Ангел-хранитель гл. 30-35

***
У Блонди и самого не укладывалось в голове, как мог он быть так неосторожен. Умному и проницательному Джуниору всего-то стоило сопоставить пару фактов, чтобы и без каких-то там удостоверений личности понять, с кем он имеет дело. Конечно, он тоже не мог быть уверен на все сто, но смысл шантажа и не в том - достаточно просто казаться уверенным, все остальное зависит от поведения самой жертвы. И Блонди точно знал, как ему следует себя повести. Пока что он проигрывал - Джуниору и в самом деле ничего не стоило разделаться с ним без ущерба для себя, но вот почему-то вдруг захотелось поиграть в кошки-мышки.
Одному богу известно, что начнется в Большом и соседнем городах, заяви Джуниор во всеуслышание, что Анджело Химмель жив-здоров и проституирует среди старых озабоченных толстосумов в его борделе. И конечно же, Блонди не сможет сбежать, не выдав себя с головой на первой же освещенной улице, уже  добрая полвина города видела его либо на сцене Рево, либо в собственной постели. А дальше дело за малым - любой специальный анализ на раз докажет родство доступного танцовщика Блонди с уважаемым дипломатом Химмелем. Поэтому Блонди необходимо было вывернуть ситуацию таким образом, чтобы она оказалась хотя бы патовой. Действовать против Джуниора было невозможно, а подмазываться к нему, как раньше, чтобы быть заодно, смысла не было - конфликт уже имел место, и их отношения никогда больше не станут прежними. А значит, он должен настолько обесценить угрозы Джуниора, чтобы не оставить ему никакой власти над собой. Поэтому Блонди сослался на нехорошее самочувствие и срочную необходимость визита к доктору. Для отвода глаз он попросил у Джуниора его личную машину - это должно было гарантировать его обязательное и скорейшее возвращение - и отправился в медицинский центр. Там он сдал необходимые анализы, отвалил невероятную сумму всем причастным лаборантам, чтобы как можно скорее получить свои результаты, и ранним вечером уже вернулся в Рево.

Джуниор находился в баре и стажировал какого-то нового бармена.
- Мне нужно поговорить с тобой, Юни, - сказал Блонди и махнул папкой, которую держал в руках.
- Ты разбил мою машину?
- Нет же, с чего вдруг?
- Ты ужасно водишь, я весь день нервничал, ожидая какой-нибудь такой новости.
Джуниор снял передник, отдал его новенькому и подозвал бармена постарше.
- Гляди в оба. И чтоб без сплетен мне здесь, - у барменов было, что обсудить. Почему тот наглый белобрысый танцор зовет хозяина Юни и водит его машину, к примеру.
Они вошли в кабинет и заперли дверь.
- Ну, что у тебя? Наконец-то подцепил грязную болезнь?
- Тоже нет, Юни, - Блонди бросил папку ему на стол, - Но результаты моих анализов ты можешь посмотреть. Можешь даже взять эту папку и пойти с ней напрямую к дипломату Химмелю, если, конечно, он примет тебя с твоим бредовым заявлением о нашем с ним родстве.
Джуниор взял папку, запер ее в сейф и вернулся за стол.
- Ты блефуешь.
- Каким образом? То, что результаты мои, а не чьи-то еще, проверить легче некуда. Какой смысл в таком блефе?
- Это я и хочу выяснить, дорогуша. Мы оба знаем, что покажут эти результаты. Что ты будешь делать, когда Джулиан Химмель узнает, кем является его брат? Какая тебе выгода?
- Никакой. И дипломату Джулиану никакой. И тебе, Юни, никакой, ведь может так статься, что я вовсе не брат ему. И что тогда будешь делать ты, Юни, со своим громким глупым заявлением? И что тогда сделает дипломат Джулиан? - Блонди забрался на стол и закурил свою длинную сигарету. - А ведь может выясниться, что я и есть его брат. И что ты, Юни, будешь делать после того, как выдашь меня? И что, интересно, сделает дипломат Джулиан с тобой, Юни? Половину дела я уже сделал, очередь за тобой.
Джуниор нахмурился и пристально глядел на Блонди.
- Уберись с моего стола. Что за тяга у тебя такая ненормальная вечно рассиживаться на этих столах?
- Вот прямо сейчас тебе это важно? Воспоминания у меня со столами. Они меня заводят, - Блонди и не думал убираться.
- Я тебе такие воспоминания устрою, что во век не забудешь. Только заводить они не тебя будут, а меня. 
Джуниор грубо стащил его со стола и за руку повел к двери, вырвав из пальцев сигарету.
- Юни, ни Химмель, ни кто другой здесь вообще ни при чем. Давай не будем ничего портить, ведь нам так хорошо вместе, не так ли?
Джуниор не ответил. Он открыл дверь и с такой силой вышвырнул Блонди наружу, что тот побил посуду в баре, порезался сам и перепугал шумом и кровью молодых барменов.

***
Блонди начинал раздражать. Он все еще удовлетворял похоть, но больше Джуниору решительно ни на что не годился. Он стал из рук вон плохо вести дела клуба, предпочитая сцену и промискуитет бумажной волоките, мог позволить себе покинуть Рево и не возвращаться в течение нескольких дней, завел себе частную клиентуру, откровенно переманив ее у своих же коллег. Джуниор все чаще срывался, ругал Блонди на чем свет стоит и порой даже хорошенько бил, но ничего не помогало. Их отношения давно дали трещину, Блонди почувствовал в хозяине слабину, когда пригрозил ему дипломатом Джулианом.
Конечно же, никто не пойдет работать в бордель по собственной воле (кроме этого ненормального Блонди), и для Джулиана все будет выглядеть так, будто злой и вероломный сутенер обманом заманил несчастную жертву и удерживает ее столько времени силой. А если и не будет, то Блонди разыграет так, чтобы выглядело. Каков он был артист, Джуниор прекрасно знал на собственном опыте. Сперва Блонди клялся в своих к нему чувствах, а через минуту уже налетал бешеной фурией за каждую недоплаченную копейку. Сперва он был терпелив и покладист, а через минуту разворачивался и уезжал куда-нибудь на машине Джуниора, несмотря на строжайший запрет трогать ее и вообще покидать клуб. Он начинал беззастенчиво манипулировать им, требуя моментального исполнения своих сумасбродных желаний, но дело зачастую заканчивалось либо парой звонких пощечин, либо целой изрядной трепкой - других способов заткнуть ему рот уже давно не осталось. На все увещевания вести себя как положено Блонди драматично закатывал ярко подведенные глаза и неизменно фыркал в ответ. Джуниор даже пытался приласкать и уговорить его, но стало только хуже. Блонди развязался еще больше, решив, что Джуниор испытывает к нему достаточно глубокие чувства, чтобы сыграть еще и на них. Расчетливый и нордически холодный Джуниор был весьма циничен, поэтому не мог не оценить его тонкой игры. Но он был также очень прямолинеен и не прощал притворства, а Блонди был фальшив настолько, что казался пустышкой, до краев набитой всякой дурью. Но, к несчастью Джуниора, Блонди оказался очень умен и хитер и, скорее всего, не лгал, угрожая не оставить камня на камне от репутации Рево, как в свое время от репутации гимназии. Не исключено, что и коварный и осторожный Джуниор придется ему по его острым зубкам.
Но пока что Блонди предпочитал устраивать свои личные дела, и до тех пор, пока Джуниор ему не мешал, вел себя вполне спокойно и неконфликтно.  Он давно плевать хотел на все его запреты, крутил чуть ли не с десяток интрижек разом, выбирая на ночь тех, кто сегодня богаче всех. Он все еще числился в штате клуба, не раз и не два Джуниор влетал в кругленькую сумму, оплачивая его чеки из салонов красоты и медицинских центров - Блонди жестко поставил это условие и шантажом и бесконечными истериками вынуждал его исполнять. Он очень пристально следил за своим здоровьем и внешним видом и никогда ни в чем себе не отказывал, а у Джуниора с каждым следующим счетом все больше чесались руки разбить ему до неузнаваемости его вылощенное накрашенное личико.

Так день проходил за днем, неделя за неделей, но ничего не менялось ни в лучшую, ни в худшую сторону.  Блонди являлся из своих загулов, когда ему вздумается, и зачастую в таком неприглядном виде, что отправлять его на сцену было просто невозможно, приходилось давать лишний выходной, чтобы он мог привести себя в приемлемый вид. Его холеная бронзовая кожа вечно была покрыта ссадинами и исполосована порезами и царапинами, всегда идеальная укладка превращалась в непослушный, постоянно выбивающийся хвостик. Единственное, что оставалось неизменным, - его саркастичная усмешка и эта вечная сигарета, тлеющая в тонких пальцах.
Блонди не давал себе труда объясняться, на любой вопрос или замечание просто отмахивался или отделывался ничего не значащими фразами вроде "я в порядке" или "все нормально", а если пребывал в хорошем настроении, то подкалывал Джуниора за ревность. Джуниор не знал и половины его личных клиентов и знать не хотел, пока его выгода была удовлетворена. Но тот ценник, который наглец сам заламывал за прокат своей тощей шкурки, был просто астрономическим. Как именно он его оправдывал, Джуниор даже не хотел думать. Судя по его измочаленному виду, как-то все-таки оправдывал. С ним же наедине Блонди умело маскировал физическую изможденность под спокойную расслабленность или доверчивую покорность. Опытный взгляд Джуниора прекрасно видел суть,  но как профессионал он не мог не оценить его очередной блестящей игры. Кроме того, продажная сущность Блонди в принципе не позволяла ему испытывать к кому-либо ни доверия, ни покорности, ни тем более каких-либо еще сантиментов.
Обычно Джуниор хорошо ладил с проститутками обоих полов. Ему нравилась их сговорчивость, они не нуждались ни в какой оценке, кроме материальной, и у каждого была какая-нибудь своя, неповторимая исповедь. Кроме того, его собственные мальчики и девочки приносили ему прекрасный и стабильный доход, будучи профи в своем деле. Еще бы, ведь Джуниор лично удостоверялся в качестве их услуг - ничего такого, бизнес есть бизнес. Он не хотел баловать их и никогда не показывал этого, но в душе был ими очень доволен. Но не Блонди. К этому белобрысому ублюдку он давно уже испытывал такое омерзение, которое непосредственно граничило с личной ненавистью. Он не мог даже подумать о том, чтобы коснуться его потасканного тела хоть одним пальцем, зная, кто уже успел поиметь его за вечер. Наедине с ним он был так жесток, что сам поражался и одновременно восхищался его смирением. Его никогда не возбуждало насилие, но Блонди был уникальным случаем - едва только он раздевался, Джуниор испытывал почти что физическую потребность искрошить в щепки все его тонкое загорелое тело. Но то мрачное и какое-то злорадное удовлетворение, с которым Блонди безропотно принимал боль, было невыносимо и даже жутко. Более отвратительной и более притягательной в своей низости потаскухи, в которую превратился со временем этот дерзкий и яркий мальчишка, он еще не имел.

***
Всю ночь и весь последующий день Блонди и Джуниор провели в ругани и выяснении своих безнадежно разрушенных отношений.
Блонди сбежал из Рево и шлялся где-то без малого две недели. Уже давно ходили слухи, что он завел бурный роман с одним немолодым влиятельным политиком, который полностью содержал его, незамедлительно исполнял любые его капризы, осыпал подарками и униженно молил бросить свой гулящий образ жизни ради него. Рисовал безбедную жизнь содержанца, звезды с небес, золотые горы, а Блонди лишь тянул и тянул из него чеки, деньги, золото и обещания и все дразнил его, как кошка собаку. Суммы приводились до того колоссальные, что Джуниор хватался за голову в попытке осознать, за какие заслуги такая дешевка, как Блонди, их получает и куда их все умудряется спускать. Вчера все слухи подтвердились - в Рево Блонди вернулся уже на личной машине. Машина была красивая и новая, и очень, очень, просто фантастически дорогая, настолько дорогая, что даже машина того самого политика была вдвое дешевле. Джуниор рвал и метал, сам факт такого подарка этому ничтожеству оскорблял его до глубины души. Причем водил Блонди так бездарно, так безнадежно плохо и настолько сам был к этому равнодушен, что даже не парковался, просто бросал машину как попало, нарушая все законы Города и здравого смысла. Все равно эту машину никто и никогда не рискнул бы угнать, такая в Городе была всего одна - красная. Просто ужасно.
- Зачем?! Объясни мне, зачем тебе такая машина?! - кричал Джуниор в отчаянии. - У тебя же руки годятся только на то, чтобы папиков своих тискать! Ты представляешь себе хоть приблизительно, что это за машина?! Ты вообще знаешь об автомобилях хоть что-нибудь?!
- Да не мое дело знать о них что-то! Это дело тех, кому я буду платить за ее обслуживание! - логика Блонди была несокрушима в своем абсурдном идиотизме. - Какая вообще тебе разница, Юни?! Заработай на такую же, тогда и поговорим, а зависть свою засунь...
- Как ты вообще оформил ее?! Тебя на свете нет сто лет как, ты мертв по всем документам!
- Ошибаешься, Юни. Я воскрес.
Блонди достал бумажник из богатой тисненой кожи и небрежно бросил на стол Джуниору.
- Анджело Камило Химмель...- Джуниор перебрал все документы, начиная паспортом, заканчивая водительским удостоверением. - Просто поразительно... Поразительно, как тебе хватило наглости взять то же самое имя. Как ты только посмел так опорочить имя своих отца и брата - благодетелей соседнего города, этих достойных людей?! Ты, падаль!
- Придержи язык, Юни! Это мое имя, и единственная альтернатива ему - только лишь Блонди, никаких других имен я носить не буду. Разве не ты сам готов был опорочить этих своих достойных людей только ради того, чтобы заявить мне свой дешевый авторитет? Ты хоть представляешь, каких усилий мне стоило восстановить все это? Сколько связей поднять, сколько денег затратить, чтобы оставить все в секрете? Шучу, конечно, ничего не стоило, кроме моей обычной работы. Всем этим занимались другие люди, и все почему? Почему, по-твоему, все это вообще возможно? Потому, Юни, что в верхах у нас сидят такие вот продажные благодетели, вроде тех двух Химмелей. Так кто же из нас падаль, Юни, я или Джулиан? Он и без меня прекрасно себя порочит.
- Да плевать мне на твоего Джулиана! Я не его нанимал на работу, а тебя, и я требую, чтобы ты либо выполнял свои обязанности в полном объеме, а не шлялся где ни попадя по своим делам, либо убирался отсюда, пока не умер снова, на этот раз окончательно!
- Юни, я работаю только с теми, кто мне платит. Ты же не даешь мне ни копейки лишней, унижаешь и бьешь меня, я за весь этот огромный срок ни слова доброго от тебя не слышал. Ты даже не приласкаешь меня, только используешь!
- Фу, мне даже слышать мерзко о том, чтобы тебя ласкать! Тебя и по назначению-то пользовать противно - пробы негде ставить! Я никак не пойму, зачем ты все время возвращаешься ко мне, раз так успешно работаешь на стороне, что даже умудрился выпросить себе такую машину. Катись отсюда и живи тогда в ней, раз мои условия тебя не устраивают! Но прежде ты отработаешь каждую мою тебе услугу, каждый свой счет с этими бесчисленными нулями, который оплачивал я, каждый мой срыв, который ты спровоцировал...
Джуниор бросил бумажник в сейф и на ходу придумал новый код, затем схватил опешившего соперника прямо за блестящие платиновые волосы и так и потащил его из кабинета через весь зал наверх, в его номер.
- Я покажу тебе, как идти мне наперекор, маленькая ты потасканная рванина, - он держал его так крепко, что побелели костяшки пальцев.
Блонди тотчас же нацепил маску равнодушия и больше не велся на крики и провокации Джуниора. Теперь ответным криком ничего не добиться, главное - выбраться из рук этого садиста, пока он и в самом деле не забил его до смерти. А документы он еще восстановит, на этот раз утеряны лишь они, а не его жизнь и личность.

***
В номере спор в которую сотню раз пошел по кругу. Блонди требовал свои документы назад, Джуниор требовал отработать все деньги, потраченные на прихоти Блонди, до копейки, раз уж он предпочитает работать на себя, а не на него, Джуниора. Ни один из них не слышал и не пытался услышать другого, Джуниор докричался до хрипоты, грозя разделаться с Блонди сейчас же на месте.
Прошло уже несколько часов, Блонди все еще пытался казаться хладнокровным, но ему давно осточертел этот спор, и он заметно сдавал. Его нервы были  на пределе, и, наконец, он все-таки позволил себе повысить голос. До сих пор его монументальное спокойствие выводило Джуниора из себя настолько, что он был готов вырвать крик из его глотки собственноручно, если бы этого так и не произошло, но Блонди сам своей оплошностью развязал ему руки. Джуниор был просто взбешен его тоном, столько гнева копилось в нем все это время, что в последнюю секунду он не смог и не пытался сдержаться. Он бросился на Блонди, моментально сбив его с ног единственным ударом в лощеное личико и напрочь лишив его возможности сопротивляться. Ярость буквально пеленой застилала его глаза, вся та громадная, необъятная ненависть, все то непреодолимое отвращение, которые невозможно уже было остановить, одновременно обрушились на тонкое бронзовое тело Блонди. Во власти порыва Джуниор не глядя молотил руками и ногами куда придется, не контролируя силы своих кулаков. С каждым следующим ударом он только больше распалялся, отсутствие малейшего противодействия только больше заводило его, он чувствовал какую-то первобытную жажду крови, будто дух самой жестокости вселился в него.
Черт знает, как долго продолжалось бы это истязание, если бы не вид собственной одежды, пропитанной такой долгожданной кровью жертвы, не отрезвил Джуниора. Он взял Блонди за окровавленные светлые волосы и повернул лицом к себе - Блонди был без сознания или сильно оглушен. Даже сейчас ему было мерзко прикасаться к нему, он брезгливо оттолкнул от себя безвольное тело, снял испорченную шелковую рубашку и, отерев ею руки, бросил туда же, словно в мусорную кучу. Наконец-то он чувствовал себя полностью удовлетворенно, спокойно и даже немного устало. Вот, что нужно было делать с самого начала, - избивать эту гниду до полусмерти, а не класть в свою постель, - и насколько же приятнее это оказалось. Он подошел к большому зеркалу и внимательно рассмотрел лицо и медно-рыжие волосы, перехваченные лентой, ища следы крови и на них. Он был молод, хорош собой, прекрасно сложен и в идеальной физической форме. А так же умен, амбициозен, бескомпромиссен, очень влиятелен и подстрахован в своем бизнесе со всех возможных сторон. Что могло сделать ему какое-то ничтожество, животное, эта потасканная маленькая белобрысая тварь, до сих пор полностью зависящая от него?
Джуниор скорее угадал, чем услышал, слабое шевеление и едва различимый шопот позади себя.  Он подошел к Блонди, присел рядом и повернул его к себе, снова грубо схватив за волосы.
- Что еще ты там смеешь скулить?!
- Ты заплатишь мне, - еле слышно проговорил Блонди разбитыми губами.
- Только если ты бессмертный, мразь, - ответил Джуниор и одним резким движением окончательно вырубил его, приложив затылком о пол.
 Он оглядел номер и решил, что пока все оставит, как есть. Никто не должен наткнуться здесь на эту полудохлую крысу, пока он сам не придумает, что с ней сделать. Обшарил всю одежду Блонди, включая ту, что была на нем, все его личные вещи, все полки, шкафы, все укромные уголки номера в поисках возможных копий ключа, запер дверь на все замки и спокойно отправился к себе за чистой рубашкой, а затем спустился в бар. Никто не хватится, если он убил эту дрянь, а если и хватится, то не спросит с Джуниора. Разве что его его клиенты слегка расстроятся, но и они в скорейшем времени найдут ему замену. Таков закон жизни - старые, отработанные вещи заменяются новыми без сожаления. А если он его покалечил, то тоже ничего страшного. На любой товар найдется купец, зато это научит выскочку впредь быть покладистым.


Блонди III

***
Весь Рево был на ногах, Джуниор сходил с ума от бешенства, его ярость не знала границ. Все его подчиненные стояли по струнке и дышали через раз, ни один не смел даже шелохнуться, лишь бы не сбесить его еще больше, если такое вообще было возможно. Он был ужасен в своем гневе, метался по этажам, свирепо сметая все на своем пути.
Джуниор потерял Блонди. Тварь сбежала через окно, пока он был в баре и наслаждался долгожданным спокойствием, забрала свою новую машину и исчезла. Просто исчезла - никто в это время суток уже ничего не видел, даже такой особенной машины. Как мог он так халатно попустительствовать, как мог он хоть на миг упустить это исчадие из виду?! И как удалось Блонди бежать таким небезопасным образом, когда он не мог даже нормально говорить?! Было столько вопросов - и не было ни одного хоть сколько-нибудь приемлемого ответа. Блонди, похоже, не просто предпочитал пожестче, а был самым настоящим мазохистом, иначе чем еще объяснить произошедшее? Боль, которую он должен был испытывать сейчас, не оставляла шансов даже самым стойким, но он все же исхитрился вылезти в это окно, спуститься на два этажа, сесть за руль и испариться в утреннем смоге. Никогда еще Джуниор не оступался так непростительно глупо.

Нет, Блонди не был мазохистом и не наслаждался такой болью, но он был знатным артистом и переигрывал во всем с Юни, и в близости, и в спорах и даже в этой потасовке ему стоило лишь прикинуться слабее, чем он был на самом деле. Но все же побои были очень серьезны, и теперь он просто лежал в своей палате на кушетке, как бесчувственный фантом, пока его давний любовник-доктор лично ставил ему капельницу. Джуниор сломал ему два ребра, предплечье, ключицу, выбил один зуб и сколол еще один, оставил множество обширных гематом и серьезное сотрясение мозга. Но все это Блонди не волновало, с этим можно жить и работать. Переломы срастутся, гематомы сойдут, личный доктор подлатает его в лучшем виде. Но он держал здоровой рукой зеркало и со слезами на глазах рассматривал свое лицо - на нем не было живого места. Чудом только Джуниор не сломал ему еще и его девчачий вздернутый нос и не выдрал все волосы. Как долго все это будет заживать? А если останутся шрамы? Как тогда он будет работать? Его холеная бронзовая кожа, шелковые волосы, белоснежные зубы - все должно быть в обороте. Его идеальное тело - его идеальный инструмент, в его деле никто никого не любит за красивую душу, только за красивое лицо, а оно было так обезображено. Он выронил зеркало и устало закрыл свои большие бархатные глаза, он так нуждался в отдыхе. Ему предстояло многое решить и многого добиться уже без Джуниора.

*гл.30-35*