Зимники

Один московский знакомый в беседе о Сибири как-то спросил меня: «Что такое зимник?». Я несколько замялся, подумал, ведь зимники – это традиция, потому что, как правило, их «ставят» одни и те же несколько человек из местных ДРСУ на протяжении нескольких десятилетий. Зимники – это опасно, потому что в тайге без связи на них замерзали и замерзают люди, как правило, те, кто легкомысленно отнёсся к подготовке своего автомобиля перед дальней дорогой. Зимники – это романтика, ведь только там при температуре минус 40, остановив машину и выйдя из неё, можно ощутить мощь и красоту суровой зимней сибирской ночи, когда самое яркое, что светит вокруг, – это звёзды, а ты стоишь на дороге, и кажется, что удары твоего сердца слышны за несколько метров вокруг в густом морозном воздухе. Ты чувствуешь в этот момент, что стоишь на макушке Земли, она внизу, под тобой медленно крутится, а вокруг на сотни километров тайга, и кругом только одна Вселенная. Зимники – это дороги жизни для тысяч людей в Томской области, которые живут в удалённых сёлах, вдали от оживлённых круглогодичных автодорог. По зимникам завозят в эти сёла топочный мазут для местных котельных, которые отапливают маленькую деревянную школу, фельдшерско-акушерский пункт. Зачастую в таких сёлах школа с совмещённым детским садиком находится в одном большом деревянном доме. Во втором большом деревянном доме рабочее место главы сельского поселения, по совместительству ответственного за записи актов гражданского состояния, в этом же доме ФАП, мини, если не сказать нано, аптека, где есть бинты, жгуты, йод, зелёнка, анальгин, цитрамон и нитроглицерин. В этом же доме и магазин, где продают всё. Хлеб с маленькой местной пекарни, красные яблоки по цене красной икры, эмалированные ведра, тазы, лопаты и грабли, спички и водка, махорка весовая и свиные рульки поштучно. В этом же доме кабинет участкового, который на пару с главой сельского поселения решает вопросы правопорядка, ледовых переправ через малые речки, завоза топлива, отправки почты и множество других вопросов, присущих только удалённым таёжным сёлам.

   Собеседнику я ответил, что зимник – это такая дорога, которая существует только зимой, когда морозы сковывают болота, её прочищают от снега, и автомобили могут по ней ездить примерно с середины ноября до конца марта.

   Дорогу прочищают клином. Это давно испытанный способ, который не подвластен научно-техническому прогрессу и находится за пределами нанотехнологических революций. Самый простой клин – это два больших бревна, каждое метров по пять в длину, сомкнутых с одного конца и распёртых посередине третьим бревном в виде большой буквы «А». Большой колёсный «Кировец» цепляет клин за острый конец и тащит по тайге, по тем просекам, где зимник был в прошлом году. Есть другой клин – большая гусеница от трактора, поставленная на ребро и распёртая металлической трубой.

   Иногда на зимнике попадаются места, где лежит искорёженный жаром металлический корд от автомобильных шин, обугленные брёвна. Это значит, что здесь была большая поломка. Был мороз. Люди жгли колёса от машины, все пять, включая запасное, искали под снегом сухие ветки и сучья, пытались обламывать или отпиливать макушки поваленных ветром в тайге елей и сосен. Раз нет креста или торчащего из белоснежного сугроба алого букетика искусственных цветов – значит, всё закончилось благополучно. Но так бывает не всегда.

   Зимник – живая дорога. Он любит, чтобы его регулярно гладили и причёсывали клином. Тогда он платит сибирякам относительно лёгкой дорогой. Зимник уважает и помогает только ответственным водителям: ведь на нём нет дорожной разметки, светофоров, автосервисов, заправок. Только попадая на зимник, понимаешь, насколько мы, городские люди, утратили инициативу в принятии решений, находясь за рулём. За нас всё уже решено. Здесь нельзя останавливаться, через 10 секунд загорится красный свет, тут поворот запрещён, а далее не более 40 километров в час. На зимнике в лучшем случае можно увидеть километровые столбики со знакомыми синими табличками один раз в 10 километров. Просто воткнуты в снег, в марте их убирают. Они так и идут: 10, 20, 30, 40 как, например, между Большой гривой и Мыльджино. Ответственный водитель берёт с собой на зимник максимум того, что может пригодиться для мелкосрочного ремонта на морозе. Берёт канистру с бензином, топор, пилу, паяльную лампу, спички. Унты, ватные штаны, тёплая куртка, толстые рукавицы – вообще не обсуждается. На зимниках такой сервис, как «Яндекс-пробки», не нужен в принципе. Во-первых, там нет связи. Никакой. Во-вторых, за несколько часов движения навстречу может попасться всего несколько машин. Но каждая из этих машин несёт с собой заботы сразу многих людей.

   Вспомнилось, как ехал по зимнику Мыльджино – Новый Васюган в этом году. Тайга, мороз, позади часа три пути. Впереди ещё часов пять. Навстречу попадается «Нива». Первая за три часа. Стоит. Нива с прицепом. Каждый, кто едет по зимнику, обязательно остановится спросить, всё ли в порядке, не нужна ли помощь. Это одно из неписаных правил. Останавливаюсь, подхожу. Спрашиваю, не нужна ли помощь. Выясняется, что всё в порядке, люди едут из Тевриза в Каргасок, остановились поесть. На обед бутерброды с варёным языком, копчёная рыба, чай в термосе. Разговорились. Местный житель на «Ниве» за символическую плату повёз односельчан в Каргасок. Впереди сидит женщина, ей на днях рожать. По ней и не видно, что беременная – одета в чёрные безразмерные валенки, длинную до пят шубу, на голове пуховый платок. С улыбкой рассказывает, что ребёнка с мужем планировали так, чтобы роды пришлись на период, когда будет зимник. Ей уже 38, в ФАПе, как в молодости, рожать боязно. Не дай Бог, если трудные роды, надо будет санавиацию вызывать, это трудно, может не быть погоды, топлива, да можно и просто вертолет не дождаться. Зачем рисковать. Наивно спрашиваю о том, кого ждут: мальчика или девочку. Женщина отвечает, что городским сейчас рожать неинтересно стало – с первых месяцев УЗИ – и всё понятно. А у нас, говорит, пока не родишь – не узнаешь. Но по животу и иным, только женщинам известным приметам, вроде мальчишка должен быть. Вторая пассажирка, бодрая бабушка, тоже из Тевриза. Летом прошлого года похоронила мужа, ждала зимы, чтобы съездить в райцентр переоформить документы на дом и написать заявление на какую-то субсидию. Ворчит на нашу бюрократию, потому что пришлось оставить дом и просить соседку чтобы она два дня протапливала у неё печь. А с соседкой отношения не очень, потому что покойный муж не успел до конца починить забор, и через брешь в заборе её коза прошлой осенью зашла к соседке в огород и съела несколько кочанов капусты. Она хоть и отдала соседке взамен полмешка картошки, чтобы не ссориться, но всё равно беспокоится, вдруг соседка злобу затаила, печь не протопит, дом заморозит. Мужчина рядом с ней из Среднего Васюгана, за ним заезжали отдельно. Везёт в ремонт лодочный мотор – надо вскрыть поршневую группу, отфрезеровать головку. Впереди лето, а значит, рыбалка. Один из видов постоянного промысла и способ выживания. Ещё одна женщина – почтальон. Привозила с водителем почту на служебном УАЗике, он сломался в Тевризе, и водитель попросил водителя «Нивы» привезти ему какую то деталь. Сам остался на пару дней у племянника. Женщину же почтальона отправил в Каргасок на попутке, чтобы объяснила на почте, что и как, что живы, чтобы не потеряли. В прицепе сепаратор, который везут в ремонт, мороженая рыба, мясо на продажу. Через недельку обратно повезут двигатель от лодки и холодильник, который после выписки из районной больницы купит родившая ребёночка женщина. Ну и саму женщину с ребёночком, естественно, тоже. Повезут несколько мешков муки, соли, сахара, конфеты детям и много всяких мелочей. Всё это придавят бочкой с бензином и двинутся в обратный путь. Из Каргаска на Мыльджино, дальше на Средний Васюган и Тевриз. Беременная женщина говорит, что хорошо, что последний раз зимник чистили колёсным «Кировцем». До этого, когда он был в ремонте, чистили гусеничным трактором, а после него дорога от гусениц как стиральная доска. Плохо ехать – сильно трясёт, машина может сломаться. Говорю с удивлением, что машина – это же железо, а переживать надо за это, кивая на её живот. Она смеётся, приговаривая: «Мы привычные, не растрясёт, родим вовремя, главное доехать».

   Милые сердцу наши простые, открытые, бесхитростные деревенские люди. Видя друг друга в первый и, вероятнее всего, в последний раз в жизни, почувствовалось мне, что за какие-то полчаса душевного разговора стали они мне ближе многих чопорных городских знакомых. И бутерброд с варёным языком, посыпанный крупной солью, и чай – иван-чай из термоса, предложенные ими, там, в тайге, на далёкой зимней дороге показались такими вкусными, что помню вкус до сих пор. Взамен пытаюсь угостить тремя варёными яйцами. Со смехом отказываются – яйца магазинные, а почти у всех на подворье свои куры. Прощаемся друзьями. Сам трогаюсь только после того, как у них завелась машина, и они поехали.

   Где же живут все эти люди? Да у нас и живут. Это Новый Васюган, Средний Васюган, Тевриз, Мыльджино, Вертикос, Усть-Тым, Тымск, Куржино, Молодёжный, Напас, Лукашкин Яр, Назино, Новоникольское, Нарым, Талиновка, Дружный, Центральный, Лисица, Сосновка, Копыловка, Дальнее и многие другие села и деревушки на севере Томской области.

   На картах зимники или не обозначают, или обозначают тонкими пунктирными линиями. Словно дороги эти совсем не важные. Да, наверное, и не дороги вовсе. Ну да, не МКАД, конечно, не Новорижское и не Рублёвка. Тут другое: дороги жизни, целая философия. Понял ли меня мой московский собеседник – не знаю. Объяснял, как умел.