раньше, она смущенно сообщила, что счастлива снова видеть свое отражение в зеркале и отслеживать все изменения, происходящие вместе со сменой одежды.
— Доброе утро, — поздоровался убийца. — Меня зовут Вед. А вас?
— Альнар, — коротко сказала старший сержант. — И я не намерена любезничать. Вы — нарушитель закона, и ваш труп будет болтаться на виселице уже спустя пару дней.
— Не будет, — огорошил ее некромант. — Мы заключили договор.

— Значит, все эти месяцы против Ландары действовал... Хеаш? — потрясенно прошептала девушка.
— Не совсем, — мягко возразил Вед. — Все эти месяцы против Ландары действовал кто-то, кто воспользовался Дикими Землями, как способом скрыть свое настоящее знамя. И вы не сумеете вывести его на чистую воду, пока он не назовется. Все, что я имел несчастье лицезреть — это сборище наемников, изгнанников и бывших заключенных из тюрем, сбитое в маленькую, но крепкую армию. Им нечего терять, и сражаться они будут до последнего. Удачный выбор, — оценил убийца. — Я бы тоже с удовольствием поруководил крысами, которые нуждаются исключительно в развлечениях. Постепенно, при некоторой доле успеха, мы бы даже захватили весь мир... эх, мечты, — мужчина непритворно вздохнул. — Так что, проводить вас к этим несчастным развалинам?
— Да, — согласился Эльва. — Но отнюдь не «вас», а только меня. Альнар останется после коронации, чтобы проследить за здоровьем Сэтлео. Или, вернее, за теми, кто желает его ухудшить.
— Нечего за ними следить! — ландарский наследник вскочил. — Я не понимаю, из чего ты делаешь беду? Чего ради бороться в одиночку, когда мы можем собрать мою личную Гвардию и пойти  с ней в атаку на Хеаш?
— Гвардейцы — это профессионалы, — вставила Альнар.
— Гвардейцы не пойдут на развалины древней крепости, узнав, что мы взяли и поверили преступнику, — пояснил некромант. — А я принесу весомые доказательства. Возможно, раздобуду еще парочку черепов...
— Прекрати! — Сэтлео сорвался на крик. — Перестань все взваливать на себя!
— Я не взваливаю. Я убиваю время, — Эльва зябко передернул плечами. — Дует откуда-то. Альнар, ты не могла бы закрыть окно?
— Оно закрыто, — присмотревшись, сообщила девушка. И тут же обеспокоенно уточнила: — Ты не заболел?
— Да нет, — не слишком уверенно отозвался парень. — Вроде бы. В общем, так, Сэт: ты либо остаешься здесь и принимаешь корону, либо уходишь вместе со мной, но в Ландару больше не возвращаешься.
— Что?! — окончательно взбесился подросток. — Ты же сам настаивал, чтобы я сюда приехал! А теперь иначе запел?!
— Я настаивал, чтобы ты приехал и стал королем, а не мотался за мной по миру в поисках неуловимых врагов! Или ты полагаешь, что мы справимся с целой армией враждебно настроенных людей?
— Но... — Сэтлео слегка замялся, — я думал, что ты намереваешься их убить.
— Всех? — нервно хохотнул некромант. — Вед, напомни-ка мне, сколько там человек — хотя бы приблизительно?
— Около пяти тысяч.
— Пяти тысяч? — недоверчиво переспросила Альнар. — Вы не ошибаетесь?
— Нет, — отрезал убийца.
— Я понимаю твои сомнения, — согласился со старшим сержантом Эльва. — Такое большое скопление людей трудно скрыть от ландарского пограничного гарнизона. У меня на уме два варианта: они либо в сговоре, что, исходя из последних событий, вполне вероятно, либо имеют в своих рядах талантливых стихийных магов. Но тогда становится неясно, какого черта хеашцы наняли Веда. С тем же успехом они могли прийти сюда сами и захватить Леден силой, а потом распространить свою власть по соседним городам. Без короля, — он выразительно покосился на Сэтлео, — Ландара не окажет должного сопротивления. А король у нас очень молод и нуждается в хорошем советнике. Я бы предложил нанять на эту работенку Дэльтеара из бывшего Совета — он достаточно умен и, вдобавок, высоко ценит королевскую кровь.
— Поддерживаю, — вновь подала голос девушка. — Господин Дэльтеар — это прекрасная кандидатура. Ваше Величество, я за него ручаюсь.
— Угу, — уныло проворчал подросток. — Король то, король это... из дворца лишний раз не выйди, со злыми людьми не разговаривай, охрану не выгоняй... теперь еще мужика какого-то приплели, хотя я бы с удовольствием ограничился одной Альнар.
— У меня недостаточно опыта, — здраво рассудила старший сержант. — Я могу руководить небольшим отрядом, но знать не знаю, что делать с армией. А господин Дэльтеар — бывший вояка, он успел дослужиться до генерала — правда, в Эльской империи, а не у нас, но все-таки... к тому же он полукровка, как и Его Сиятельство Тинхарт.
— Решено, — заявил Эльва, поднявшись. — Я пойду спать. Вед, будет неплохо, если до вечера ты успеешь собрать вещички. А если тебе вздумается убежать, то... сам понимаешь. Без обид.
— Без обид, — криво улыбнулся убийца.

Фасалетрэ Эштаралье сидел на берегу Лантершота, стиснув кулаками виски. Между ними, пробираясь в мозг, звенел отчаянный, полный боли и бессильной ярости, крик. Чужой крик.
Крик Рикартиата.
Любопытно, как проклятому менестрелю удалось выжить? Все — в том числе и Амоильрэ, — рассчитывали, что его сущность окажется полностью стертой в Нельноте, городе серафимов. Неужели в душе хранителя из Безмирья сохранилась достаточная доля энергии, чтобы цепляться за израненное тело даже после того, как в нем поселился демон?
Крик оборвался, утонул в темноте сознания, до поры до времени спрятавшись в самый дальний угол. Фасалетрэ Эштаралье прислушался к своим ощущениям, но не сумел в них разобраться. Внутри ворочалось, царапая внутренности, неприятное беспокойство. Оно причиняло куда больше неудобств, чем прежнее ледяное непонимание — и проясняло некоторые детали. Например, дало демону осознать, что представляет из себя настоящая человеческая улыбка — пусть и безрадостная, тоскливая, призванная выразить горечь. Помедлив, Летрэ снова ее повторил — и почувствовал себя живым, как никогда прежде.
Отдавать это тело Рикартиату он вовсе не собирался.
Догонять заклинателя было поздно — и боязно. Демонические силы пребывали в жутком хаосе, выведенные из строя внезапным появлением менестреля едва ли не сильнее, чем сам Фасалетрэ Эштаралье. Разбираться с ними он не стал, придя к выводу, что когда-нибудь — и, скорее всего, в самое ближайшее время, — они и так вернутся в норму. Поразмыслив и не придумав ничего лучше, шэльрэ поднялся, отряхнулся, скептически понаблюдал за падающими с куртки каплями и побрел на запад.
Его выбор был обусловлен тремя немаловажными деталями: во-первых, на западе чернел силуэт рыцарского замка, а во-вторых, над постройками во внешнем дворе вился дым. Где дым, там и еда, и тепло, жизненно необходимое для промокшей одежды.
На стене, окружающей замок, слева от ворот пристроилась табличка с высеченной надписью: «Lettera na gae Solma! Kresta miente Graurte Andreatle, coilmeta na shattred Leanterrashette» . Демон худо-бедно опознал корявое белобрежное наречие и слегка растерялся — почему буквы не заменили принятыми Алетариэлем рунами? Жители Белых Берегов неизменно возмущались, когда их прекрасный, певучий язык портили в угоду тупым соседям, не способным запомнить правила сочетания тридцати семи основных символов. Признаться честно, Летрэ и сам не помнил, как руна «летт» соединяется с луной «эра» — и существует ли подобное соединение вообще. Поэтому он молча скривился, про себя обругал чертовых любителей Белых Берегов и постучал, для верности — ногой.
Не прошло и минуты, как огромная створка приоткрылась, и на демона вытаращился стражник. Кошачьи уши произвели на него неизгладимое впечатление, и, пока он глотал слова в отчаянной попытке выдать что-то не оскорбительное, Летрэ взял ситуацию в свои руки:
— Добрый вечер. Меня зовут Фасалетрэ, Фасалетрэ Эштаралье. Вы не позволите мне заночевать в Солме?
— Эм-м-м... — стражник виновато потупился. — Извините, но господин Андратейл не принимает простолюдинов.
— Я не простолюдин. — Демон сдвинул брови и демонстративно перехватил гитару. — Я — менестрель, известный как Мреть.
— Господин Рикартиат? — изумленно переспросил мужик, опуская, впрочем, копье. — Подождите здесь, я доложу Его Сиятельству о вашем прибытии.
Створка захлопнулась. Летрэ переступил с ноги на ногу, слыша, как под подошвами поскрипывают доски добротного подвесного моста. Еще ниже недобро побулькивала заключенная в ров вода, то ли разбавленная ядом, то ли изначально нестабильная. Впрочем, лягушки чувствовали себя прекрасно и тянули длинные трели, награждая неприхотливый слух.
Ворота опять открылись, но на этот раз демона встречал не стражник, а стагл . Его ладони почти полностью скрывались под серыми, дымчатыми осколками камня, а лицо, напротив, состояло из привычных черт — тонкий нос, миндалевидные серые глаза, алая линия губ и резко выступающие скулы. Порывшись в памяти, демон предусмотрительно поклонился:
— Здравствуйте, господин Андратейл.
— Граурт, — поправил его стагл. — Для тебя — просто Граурт. Входи.
— Нижайше благодарю, — с иронией отозвался Летрэ.
Граф поморщился так, словно проглотил кусок лимона — диковинного желтого фрукта, популярного в Морском Королевстве. Менестрель торопливо шагнул за створку, обменялся рукопожатием со стражником и буркнул:
— Ладно, извините. И спасибо, что приняли.
— Пожалуйста, — довольно-таки прохладно ответил Граурт. — Спешу тебя обрадовать — ты как раз успел к ужину. Следуй за мной, но, пожалуйста, не притворяйся Рикартиатом. Нижними Землями от тебя несет за версту.
— Извините, — повторил Фасалетрэ Эштаралье, потрясенный его прозорливостью. — Но мне больше некуда идти. Я... эм-м... случайно споткнулся на берегу Старого Герцогства, упал в реку и очень долго в ней пробарахтался. Еле вылез, теперь зуб на зуб не попадает...
— Странно. Я почему-то был уверен, что демоны высшего ранга не болеют, — вернул шпильку граф.
— Ерунда, — отмахнулся Летрэ. — На самом деле шэльрэ подвержены большинству человеческих болезней. Вы ведь не забыли, что изначально люди были созданы представителями моего племени? А мне к тому же досталось хрупкое тело.
Граурт промолчал, и демон внезапно ощутил себя идиотом. У господина Андратейла явно имелся талант по запугиванию поздних гостей.
По ту сторону ворот действительно находилось немало построек, в том числе и три конюшни. Лошади ржали, топали копытами и взмахивали хвостами — тонкий слух менестреля улавливал десятки отличий между тем или иным звуком. К счастью, задерживаться во дворе лантершотский граф не стал: перекинулся парой слов с кухаркой, волочившей тяжелую корзину, бросил серебряную монетку конюху и нырнул в крытую галерею. Она закручивалась вокруг замка, как хвост — вокруг лапок присевшего кота, и закончилась винтовой лестницей наверх. Впрочем, это был не единственный доступный путь — если Фасалетрэ правильно посчитал, то Граурт проигнорировал полсотни дверей.
Лестница привела спутников в столовую, блестевшую высокими витражными окнами. Над ней, словно немой часовой, возвышалась башенка с острым серебристым шпилем. Демон мимо воли поежился и ускорил шаг, а граф понимающе усмехнулся.
Были времена, когда стаглов причисляли к нежити и убивали. Наличие у них разума подвергалось сомнению, и маги прошлого бессовестно практиковались на полукаменных жителях гор. Потом стаглы объединились с горцами, взялись за оружие и пошли на людей с войной. Эта война почти полностью опустошила приморье, Велиссию и Гро-Марну, а затем, как лесной пожар, распространилась на Айл-Минорские Графства и королевство Шаэл. Однако гномов ни стаглы, ни горцы не обидели — низкорослый народец быстро сообразил, что к чему, и вступил в их решительные ряды. Остановить кровопролитную войну удалось лишь на Белых Берегах, ценой тысяч и тысяч жизней. Там «тупая нежить» сошлась в ужасном бою с королевскими некромантами, оправдавшими свое право управлять смертью. Стоило кому-то из противников умереть, как он тут же поднимался и атаковал своих сородичей, доблестно защищая магов. И победу людям предоставила не сила, не хитрость и даже не умения повелителей гибели, а страх. Вполне естественное, но крайне разрушительное качество.
Благодаря страху белобрежный король заставил стаглов, горцев и гномов всерьез подумать о заключении мира — на взаимовыгодных условиях. Человечество обязывалось не разрывать свою связь с Бертаслем , продолжая вести торговлю и обмениваться информацией. Бертасль, в свою очередь, дал человечеству клятву не вспоминать о коротком, но страшном конфликте и ничего не преувеличивать. Стаглам пообещали полную неприкосновенность и внесли в список разумных существ, после чего позволили селиться, где угодно, и жить наравне с людьми. Горцы же отказались от каких-либо компенсаций и убрались обратно в пещеры Туманной Гряды, закалять сталь.
Демон отвлекся от мыслей, лишь оказавшись в столовой. Здесь было уютно, тепло и светло. На стенах — картины, в углах — эльфийские гобелены, а в центре — круглый стол, накрытый на четверых. Расторопный слуга уже принес кресло и тащил на подносе запасной прибор, рассчитанный не иначе, как на целую армию.
— Мне хватит одной тарелки, — вмешался Летрэ, не представляя, что положено делать с остальной посудой.
Слуга вежливо кивнул и посмотрел на Граурта, ожидая подтверждения приказа. Граф лениво махнул на него рукой, и тот испарился прежде, чем кто-либо из присутствующих успел это заметить.
Собственно, присутствующих, помимо господина Андратейла и менестреля, было трое. Золотисто-рыжая женщина с каменными наростами в форме короны, мальчик с трогательными голубыми косичками и такого же цвета пятнами на тонких пальцах и юноша лет шестнадцати, чей проницательный сиреневый взгляд с любопытством скользнул по лицу демона.
— Позвольте вас представить, — мягко произнес Граурт. — Это — моя жена, светлейшая госпожа Ленаура. Справа от нее, — он указал на мальчика, — мой младший сын, Лерт. Рядом с Лертом, соответственно, мой старший сын — его зовут Инк. Дети, познакомьтесь — это господин Фасалетрэ Эштаралье. 
— Здравствуйте, — величественно проронила Ленаура — следует полагать, топаз.
— Добйий весель, — улыбнулся Лерт — по всей видимости, сапфир.
— Рад встрече, — негромко сказал Инк — похоже, аметист.
Демон покосился на Граурта и, так и сяк повертев его образ в голове, окрестил стагла топазом дымчатым. Хорошая семейка подобралась. Если выломать камни из их тел, можно заработать целое состояние.
— Я тоже рад, — буркнул Фасалетрэ Эштаралье, плюхнувшись в кресло.
Граф устроился на своем месте — во главе стола, — и жестом дал понять, что можно приступать к трапезе.
Около получаса в столовой царила тишина. Дети господина Андратейла приглядывались к демону — Инк настороженно, а Лерт — со счастливой улыбкой. Ее Сиятельство Ленаура, наоборот, старательно притворялась, что в комнате нет никого, кроме членов ее семьи.
Граурт расправился с куриным крылышком, запеченным в чесночном соусе, и повернулся к гостю. В прозрачных серых радужках отразились огоньки свечей.
— Итак, милорд Фасалетрэ, — начал он. — Мой сосед, айл-минорский граф Тинхарт Ивель, сообщил о вашем возможном прибытии. Он также написал, что вы никоим образом не связаны с Рикартиатом — кроме, разумеется, внешнего вида. И что Рикартиат мертв. Это правда?
— Правдивее не бывает, — подтвердил демон, не желая признаваться в своем недавнем бессилии. — Сожалею, господин Андратейл. Насколько мне известно, вы с Рикартиатом были друзьями?
— В некоей мере, — согласился Граурт. — Я ценю деятелей искусства, и ко мне часто обращаются за советом — кого можно пригласить на праздник, кому поручить оркестр, кто умеет играть на арфе, а кто — на современной гитаре... поэтому с Мретью мы были скорее деловыми партнерами. Но я дорожил этим мальчиком. Увидишь его — и не заподозришь, что на самом деле он пишет музыку.
— Вероятно, — без интереса брякнул демон. — Для меня Рикартиат — это всего лишь досадная помеха. Не люблю, когда меня по ошибке принимают за песнопевца.
— И, тем не менее, в разговоре со стражником вы представились менестрелем.
— Иначе он бы меня выгнал. Разве нет? — Летрэ недобро улыбнулся. — Да и все, с чем мы имеем дело, познается в сравнении. Лучше пусть меня называют Рикартиатом, чем аттле Эштаралье.
— Аттле? — насмешливо уточнил Граурт. — Насколько мне известно, это обращение к шэльрэ низшего ранга. Не удивлюсь, если человек, посмевший занизить ваши способности, сейчас покоится в сырой земле.
— Увы, — развел руками демон. — Он оказался вовсе не человеком, а открыто враждовать с бессмертными расами вредно для здоровья. Ко всему прочему, мой обидчик искупил свою вину, преподав мне с десяток музыкальных уроков. Так получилось, что талант Мрети передался не в полной мере, и я был вынужден заняться его... кхм... возрождением. Вы не возражаете? — Летрэ вытащил из кармана деревянную трубку и тряпицу, где поблескивал серый с зелеными крапинками порошок.
— Возражаю, — холодно отчеканил граф. — Вы можете курить в своей спальне, но отравлять других права не имеете. Тийна, милая, — обратился он к пожилой служанке, заглянувшей в комнату, — проводи господина Эштаралье в башню. — И, снова обращаясь к демону, деловито сообщил: — Прошу прощения, но нам придется запереть центральную дверь. На рассвете ее откроют.
— Не страшно, — покривил душой менестрель, прекрасно понимая, что Граурт осторожничает — и не хочет разбираться с последствиями возможного буйства демона. — Только имейте в виду, что я — не оборотень.

От Ледена до южной границы Ландары, а оттуда — до Хеаша было около четырех дней пути. Эльва поленился тащиться по трактам, через мост и по бесконечной пустоши, поэтому сократил путь с помощью переходных рун. К сожалению, их исказило остаточное волшебство Диких Земель, и вместо того, чтобы очутиться в трех часах пути от логова заговорщиков, некромант и убийца свалились прямиком в озеро.
Насколько Эльве было известно, заброшенная людьми территория насчитывала всего два озера, и располагались они ближе к герцогству Алагейя, чем к Хеашу. Однако выбирать не приходилось, а заново нарисованные руны могли вывести куда попало — четкие энергетические точки на Диких Землях отсутствовали. Поэтому парень смиренно оттолкнулся от поросшего водорослями дна и тоскливо покосился на далекие пятки Веда, прикидывая, не ухватиться ли за них, тем самым облегчив себе задачу.
Поверхность оказалась неожиданно далекой — и недоступной. Несмотря на жаркое лето в близлежащих королевствах, здешние озера сковал толстый слой льда. Сквозь него пробивался рассеянный, скорее голубой, чем белый, свет, и размытыми линиями уходил в глубину. Справа от Эльвы, разинув рот в беззвучном и отчаянном вопле, безнадежно бился о ледяную корку убийца.
Колдовать под водой — удовольствие сомнительное. Вместо привычного огня с пальцев сорвалась пелена кипятка, неестественно взбурлила, обожгла лицо и исчезла. Некромант выругался, чувствуя себя так, будто легкие слиплись и больше не могут обеспечивать его воздухом. Да и вообще — чем дольше, тем сильнее он сливался с непокорной, страшной, готовой убить стихией. Зрение померкло, подернулось красной пленкой и уже почти пропало, когда Эльва осознал, что внизу — где-то там, под водорослями, — имеется труп. Осознал — и подцепил его остатками Дара, вынуждая подчиниться своей воле, пробить чертов лед и вытащить неудачливых путников на сушу.
Тот поддался потрясающе, безумно легко — и, выбравшись из-под упругих стеблей, помчался вверх. Некромант еще успел сообразить, что заставил работать кого-то очень, очень, ОЧЕНЬ крупного — а вот полностью оценить его не успел.
Целую вечность вокруг вертелись, полыхая, словно самоцветы, тысячи звезд. Растворяться они не торопились и, наверное, продолжили бы допекать Эльву, если бы кто-то наглый не поставил ему на грудь тяжеленную, грубую когтистую лапу. Парень выдохнул, закашлялся и согнулся в три погибели, обхватив себя руками за плечи.
— Эй, ты, — дрожащим голосом позвал Вед. — Ты, колдун паршивый, тупица несусветная, идиот безмозглый... кого ты, черт возьми, вызвал?
— А? — прохрипел некромант, с трудом разлепив веки. И, с завидным энтузиазмом вскочив на ноги и отбежав на добрых двадцать шагов, добавил: — Ого, как здорово!
Убийца увеличивать расстояние не стал, философски разглядывая небольшого — относительно — небесного ящера с продырявленной шкурой и копьем в спине. Дракон спокойно, не спеша возмущаться по поводу внезапного пробуждения, изучал своих новых хозяев.
— Шикарно, — вернувшись на прежнюю позицию, пробормотал Эльва. — Просто прекрасно. Нет, ты посмотри! Какой гребень, какие лапы, какая изящная голова! Красавец! А я даже не подозревал, что могу поднять кого-то подобного. Это ведь не обычный зомби, а целый озерный страж! Я, кстати, не раз и не два слышал, что озера на Диких Землях кишат драконами — но не думал, что мертвыми. А мертвый дракон — это намного лучше, чем живой! Во-первых, он не собирается нами обедать, во-вторых, не относится к нам враждебно или с ехидцей, а в-третьих, во всем нас слушается. Таким образом, мы доберемся до Хеаша не за полтора дня, а уже через пару часиков! Верно, мой крылатый дружочек?
И он, игнорируя стенания Веда, залез на драконий гребень. Устроился поудобнее, ухватился за выступ и снисходительно обратился к спутнику:
— Ну чего ты там застрял? Давай, иди сюда. С помощью этого малыша мы не только выясним, чем Хеаш грозит нынешней Ландаре, но и разгоним противника по пустошам! А с маленькими отрядами бороться легче, чем с одной внушительной армией. Я прав, мой крылатый дружочек? Подхвати, пожалуйста, моего приятеля, и полетели к развалинам крепости Healshe.
Дракон понятливо рыкнул, поймал перепуганного убийцу и забросил за спину, к Эльве. Некромант, в свою очередь, стиснул пальцы на воротнике Веда и не позволил ему улететь обратно в озеро — хотя дыра в синеватой корке льда успела затянуться, и повторное барахтанье среди обжигающе холодной воды мужчине не грозило.
Сидеть на драконьем хребте было почти удобно — как в седле, только встречный ветер мешает. Маг запоздало принялся трястись, будто осиновый лист на ветру, и, громко клацая зубами, прочитал короткое бытовое заклинание. Одежда мгновенно высохла, но теплее от этого не стало — поняв, что крылья вполне себе держат огромную тушу в воздухе, дракон распростер их, как паруса, и воспарил в облака.
— Эль... Эль... Эль... Эльва! — возопил убийца, запинаясь на каждом слове. — За... за... заставь его лететь... ни... ни... ниже!
— Ни... ни... ни за что! — невнятно прокричал маг. — Тогда вра... вра... враги увидят нас быстрее, чем мы... мы... мы успеем достигнуть крепости!
Вед хотел было возразить, но едва не откусил себе язык и благоразумно стиснул челюсти.
Дракон несся над облаками, распугивая редких птиц — и духов. Последних убийца не различал, принимая за отблески солнечного света или гонимый ветром туман, а вот Эльва ясно видел невесомые полупрозрачные силуэты. И слышал, как они посылают проклятия в адрес некроманта, посмевшего запятнать своей магией небесного стража.
Вопреки их честному мнению парень страшно собой гордился. В истории Гильдии были случаи, когда кто-то за пару мгновений создавал упыря, зомби высшего уровня или вурдалака, но не упоминалось ни одно умертвие, роль которого досталась целому крылатому ящеру. Драконы, как отнюдь не маленькие и к тому же разумные существа, плохо поддавались заклятиям — и живые, и мертвые. Их шкура, чешуя и костяные наросты вроде гребня, шипов или рогов отталкивали человеческое колдовство не хуже специальных амулетов — а то и лучше. Однако в озере это свойство ослабело, и Эльве первому — первому из черт знает скольких некромантов! — достался почти целый, бодрый и сохранивший основные способности дракон!
Внизу показалось темное пятно Хеаша, едва заметное на фоне вересковых полей. Парень похлопал умертвие по шее, безмолвно требуя начать спуск, и вытащил из ножен меч. Эльфийская сталь зашелестела, предвкушая битву — и не зря, поскольку некромант, вдохновленный своим творением до отказа, намеревался зарубить десяток-другой изменников.
Дракон коснулся земли, обратил серебряный взгляд на врагов и заревел, приветствуя. Эльва спрыгнул с высокого гребня, ослепительно улыбнулся и заявил:
— Ну здравствуйте, господа!
Вооруженные до зубов люди, одетые в неприметную грязно-серую форму, вытаращились на него, как на пророка Аларны. Некромант заправил за ухо челку и огляделся.
Крепость Хеаш — остовы нескольких стен и сиротливый огрызок башни — окружал потрясающе обширный военный лагерь. Шатры, шалаши и следы костров были повсюду. Их создатели явно придерживались тактики «скрой от предполагаемого противника все, что можно» и накрыли свои временные жилища ветками, сухими листьями и травой. Достаточно плюнуть пламенем всего лишь единожды, и этот несчастный лагерь заполыхает веселее Старого Герцогства.
— Привет, колдун, — опомнившись, сказал высокий мужчина лет тридцати. Темноволосый и темноглазый, он производил неприятное впечатление. Эльве почему-то остро захотелось запрыгнуть обратно на драконий гребень и убраться восвояси — к фрегату Мильта, ожидающему где-то в открытом море. — Зачем явился?
— Выяснять отношения, — брякнул некромант. — Какого черта вы суете свои наглые носы в дела Ландары?
— А какого черта ты суешь свой наглый нос в наши дела? — передразнил мужчина. И, обернувшись, приказал: — Убейте его. Немедленно.
Двое громил, поудобнее перехватив алебарды, бросились вперед. Парень смерил их оценивающим взглядом, усмехнулся — и невозмутимо пронаблюдал, как небесный ящер делает встречное движение. Влажный хруст оповестил всех о том, что неудачливые мужики съедены и с аппетитом проглочены, дабы продлить существование агрессивно настроенного умертвия.
— Ой, — наигранно замялся Эльва. — Как неловко.
Темноволосый мужчина дернулся, словно получил увесистую оплеуху.
— Не насмехайся надо мной, мразь!
— Не называй меня мразью, — парировал некромант. — Я не намерен любезничать с тем, кто портит жизнь тысячам людей!
— Тогда почему ты любезничаешь с господином Сэтлео? — насмешливо скривился командир армии Хеаша. — Или ты думаешь, что он никому ничего не портит? Так вот я спешу тебя разочаровать: это ошибка, мальчик. Если бы Сэтлео вернулся в Ландару сразу, а не мялся и не ныл, что, мол, не справится с важными делами, я бы еще понял. Но он ведь бросил ее, бросил на растерзание политикам и фальшивым дипломатам, уверенным, что им все позволено!
— А ты чем лучше? Собрал компанию ублюдков, надоумил их устраивать полноценные бунты и сидишь тут, посмеиваешься — ах, какой я все-таки всемогущий!
— Заткнись! Что ты можешь знать обо мне, урод?!
Переговоры окончательно переросли в перепалку, когда Вед смущенно попросил:
— А мне уже можно ехать домой?
— Едь, — рассеянно разрешил Эльва. — Только дракона оставь. Кстати, о драконе!
— Не смей! — дико запричитал мужчина, совершив быстрый рывок к магу. — Не смей! Кто тебя оправдает, если ты убьешь всех моих товарищей?!
— А кто сказал, что я нуждаюсь в оправданиях? — удивился некромант. И, не дрогнув, скомандовал: — Давай, дружище! Сожги их к чертовой матери!
Ведь это всего лишь нечисть. Нечисть, принявшая облик людей, чтобы, опять же, оправдать свои неблагородные дела. Нечисть, принявшая чужой облик, чтобы суметь внести смуту в разум ландарцев, чтобы свергнуть род Каерра Хааль, как таковой, и занять его место.
Умертвие выгнуло спину, распахнуло пасть...
Марево, темно-синее зловонное марево сожрало ближайших солдат и перекинулось на их соседей, превращая живые тела в пепел не хуже, чем сделала бы это магия. Командир умирающего войска бессвязно, бессмысленно, страшно выл, рухнув на колени и прижав ладони к груди. Смерть бушевала вокруг, яркая и жуткая, постоянная и вечная, ожидающая своего часа ревностнее, чем жизнь.
А Эльва стоял. Стоял, безжалостно наблюдая за последствиями собственного приказа. Собственно, он никогда и не умел жалеть врагов.
Дракон судорожно сглотнул, выпустил пару клочков дыма и прекратил сожжение, потому что сжигать было уже некого. Кроме темноволосого мужчины, защищенного амулетом. Грубым, настроенным на третий узел амулетом, активированным в момент начала буйства крылатого ящера.
— Вед, предатель! — обернувшись, глухо рыкнул некромант. — Какого черта?!
— Ты их всех убил, — пробормотал тот, отчаянно хватаясь за гребень. — Просто взял — и убил! Не сомневаясь!
— Ну да, — согласился Эльва. — А что?
Убийца осекся на полуслове. Некромант продолжил с недоумением на него таращиться.
— Ты же сам говорил — здесь только бывшие каторжники, отверженные Гильдиями наемники и бывшие заключенные тюрем. Так почему теперь бесишься? Они бы все равно погибли — парой месяцев позже и гораздо мучительнее, чем здесь.
Позеленевший Вед боком съехал с драконьей шеи, упал на четвереньки, и его вырвало. Умертвие брезгливо отступило в сторону.
Эльва повернулся к темноволосому мужчине, присел перед ним на корточки и осведомился:
— Как тебя зовут?
— Невтен, — очень тихо ответил бывший командир армии. — Невтен де Криз.
— Приятно познакомиться, — скептически кивнул некромант. — Ну что, Невтен де Криз, ты готов последовать за своими подчиненными? Они, небось, уже заждались тебя за чертой сущего.
Мужчина поднял на него измученные глаза:
— Ты собираешься меня убить?
— Именно так, — невозмутимо подтвердил Эльва. — За преступления против короны, за подлый заговор, за убийства невинных людей в Ландаре. За то, что ты опорочил имя нынешнего короля, за то, что не раз и не два покушался на его жизнь. За то, что приплачивал Совету, и продажный господин Леашви выгнал из Ледена господина Рикартиата. За то, что ты обратился в инквизицию и сообщил, что Райстли Каерра Хааль, самый талантливый из ландарских королей, обладает магическим даром. За то, что в итоге инквизиция от него избавилась, а ты получил неплохой шанс занять освободившийся трон.
— Откуда... — начал было Невтен, но подавился своей же кровью и затих. Измученные глаза начали стекленеть.
— У меня хорошие осведомители, — улыбнулся некромант, отряхивая меч.
Вед, больше похожий на покойника, чем на прежнего ироничного убийцу, вытер рот рукавом и уточнил:
— А действительно, откуда?
— Ну, — Эльва вытер лезвие об одежду врага, спрятал оружие в ножны и от всей души потянулся. — К твоему сведению, перед отбытием я немного побеседовал с Дэльтеаром де Стайнэ. Хотел убедиться, что Альнар не ошибается, и этот человек ни за что не предаст Сэтлео. В ходе беседы мы слегка увлеклись, и Дэльтеар поделился со мной подозрениями в адрес бывшего советника Райстли. По его версии, этот советник перешел к ландарскому королю по наследству — он полукровка, — от отца, и из уважения к почившему родителю Его Величество сохранил за ним столь высокий пост. Но, поскольку взгляды старого и молодого короля отличались друг от друга, как муха — от стрекозы, господин Невтен позволил себе проявить недовольство и впервые, учитывая нынешнюю ситуацию, взбунтоваться. Райстли его шуточек не потерпел и прогнал взашей, сообщив всем пограничным гарнизонам, что обратно в Ландару советник возвращаться не должен. И началось... сперва Его Величество погиб в Ледене, затем Совет Лордов весело посмеялся над Рикартиатом, получившим официальное право наследования, но не сумевшим им воспользоваться, затем Леашви едва не снес голову Сэтлео, хотя к тому моменту по всему королевству уже полыхала взаимная ненависть, а усмирить ее мог только король. В общем, — Эльва погладил умертвие по высокому плечу с буграми мощных, нетерпеливо перекатывающихся мышц, — мне открылась некоторая часть истории одного маленького кусочка земли, и я посчитал, что она достойна моего внимания.
— Погоди, — растерялся Вед. — Получается, прямо сейчас ты,  пришлый некромант... спас целую Ландару?! Да еще и называешь ее маленьким кусочком земли?!
Парень поморщился.
— Ну почему сразу — спас? Спасет ее Сэтлео, когда получит корону. А я всего лишь немножко ему помог. Приграничный гарнизон не справился бы с таким количеством ублюдков, тем более что этим ублюдкам нечего терять. А дракон, пусть и мертвый — запросто. Кстати говоря, — он рассмеялся, — у меня и в мыслях не было соваться в Хеаш. Я собирался пройти краем и бегло оценить обстановку, максимум — спрятаться за заклятием невидимости и прогуляться по развалинам, выясняя планы врага. Но после нашего падения в озеро заполучил сильного, практически непобедимого союзника и подумал, мол, раз уж я заставил проснуться невесть когда отбросившего лапы дракона, то почему не заставить его поработать во благо славного, уютного королевства? Ну и...
Он замолчал, провел кулаком по мокрой щеке, недоумевая, какого черта она окрасилась в алый цвет.
А Вед, едва успокоив свою дрожащую от страха душу, застыл, следя, как по лицу некроманта ползут ручейки крови. Его собственной крови, невесть с чего решившей покинуть взбалмошного хозяина. Они брали начало где-то в ушах, в носу и, кажется, в горле — потому что Эльва, не выдержав, жутко раскашлялся и последовал примеру убийцы, но расстался не с утренним завтраком, а с доброй половиной драгоценной красной жидкости.
Переборов оцепенение, убийца метнулся к некроманту, схватил его за подрагивающее плечо и окликнул:
— Эй, Эльва! Эльва, ты меня слышишь?
«Не слышит», — ехидно возразил внутренний голос, когда парень безвольно обмяк, а помутневшие синие радужки скрылись за плотным покрывалом век.