Ангел-хранитель гл. 10-15

***
Разумеется, Габи и не думал ни о каких политических дрязгах. Его интересовала только возможность выжить самому, а все эти чужие игры велись по правилам, в которых он не разбирался. Он вообще вспомнил об этой мерзкой истории столетней давности только потому, что по пути пришлось миновать бывшее здание гимназии. Эти богатеи принадлежали совершенно другому миру, между ними была настолько широкая и глубокая пропасть, что Габи не смел думать и приблизиться к ней, не говоря уже о возможности преодолеть - этой возможности для подобных ему выходцев со дна просто-напросто не существовало.
Габи давно уже прискучила эта разбитая, гнетущая своей убогостью трасса, создающая ощущение непроглядной серости. Он провел в пути так долго, как только позволила ему вырученная в поселке сумма. Вообще-то, пока что ему везло. Ему удалось неплохо устроиться в придорожной гостинице, перекусить и привести себя в порядок. Он, наконец, выспался, вокруг было так пустынно, что даже из окна не было видно никого. Возможно, дело было в холодном дожде, непрерывно поливающем вторые сутки подряд, а возможно, в убогости самого поселка, мало чем отличающегося от его собственного. Как бы то ни было, он, кажется, впервые в жизни остался совершенно один. Его совсем не волновало, ищут ли его. Скорее всего, нет. Свою семью он никогда не интересовал, а его бывшие компаньоны больше не интересовали  его. Он был предоставлен сам себе и наслаждался уединением,  ему нравилось не одеваться после душа, петь вслух, смотреть в окно на струи дождя и просто ничего не делать и ни о чем не думать, пока есть возможность. Удивительно, как иначе можно чувствовать себя, оставшись один на один с самим собой.
Он хотел остаться здесь до послезавтра. Необходимости в этом не было никакой, наоборот, стоило попридержать оставшиеся деньги и как можно раньше отправиться в путь, но он хотел спокойно осознать свое положение, привести свои мысли в порядок, осмотреться в поселке и, возможно, найти выгоду и здесь. Поселок был безнадежно уныл, он понимал это по ужасному состоянию дорог, зданий, неудобной и бессистемной застройке, бессмысленному взгляду изредка попадавшихся случайных прохожих. Вообще не понятно, как и для кого существовала тут эта обшарпанная гостиница, если не для одних клопов. Зазеркальный мир его собственной жизни.
Что ж, тем лучше для него - несколько эпизодов воровства не станут в этом захолустье сенсацией, а возможно, вообще останутся без внимания. Опасаться стоило лишь местных группировок, если таковые имелись. А они, вероятнее всего, имелись: преступные группировки - визитная карточка любого неблагополучного района. И если кто-то из них поймает его на своей территории, то это кончится для него непредсказуемо плохо. Непредсказуемо, потому что он не знал, какое наказание может последовать в принципе. У себя в поселке они не имели специального кодекса на этот случай. Во-первых, их банда была самой отвязной и самой влиятельной, к ним и так никто не смел соваться. Во-вторых, соваться было почти что некому, поселок и без того в своей нищете перебивался с хлеба на воду и не видел приезжих тысячелетиями. Но здравый смысл и уличный опыт подсказывали Габи, что этот путь вполне может стать для него последним, если он позволит себе малейшую неосторожность. В дырах вроде этих поселков за территорию бьются на выживание, не терпя конкуренции, как и во всем остальном нецивилизованном животном мире.
Габи еще немного постоял у окна и решил, что лучшей возможности исследовать поселок не найти. Из-за проливного дождя народу на улице не может быть много, значит, его прогулки по окрестностям не привлекут лишних взглядов, а одежда вполне успеет высохнуть за ночь. Он накинул рюкзак и отправился на выход.

***
То, что поселок убог, видно было еще на подъездах. Но насколько безнадежен здесь упадок, Габи сполна ощутил, лишь достигнув центра. Определенно, ни ловить, ни опасаться было ровным счетом нечего. Разжиться здесь можно было только клопами и воспалением легких, а погибнуть - только от неизбывной вселенской тоски. Ну и от воспаления тоже, так что стоило убраться отсюда как можно раньше, пока дождь не успел промочить его окончательно до нитки.
Габи без лишних колебаний направился в сторону трассы, разочарованию его не было предела. Все так хорошо начиналось утром, и как же ужасно теперь оборачивалось к вечеру. Дождь и не думал утихать, а главную дорогу, оказывается, развезло до такой степени, что обычно решительный, широкий шаг Габи превратился в тщетные попытки выбраться из одного бесконечно огромного болота. Обойти его было невозможно, как и невозможно представить, во что  превратились прилегающие тропинки, и продвижение вперед давалось медленно и с трудом. И при хорошей погоде до трассы было не так уж близко, а что же ему делать теперь? Возвращаться в гостиницу и заплатить лишние деньги только за возможность немного обсохнуть? В этом не было смысла, если назавтра ничего не изменится. Никакой гарантии, что дождь прекратится и дороги успеют подсохнуть к вечеру, не было, а значит, не было и резона рисковать деньгами и времением. Нужно было сегодня же добраться до трассы, только вот кто согласится пустить его в свою машину в таком виде? Он готов был бесконечно давить на жалость, врать и даже отвалить двойную сумму за дорогу тому, кто это сделает, но это были его последние деньги. Что, если следующий населенный пункт окажется еще унылее, чем этот, - как ему раздобыть еще? Габи был в отчаянии. Лучше уж началась бы гроза и убила его прямо на месте.
Но гроза тоже не начиналась, и Габи обреченно потащился вперед. Дорога, казалось, займет целую вечность, и он стал развлекать себя, представляя свою будущую жизнь. Он еще не знал, чем займется, потому что толком ничего не умел. Конечно, он был ловким карманником, но не лучшим среди своих, да и в Городе этим промышлять нельзя, если не хочешь закончить на нарах. А он этого не хотел. Еще он был весьма хорош собой - он был очень красив - и прекрасно знал это, хоть и отказывался признавать вслух. Но он не был девушкой вроде Фокси, чтобы пользоваться этим ради всяческих благ. Для него давно не было секретом, что парни такими бывают тоже, но это означало прямую дорогу в публичный дом, чего он, конечно же, не хотел так же, как и тюрьмы. Единственная очевидная и самая большая его выгода заключалась в том, что он был еще очень молод. Он мог обучиться чему угодно, взяться за работу какую угодно, смириться с любыми жилищными условиями, если только ему повезет не упустить свой шанс. Цепочка его размышлений прервалась - он заметил впереди на трассе большой грузовик, стоявший на обочине. Дождь, к счастью, уже не поливал с прежней силой, и Габи устремился к грузовику изо всех оставшихся сил.
Возле машины суетились двое мужчин, то и дело ныряя под колеса и долго там копошась, они заметили его, только лишь когда он их окликнул.
- Эй, мальчик, не лучший вечерок подработать, а? - усмехнулся один из них.
- Что?
- Что-что, ты что, говорю, проститутка? Только они шастают здесь в такое время.
- Вообще-то нет. Мне нужно в Большой Город.
- Нашел время. А на Луну тебе не нужно?
- У меня в Городе тетка, - он, конечно же, лгал.
- Вот как. А как ты сюда попал, раз тетка там?
- Сбежал из поселка. Моя мать пьет с чужими мужиками, а мои друзья - воры и жулики, - а вот это была чистая правда.
- Ну дела. Нет, мальчик, в Город мы не едем, а до следующей точки можем подкинуть. Вот, подержи.
Мужчина сунул ему в руки какой-то тяжелый инструмент, Габи понятия не имел, что это. Он умел водить всякие поселковые развалюхи, но не умел их чинить, потому что они, как правило, просто сразу же рассыпались на ходу. Он вообще никогда не ведел нормальных машин, у которых хотя бы на месте все стекла, кузов без ржавчины и колеса в порядке.
- А что у вас случилось? - он бы все равно ничего не понял, но ему хотелось быть вежливым.
- А, чертов дождь, на что-то наехали сослепу. На этой трассе и днем сам черт ногу сломит, а тут... - мужчина махнул рукой.
- До точки бы добраться, - отозвался второй, - за товар-то голову снимут.
- А что вы везете? - спросил Габи на свой страх и риск.
- Бочки с вином в трактир. Тебе, мальчик, такого знать еще не положено, - ответил мужчина. - Едешь?
Второй мужчина выхватил у Габи инструмент и ловко запрыгнул в кабину. Тут же взревел мотор. Габи покосился на первого.
- Если вы думаете, что я проститутка, то...
- А, черт с тобой, кому ты такой нужен. Мы вообще не из этих.
Он тоже поднялся в кабину, достал откуда-то непромокаемый тент и бросил на место возле себя.
- Давай, только живей. Время не ждет.
Габи кое-как забрался в кабину, вежливо поблагодарил мужчин и задремал сразу же, как только грузовик тронулся. Он сам не подозревал, насколько вымотался и продрог.


Анджело II

***
Удивительно, но за время всех пертурбаций средняя оценка успеваемости Анджело не опустилась ни на полбалла, он по-прежнему держался в числе самых лучших на курсе. Он находил отдушину не то в самой учебе, не то в своем стремлении во что бы то ни стало во всем быть лидером. Он успокоился, привел себя в надлежащий вид, даже слегка поправился и все больше стал походить на обычного здорового юношу своего возраста.
- Химмель, ты сведешь меня в могилу. Бога ради, что такого ты забыл в моем кабинете на этот раз?
Директор Таннер с досадой отодвинул от себя кипу каких-то бумаг и так припечатал ее пресс-папье, что, казалось, нанес ей удар. Анджело улыбнулся и свободно, без приглашения, устроился на ставшем уже привычным стуле напротив. Эта его фамильярность раздражала Таннера. Его улыбка тоже раздражала. Таннера теперь раздражала в нем каждая мелочь. За этот месяц Химмель настолько плотно втерся в его рутину, что не выходил из головы директора ни на работе, ни в выходные, ни даже перед сном. Если Анджело не находился рядом, значит, его высокий голос вибрировал прямо в ушах. Если в пределах видимости появлялся светловолосый человек, то перед глазами неизменно возникали эти его вечно выбивающиеся непослушные пряди. А однажды, бреясь перед зеркалом, Таннер заметил, что его собственные карие глаза светлее карих Анджело. Это был предел, он был сыт по горло этим выскочкой и не желал его больше видеть.
- Сэр, я хотел бы сказать Вам спасибо за все, что Вы делали для меня все это время. Я даже не знаю, как выразить всю свою признательность, ведь это только Вашими усилиями я снова чувствую себя спокойно.
- Что ж, я рад, что ты снова в строю, Химмель.
- Директор Таннер, если бы я хоть как-то был способен отблагодарить Вас, я бы не раздумывая сделал все, что ни потребовалось.
- Это очень благородно, Анджело, но я в первую очередь профессор, и самое главное для меня - успеваемость, так что ступай и учись хорошо.
- Но разве я недостаточно хорош? Вы недовольны мной?
- Отчего же, вполне доволен. Ты - пример для многих своих сокурсников.
- Меня не волнуют мои сокурсники, мне важно, что думаете Вы, сэр.
- Что ж, раз так, то и для меня ты достаточно хорош тоже, Анджело.
- Спасибо, сэр. Я так ценю это, я очень рад, что Вы тоже меня любите.
- Что? - Таннер сам недоумевал, почему до сих пор любезничал с этим наглецом вместо того, чтобы спровадить вон. - Анджело, я понимаю твое облегчение, и меня искренне радует, что ты вновь настроен на такой хороший лад. Но все же будь добр поумерить свою восторженность, ведь я все еще твой директор.
- Простите, сэр. Поверьте, для меня так много значит Ваше одобрение, Вы мне как близкий друг...
- Анджело. Держите же себя в рамках приличий, господин Химмель, - Таннер погрозил ему пальцем и уже было потянулся снова к пресс-папье, как вдруг юноша резко перехватил его движение своей рукой и неожиданно крепко вцепился ему в ладонь.
- Сэр, думаете, я не знаю, что ошибаюсь? Я ведь прекрасно вижу - Вы всего лишь терпите меня. Скажите, что мне сделать, чтобы исправить это?
Таннер безуспешно попытался высвободить руку из этого капкана и решил сохранять спокойствие, чтобы не выглядеть беглецом. Этот разговор принимал очень странный оборот, и ему необходимо было сохранять над ним контроль.
- Вам пришлось пережить не меньше моего, директор Таннер, неужели это не сплотило нас, сэр?
- Безусловно, Анджело, и я горжусь тобой. Ты сильный мальчик, и я рад, что ты не сдался, - Таннер смотрел на него, но не отвечал на его рукопожатие.
- Спасибо, директор Таннер.
Оба замолчали, и ни один не собирался нарушать повисшую тишину. Наконец, Анджело ослабил свою неуместно жесткую хватку, но не убрал руки. Он не отрываясь смотрел на Таннера своими большими темными глазами и, казалось, чего-то выжидал.
- Скоро позвонят к отбою, Анджело, почему ты не возвращаешься к себе?
- Я не хочу. Позвольте мне заходить к Вам иногда по вечерам, директор Таннер, ведь только Вам я могу открыться...
Таннер выпустил его руку и встал из-за стола.
- Я подумаю об этом. Анджело, даю тебе пять минут, чтобы объясниться и уйти.
- Мне нечего объяснять, я сказал уже все. Так что я, пожалуй, просто уйду. Можно мне обнять Вас в знак признательности? - Он стал обходить директорский стол. - Ведь у меня еще остаются эти пять минут?
Таннер остановил юношу, уперев руку в его плечо.
- Химмель, это переходит все границы. Или ты держишь себя в руках, или никогда больше не являешься мне на глаза.
- Вы так резки, сэр, - Химмель картинно опустил свои темные глаза, - а еще недавно были так добры ко мне, за что Вы со мной так?
- Поверь, Анджело, я по-своему ценю тебя. Давай начистоту: я скажу, что на уме у меня, а ты ответишь на один мой вопрос. Откровение за откровение, это тебя убедит?
- Конечно, директор Таннер, как прикажете, сэр.
- Так вот, друг мой, мне почему-то кажется, что ты вовсе не так невиннен, как пытаешься изобразить. Это так?
Анджело вскинул глаза и отступил, он выглядел растерянным.
- Это и есть Ваш вопрос? Да, это так. Я не невиннен, иначе как бы вышла вся эта история?
- Нет, Химмель, это другой вопрос, но ты сам провоцируешь меня. Отвечай, были ли вы близки с господином Олдбри и раньше?
- Не могу.
- Почему же?
- Директор Таннер, это все еще преследует меня, я не могу вот так спокойно об этом говорить.
- Тебе больше нечего бояться, Анджело. Ведь со мной ты можешь открыться, не так ли?
- Да, сэр, так я и сказал, сэр. Но это так гнетет меня, Вы этого не можете понять. Можно хотя бы не вслух?
- Как тебе угодно, Химмель, - в конце концов, Таннеру уже осточертела вся эта песня.
Анджело приблизился еще на шаг и потянулся к уху директора.
- О да, сэр, еще как были... - в то же мгновение его руки сцепились намертво, обхватив Таннера за шею, - так близки...
- Что ты творишь, черт тебя дери, Химмель?!
Таннер пытался высвободиться из этих цепких объятий, но своими движениями лишь приближал юношу, пока не прижал к себе вплотную.
- Хотите, я покажу Вам, сэр?..
- Химмель, сейчас же бросьте, - Таннер уже паниковал.
Выразить свое намерение еще более прямолинейно, чем Химмель, было уже невозможно. Тонкие руки Анджело были словно из стали, он бился в них, как муха в паутине, и не находил выхода так же, как и она.
- Вы знаете, как это, сэр? - продолжал Анджело, - Вы помните, каково испытывать близость?
Его влажные губы коснулись поочередно уха, шеи и щеки директора. Таннер никак не мог увернуться или предупредить его движений и лишь безуспешно скользил ладонью то по его светлым волосам, то по разгоряченному лицу. Ситуация необратимо вышла из-под контроля и приближалась к катастрофической. Анджело был довольно высок, но все же ниже Таннера, он просто повис на его шее, вынуждая его наклониться ближе. Таннер снова попытался оттлокнуть его, но упустил из виду стол, стоящий позади Анджело, - в следующую секунду он уже сидел на этом столе, крепко обхватив ноги Таннера своими, окончательно отрезав директору отступление.
- Почему Вы сопротивляетесь, - уговаривал  юноша, - Вы ведь только притворяетесь, что сердитесь. Я знаю, что Вы неравнодушны ко мне, сэр, ведь так?
Стальные пальцы Анджело на долю секунды расцепились, но Таннер тут же почувствовал их под своим свитером. Избавиться от них и там было невозможно, Химмель буквально прилип к нему, а сам он был парализован шоком и каким-то еще холодным, гнетущим ощущением, поднимающимся глубоко изнутри. 
- Этот Олдбри, все эти мальчишки, чего они стоят? Они всего лишь юнцы, они давно мне неинтересны, директор Таннер. Мне нужно большее, директор Таннер.
Его шопот физически обжигал уши Таннера. Этот тонкий и стройный мальчик был до грубости силен и до крайности развращен, его цепкие пальцы настойчиво продвигались под свитером директора туда, где им не место.
- Ну пожалуйста, сэр, откройтесь мне... Вы меня не обманете, я чувствую, что Вы меня хотите...
Прямота, с которой этот маленький развратник вдруг назвал все своими именами, буквально оглушила директора, и в тот же миг он ощутил, как разъезжается молния его брюк, и Анджело ловко и настойчиво запускает свою тонкую руку внутрь. Предыдущий шок мгновенно рассеялся, и новый захлестнул Таннера с головой. Одной рукой он с силой схватил колено Анджело и резко отвел от себя, высвобождаясь из его стальной хватки, а второй отвесил ему такую мощную пощечину, что мальчика отбросило в сторону, и он едва успел схватиться за угол стола, чтобы удержать равновесие.
Таннер прямо как был, в расстегнутых брюках, почти что бегом преодолел расстояние до двери и схватился за ручку, чтобы вышвырнуть вон из кабинета этого малолетнего извращенца, но зачем-то обернулся на его странный возглас, что-то среднее между стоном и вздохом. Анджело сидел на столе, опираясь о него одной рукой, а второй поглаживая раскрасневшуюся щеку. Его светлые волосы были в полном беспорядке после этой борьбы, пуговицы форменной рубашки наполовину расстегнуты, наполовину вырваны, он глубоко и сбивчиво дышал и сверкал на Таннера насмешливыми темными глазами. Вся его внешность преобразилась до неузнаваемости, от наигранного детского простодушия не осталось ни малейшего следа, и его лицо, и вся его фигура выражали какой-то хищный кураж.
- Химмель, ты дьявол.
- О да, сэр, - усмехнулся он.
Под его пристальным взглядом Таннер отпустил ручку, запер дверь на ключ и вернулся к столу.  Химмель потянул его за руку, и тотчас же жизнь директора превратилась в руины.

***
 - Анджело, ты ошибаешься, если думаешь, что я позволю тебе спать здесь до обеда, - директор Таннер подошел и стащил с него одеяло.
Анджело потянулся всем своим тонким юным телом, приподнялся на локтях и откинулся спиной на подушку. Его непослушные волосы беспорядочно разметались, а глаза все еще были томными со сна. Он лениво потянулся за сигаретой и закурил.
- Химмель, что ты позволяешь себе?
- Простите, сэр, - сказал он, но сигарету не потушил.
- Химмель, ты тянешь время. Скоро ученики начнут подъезжать. Если кто-нибудь увидит тебя здесь - я тебя сразу же отчислю.
- Простите, сэр, - ответил Анджело.
- Если я еще хоть раз услышу это твое "простите, сэр" - я тебя сразу же отчислю.
Анджело улыбнулся Таннеру, скользнул из постели и скрылся со своей сигаретой в ванной.
Было воскресенье, примерно с полудня начинали подтягиваться ученики, разъезжавшиеся на выходные по домам. Анджело Химмель никуда в этот раз не ездил. Некоторые выходные - двое-трое в пару месяцев - он проводил у Таннера.
Директор оправил постель и уселся на нее, задумавшись. Эти противоестественные, противозаконные отношения отравляли его вот уже почти год. То, что он совершил ошибку, отчислив после громкого инцидента двоих учеников, но оставив третьего, он осознал сразу же, едва только осознал самого себя наедине с этим третьим в собственном кабинете и в спущенных брюках. И конечно же, Химмель не был тем, за кого выдавал себя на людях. Как только спускались сумерки, он, словно оборотень, являл свою истинную личину, испорченную, развратную и коварную. Чем досадили ему отчисленные юноши, Таннер знать не хотел, ему не было нужды убеждаться в том, что в показаниях Химмеля не было ни слова правды. Он всего боялся и ненавидел себя со всей  внутренней силой за то, что позволил себе на это пойти. Он думал о покойной жене, о разлетевшихся из гнезда детях - его младший сын был старше Химмеля почти на четыре года, - обо всех этих вещах, о которых не принято говорить на работе. Он думал о том, так ли одиноко он чувствует себя на самом деле, но понимал, что ответ не имеет никакого значения. Ни одним, даже самым мучительным на свете одиночеством невозможно правдать того, что происходило между ним и Анджело. Он и не собирался оправдываться даже перед собой, он сам вырыл себе могилу, теперь необходимо было удержаться на ее краю всего несколько месяцев до выпуска Химмеля. Как только он сдаст последний экзамен, Таннер сложит обязанности директора и раз и навсегда забудет этот ад вместе с его демоном-искусителем.
Дверь ванной открылась, и Анджело вернулся в спальню. Он был обнажен, на его плечах все еще блестели капли воды.
- Директор Таннер, не могли бы Вы распорядиться о новой форме для меня?
- Уже вторая за этот семестр, Химмель,  - Анджело порвал свою форменную куртку о крепеж водосточной трубы, когда сбегал ночью из комнаты, но директору Таннеру вовсе не стоило этого знать. Все же дисциплинарные наказания он для него не только не ослаблял, но даже регулярно назначал для отвода глаз.
- Не слишком ли далеко ты заходишь в своей требовательности ко мне?
- О, не дальше, чем Вы ко мне, сэр, - съехидничал Анджело.
Одевался он так же быстро, как и раздевался. Подойдя к Таннеру, он положил руку ему на плечо и наклонился к самому его уху.
- До встречи, сэр, - сказал он с самодовольной улыбкой.
Таннер приобнял его и, развернув от себя, подтолкнул к двери.
- Теперь только в суде, - ответил он.
Ему очень непросто было иронизировать над собственным положением, но Химмелю это всегда так нравилось, что он даже забывал капризничать. Это дорогого стоило, Таннер не терпел взбалмошного характера юноши и давно уже не старался этого скрывать. Лишь одно в Химмеле было идеально - он всегда уходил вовремя, каких бы обстоятельств, мест и ситуаций это не касалось. Вот и сейчас он задержался лишь для того, чтобы показать Таннеру жест непристойного характера, и с ухмылкой затворил за собой дверь.
Таннер откинулся на подушку. Он устал за эти выходные, за этот год, за всю свою практику в этой ненормальной школе.

***
С самого раннего утра вся гимназия была на ногах. Сегодня приезжает очень важная городская делегация, которая ежегодно проводит в гимназии миллионы проверок, аттестаций, досмотров, выявлений, подтверждений, опровержений и черт-те чего еще. Ежегодно гимназия получала самые лестные отзывы и самые крупные гранты и целый год затем почивала на лаврах. Разумеется, подготовка не велась непосредственно перед коммиссией - школа всегда отвечала всем требованиям, а профессионализм преподавательского состава не знал себе равных, однако человеческого фактора не отменял никто. Директор Таннер был на нервах еще с воскресенья.
- Директор Таннер, это всего лишь обычная проверка. Сколько у Вас уже было этих коммиссий, - Анджело сидел за директорским столом, задрав на него свои сильные стройные ноги.
- Сколько бы их ни было, Химмель, это всегда риск. Даже будучи директором, невозможно предусмотреть абсолютно всего.
- Но ведь Вы лучший директор на свете, сэр.
- Что ты говоришь, Химмель. Я еще двадцать минут назад приказал тебе выметаться отсюда. Спасибо, что хотя бы не куришь в моем кабинете.
- Но ведь я на больничном, Вы помните?
- Анджело, ты лучший на курсе по успеваемости, ты должен быть лицом своего выпуска. И если ты сейчас же не отправишься на занятия и не докажешь этого коммиссии, то я собственноручно гарантирую тебе кучу настоящих причин для больничного, ясно?
Анджело со вздохом снял ноги со стола, встал и прошел к двери. Он прекрасно знал, что так нервировало Таннера, а именно, кто - он сам. Он подергал ручку двери.
- Директор Таннер, времени еще полно. Конечно, я скоро уберусь, я знаю, что только раздражаю Вас. Позвольте мне все исправить, сэр, - и он направился к Таннеру.
- Черт возьми, Химмель, при чем вообще здесь ты?! Оставь меня, - он отмахнулся от юноши. - Ну и время же ты находишь для своих сантиментов.
- Я только хочу, чтобы Вы держали себя в руках, - сказал Анджело, гладя длинными пальцами плечи директора, - Знаете, в Вашем возрасте уже не стоит настолько близко все принимать к сердцу.
- Что? Да как ты смеешь, юнец?
- Вот видите, как легко Вас завести, а ведь это всего лишь я. Ведь Вы хорошо знаете меня, сэр, - он массировал плечи и шею директора, вцепляясь в них стальной хваткой и не позволяя ему сбросить свои руки.
- Да, Химмель, даже лучше, чем следовало бы, - ответил Таннер, тщетно стараясь увернуться. - Поэтому и пытаюсь уже полчаса как выгнать тебя отсюда. Пойми, тебе здесь не место вообще, а сейчас и подавно. Хочешь, я сам вызову тебя сразу после занятий?
- Ну конечно, сэр, - ответил Химмель, обнимая его за шею. - Сюда?
- Сюда, если это тебе так нравится. Все, прекрати на меня вешаться, у тебя будет для этого другое время, - он взял его за запястья и отвел его руки от себя. - Ты хотя бы дверь запер?
- Ну конечно, сэр. Вы ведь видели, как я туда подходил?
Нет, он не запер дверь, и даже не собирался. И никакого "после занятий" тоже не будет. Он нарочно явился сюда как можно раньше и нарочно тянул время до последнего. До начала занятий оставалось всего около получаса, и он знал, что с минуты на минуту первый зам директора приведет коммиссию к Таннеру. Он ждал этого почти год, и какие-то жалкие полчаса по сравнению с тем, что ему пришлось терпеть, совсем ничего не стоили. Он сделал шаг назад по направлению к столу и резко дернул директора за руки. От неожиданности Таннер едва не упустил равновесие и налетел прямо на Анджело. Ситуация годичной давности повторялась, как в замедленной съемке, сильные руки юноши сейчас же сомкнулись за его шеей в замок. Одной рукой отталкиваясь от стола, а другой пытаясь отодрать Химмеля от себя, Таннер пытался вырваться из его стальных объятий, но снова безуспешно. По спине его пополз могильный холод, а паника объяла, казалось, не только все его существо, но и весь кабинет. Химмель снова сидел на столе, намертво обхватив ноги директора своими.
- Ну же, Таннер, иди ко мне, я воздам тебе за все...
Демонический шепот Анджело еще даже не успел затихнуть, как дверь распахнулась, впуская в кабинет представителей ежегодной городской комиссии.
Все, что последовало дальше, происходило словно в тумане. Стальные замки рук и ног Анджело моментально распались, он откинулся на стол и что-то сдавленно пискнул.
- Помогите, - услышал Таннер и почувствовал на себе чьи-то грубые руки, оттаскивающие его прочь от стола. Кто-то схватил Анджело, и он рефлекторно сжал пальцы на его запястьях, чтобы удержать его, но тут же получил мощный удар в область поясницы. Молодой мужчина в деловом костюме увел Анджело и усадил его на стул напротив, и тот, судорожно втянув воздух, спрятал руками лицо, плечи его вздрагивали. Как и в самый первый раз. Превосходно разыграно, Химмель. Таннер бросил на него взгляд, пока грубые руки тащили его к выходу. Химмель ответил ему влажным взором сквозь разжатые пальцы, но он не плакал - его плечи сотрясал беззвучный, едва сдерживаемый хохот. Вот и оно - то, что никак не давало Таннеру покоя в этом странном взгляде. Ненависть, первобытная, животная, испепеляющая, которая торжествовала теперь, распаляя искры в темных глазах этого чертова отродья, ненависть и триумф. Химмель больше не прятался и открыто хохотал вслед поверженному директору так громко и заливисто, что перехватывало дыхание и на глазах выступали слезы.
- У мальчика истерика, будьте добры, пригласите доктора, - попросил тот же мужчина в костюме, крепко придерживая Анджело за плечо. - Возможно, он ранен.
Ну уж нет. Никто и ни за что больше не посмеет безнаказанно ранить это маленькое чудовище. И как же легко удалось все это обстряпать! Анджело еще никогда не смеялся так долго и так искренне.

*гл.10-15*