Ангел-хранитель гл. 35-40

Габи V

***
- Прекрасно выглядишь, Джуниор. Слава о твоем Рево давно догремела и до нашей глуши.
- Спасибо, Кертис, ты мне льстишь. Я смотрю, ты великолепно устроился здесь, скоро утрешь мне нос.
Джуниор и Кертис чокнулись и осушили по стопке прекрасного выдержанного коньяка, самого лучшего и дорогого в баре. Все это было лишь не более, чем обмен формальными любезностями. Бывшие партнеры не общались даже по переписке после того, как Кертис покинул Город несколько лет назад. Обычно он просто отправлял новеньких мальчишек и некоторых девчонок в Рево со своей рекомендацией - это и было своеобразной платой Джуниору за эту гостиницу. Держать по-настоящему перспективных симпатичных ребят в поселке было бессмысленно и даже жестоко, они быстро угасали здесь, приедались клиентам и переставали приносить доход. Кертис придумал обучать их барменским премудростям, снабжать сопроводительной запиской, в которой давал личную оценку, прогнозы, примерную стоимость пансиона и среднюю месячную выручку в его гостинице, и сплавлять в Город. Джуниор очень охотно поддержал такое сотрудничество, первым же делом он подробно изучал рекомендацию прямо при соискателе и по всем правилам разыгрывал собеседование, хотя не имел в нем никакой необходимости - он принимал абсолютно всех, кого направлял к нему Кертис. Все они были отлично вышколены, им можно было доверить товар и деньги, и каждый из них был так по-провинциальному наивно очарован Городом и Рево, что очень быстро мирился со своим реальным положением в нем. Каждый бармен Джуниора, с которым он работал в течение последних лет, был именно прислан Кертисом. Джуниор на всякий случай еще стажировал их некоторое время лично, потом оформлял на вакансию по закону и писал Кертису ответную записку, где сообщал о том, как устроился новичок и насколько он соответствовал его прогнозам. Выручка с нового сотрудника за первые пару месяцев, пока он был еще свеж и нов для клиентуры, и составляла взнос Кертиса за гостиницу, купленную ему Джуниором. Вообще, дела Кертиса шли всегда только в гору, и он давным-давно уже мог бы покрыть свой долг деньгами, но их с Джуниором обоих устраивал именно такой расклад. Так или иначе, Кертис расплачивался, а Джуниору не приходилось затрачивать ни времени, ни ресурсов на поиск и подготовку кадров, все работало без лишних усилий. Текучка в таком бизнесе была велика, и бордельные проститутки сразу же становились отработанным материалом, едва только теряли свежесть или приедались клиенту. В этом случае они отправлялись из личных номеров Рево прямиком на улицу, с вероятностью в девяносто девять процентов становясь обычными дешевыми уличными потаскухами, коих в закоулках Города было как мусора, но их дальнейшая судьба уже не интересовала ни Джуниора, ни тем более Кертиса. Бизнес есть бизнес.
- Знаешь, раз уж ты все-таки приехал, то позволь сказать. Мне действительно жаль, что у вас тогда все так вышло с этим Блонди, - слухи распространялись с невероятной скоростью, и Кертис практически сразу же был в курсе скандального разлада между этими двумя. - Он, конечно, та еще шельма и редкостная сволота, но все же был настоящей звездой и здорово сыграл тебе на руку.
Кертис сказал это нарочно, естественно, это была откровенная ложь. Ему не просто не было жаль, а он даже злорадствовал Джуниору. Ведь он неоднократно предупреждал партнера о том, насколько серьезную ошибку он совершает, связавшись сам не пойми с кем, но тот был к нему глух или же просто упрям. В любом случае, для Кертиса самого все сложилось как нельзя лучше - он был очень счастлив в поселке и по-настоящему горд своим заведением, что и старался всячески донести до партнера.
- И мне очень жаль, Кертис. Если бы я знал, как в итоге все обернется, то приложил бы все усилия, чтобы прийти с тобой к компромиссу, а не к разрыву.
А вот Джуниор говорил чистую правду. Блонди потрепал ему столько нервов, вытянул из него столько денег и оставил после себя такую разруху, что Рево пришлось чуть ли не поднимать заново. Джуниор до сих пор горько жалел и о Кертисе, и о Блонди и, наученный этим жестоким опытом, вел теперь все свои дела самостоятельно. У персонала он сразу же отбирал все документы и надежно запирал их в сейфе - так он гарантировал себе спокойствие и уверенность в своей неограниченной власти. Он больше не давал никаких личных свобод своим работникам, не позволял им покидать территорию клуба без собственного сопровождения или особого распоряжения, добиться которого было крайне непросто. За малейший проступок он жестко наказывал провинившегося, и никто не только не смел перечить ему, но и не рисковал даже что-то говорить за его спиной.
Первое время он был буквально одержим идеей найти Блонди и размазать его, как противное насекомое, но с течением времени его гнев поутих. Блонди ни разу больше не появлялся ни в самом Рево, ни в широком радиусе от него, хотя его красивую красную машину то и дело замечали где-нибудь в Городе, то проезжающую прямо по тротуарам, минуя плотный трафик, то брошенную где попало и загораживающую выезд всем остальным. Будь это какая угодно другая, даже самая обычная машина, ее принадлежность Блонди определялась бы безошибочно по его катастрофической неспособности к вождению.
Сам Блонди буквально за пару последующих после Рево лет не только не растерял своей популярности, но и оброс новой клиентурой. Теперь это были не только наследованные от Рево поклонники, но и целые орды всяких извращенцев, садистов и асоциалов, которых он приманивал к себе, как свет мотыльков. Весь этот сброд он очень кстати оттягивал на себя, позволяя работникам Джуниора чувствовать себя более безопасно - никто не хотел работать с таким типом клиентов. Кроме Блонди. Тот не брезговал ничем, разве что совсем уж неприемлемыми извращениями, единственным его табу по-прежнему оставались одни только женщины. Чем дальше заходило дело, тем грязнее он играл, и в конце концов это позволило ему стать чуть ли не самым высокооплачиваемым индивидуалом во всем Городе в такой короткий срок. Где он жил и как связывался с клиентами, не знал никто, кроме них самих. Огромные деньги, которые он зарабатывал, он никогда не тратил на насущные нужды вроде покупки или найма квартиры или ремонта своей бедной красивой машины. Всем этим всегда занимались другие люди, готовые на эти услуги ради него, пока сам он разгуливал по саунам, массажам, соляриям, парикмахерским и торговым центрам. Джуниору давно стало наплевать на него, пока никто не вмешивался ни в чьи дела.
Но вместе с Блонди из Рево ушла искра. Он был зажигательным танцором, обладал эффектной, очень привлекательной внешностью, вел себя до развязанности вызывающе, но при этом умел держать себя так, будто выбирал он сам, а не выбирали его. И вот уже столько времени Джуниор находился в поисках новой музы, которая затмила бы собой его прошлую звезду.
За этим он сюда и приехал. Кертис так упорно настаивал в своем письме на его личном присутствии, что пришлось сложить свои дела и прикрыть клуб на пару дней под видом очередной санитарной инспекции, а персонал просто закрыть внутри, предоставив им отсыпаться, отъедаться и заниматься своими сплетнями и прочими мелочными делами. Теперь он ждал чего-то нового, по-настоящему особенного, что с лихвой покроет ему все эти треволнения.
- И где же эта твоя роза среди навоза, Кертис? - спросил Джуниор, отставляя стакан.
- Сейчас спустится принимать смену. Можете с ним уединиться в номере, первый же слева по коридору. Только предупрежу Ману, чтобы держался поблизости и сменил его.
 
***
Габи еще ни разу не выходил сегодня из номера, ничего не ел и ни с кем не общался. Он проснулся далеко за полдень с мучительной, раскалывающей его голову на части болью. Каждое резкое движение неизменно отзывалось тошнотой и темным туманом в глазах. Это была обратная сторона его смирения. Он не понаслышке знал, что такое алкоголь и чем он грозит, но продолжал в том же духе. Дозы, которыми он теперь заливался, были губительны и для здорового организма, не говоря уже о тщедушном, дистрофичном Габи. Однако Кертис хорошо понимал его и старался не отчитывать лишний раз, только лишь напоминал об осторожности. На самом деле ему было все равно, треть дохода с Габи прекрасно покрывала его набеги на бар и прочие расходы на пансион. Кертис просто не хотел подпортить такой замечательный товар для Джуниора. Ему даже было жаль Габи, но что мог он поделать - он и так создал для него замечательные условия, тогда как любой другой просто получал бы с него положенный доход, не задумываясь ни о нем самом, ни о его каких-то там страданиях и метаниях.
В силу своей молодости и природной красоты Габи прекрасно справлялся с внешними проявлениями своих загулов. Он очень следил за собой, был идельно чистоплотен, а с появлением свободных денег стал вполне прилично одеваться и выглядеть еще более привлекательно. Он не делал себе глупого яркого маникюра по моде деревенских мальчишек, старающихся выглядеть более женственно, а просто коротко обрезал ногти. Возможно, воровской опыт не давал ему привлекать внимания к своим рукам, а возможно, он и так выглядел достаточно женственно. Но скорее всего, ему просто было плевать. Его волосы отросли уже до самых плеч, но и с ними он не возился, как его мальчишки-коллеги в попытке копировать городскую моду, а просто собирал в хвост, чтоб не мешали работать. Он не любил и не носил украшений - он знал в них толк только с точки зрения стоимости, но не вкуса. Выглядеть вульгарно он не хотел, достаточно было и того, кем он является - продажкой - утрировать было ни к чему.
Габи все еще мучал озноб. Дело, конечно, было не в погоде, но он все же накинул поверх майки плотную синюю рубашку, сразу же оживившую его холодные и темные голубые глаза. Теперь все было в порядке, пора было выйти и принять у Кертиса смену за баром.

Кертис, похоже, уходить не спешил. Он стоял, облокотившись на стойку, и о чем-то увлеченно беседовал с новым рыжеволосым городским франтом. Это было очевидно - жители поселка просто не могли позволить себе такие дорогие одежки, прически и прочие богачества, да и незачем им это было здесь.
- Габриэль, познакомься с моим партнером Джуниором. Мы работали вместе в Городе. Я говорил тебе о нем, если помнишь. Джуниор - Габриэль Эспинес, моя правая рука, надежда и опора.
В руке у Габриэля был большой, тяжелый и очень острый штопор, которым он игрался, то подкидывая на ладони, то перебирая между пальцами, ловко балансируя. Для привычных рук карманника любой фокус был исполним, и чем небрежнее Габи его проделывал, тем эффектнее выглядел.
Джуниор опытным взглядом окинул Габи. Ему хватило нескольких мгновений, чтобы оценить его точеную, почти жественную красоту, аристократическую изможденную бледность и абсолютное, несокрушимое бесстрастие.
- Польщен, - сказал Габи совершенно равнодушно и протянул Джуниору руку.
- Взаимно. Мы в Городе так не здороваемся, - ответил Джуниор, пожимая его худенькую ладонь. - Я знакомлюсь с тобой - я тебя поцелую в щеку, потом ты меня в другую.
- Как интересно, - сказал Габи без тени заинтересованности и флегматично подставил щеку, - вы там в Городе все такие?
Джуниор усмехнулся.
- Габриэль, какое красивое имя.
- Я и сам тот еще красавчик, верно?
- А ты остер на язык, верно?
- Тебе нравится?
Джуниор даже немного растерялся. Он не мог понять, задирает ли его Габи или заигрывает, его апатичное лицо не выражало не единой эмоции. Он глянул на Кертиса.
- Габриэль, не дерзи, - сказал Кертис, едва сдерживая улыбку. - Будь гостеприимен, налей что-нибудь. А я пойду к себе, уже поздно.
И Кертис просто оставил их, напоследок послав Джуниору многозначительный взгляд из дальнего конца бара.
- Что ты пьешь? - спросил Габи, небрежно откинув в сторону свой штопор.
- Текилу.
Джуниор не любил и никогда не пил текилу, но ему было интересно, лизнет ли Габриэль его стакан прежде, чем посолить, или смочит в воде. Ни Джуниор сам, ни Кертис никогда не облизывали стаканов. Но они были сутенерами, а не проститутками, и не нуждались в такой явной провокации.
Габи не сделал ни того, ни другого. Он показательно облизал губы и прижал к ним стакан, изобразив поцелуй, высоко подкинул бутылку и приложил стакан отпечатком к горочке соли в ванночке. Бутылка сделала оборот в воздухе и тяжело, но четко легла в его руку. Все это Габи сделал быстро и не отрывая глаз от своего гостя, выглядело это эффектно. Он наполнил стакан, поставил его на свою ладонь и поднес Джуниору, неотрывно наблюдавшему за каждым его действием. Джуниор слизнул соленый поцелуй и выпил прямо с его ладони, взяв его руку в свою, Габи промокнул губы долькой лайма и, зажав ее в зубах оперся на барную стойку. Что ж, Джуниору нравились правила этой игры, но все же стоило кое-что переиграть по-своему. Он обнял Габи за шею, вынул лайм из его зубов и поцеловал глубоко взасос. Взгляды со всего зала тут же устремились на них. Все в поселке знали, кем являлись и Габи, и его коллеги по гостинице, но никто не смел так откровенно вести себя, как этот городской фат.
- Хочешь продолжить? - спросил Габи, вынув и повертев на пальце ключ от номера.
- Вот так сразу?
- Зачем оттягивать неизбежное?
В этих словах не было ни капли фатализма, но и ни капли иронии. Джуниор по-прежнему не понимал, как ему с ним быть, а Габи по-прежнему выглядел отстраненно.
- Мы могли бы сначала немного поговорить...
- Потом поговорим.
Вот это да, что за сама бесчувственность. Джуниор даже опасался замерзнуть насмерть в постели этой ледышки. Зато его грело предвкушение того, как Большой Город начнет ломать копья в попытках покорить эту неприступную крепость.
- Идет.
- Ману! - крикнул Габи в сторону подсобки, откуда сразу же высунулся молоденький, едва ли совершеннолетний мальчик с яркими разноцветными ногтями. - Смени меня.
- Ну даешь, еще выйти не успел...
- Не ной, выпей за мой счет, - сказал Габи.
Похоже, Габриэль был здесь самым популярным. Не в последнюю очередь благодаря своей исключительной внешности, не в последнюю очередь благодаря своей холодной невозмутимости.
- Час? - спросил Ману.
- Ночь, - ответил Джуниор.

***
Через некоторое время, когда Габи устало задремал, Джуниор тихо, чтобы не разбудить его, вылез из постели, оделся и отправился в кабинет Кертиса.
Как и любой из всех провинциальных ребят, Габи очень легко соблазнился Большим Городом и заманчивой должностью, Джуниор пообещал ему бар своего ночного клуба. Дело оставалось за малым - поставить Кертиса в известность о завершении сделки.
Думая о Кертисе, Джуниор неизменно вспоминал о Блонди. Вот и сейчас ему невольно пришло на ум, куда же тот подевался. Прошло уже не год и не два с тех пор, как они расстались, и все это время Блонди терроризировал Город своими одиозными интригами. Не проходило и сезона, чтобы его имя не всплыло замешанным в каком-нибудь отвратительном скандале, в результате которого люди убивали себя, друг друга, садились в тюрьму, пропадали без вести. А теперь вот уже без малого год, как пропал и сам Блонди. Он просто исчез, никто больше не видел ни его самого, ни его машины в городе. Ни один хоть сколько-нибудь приближенный к нему человек, ни один из тех, кто был с ним знаком лично или через третьи руки - никто не располагал о нем никакой информацией. Возможно, кто-то, наконец, убил его, но пока его потасканное тело не было найдено бездыханным, надеяться на это не стоило.
Как бы то ни было, блестящий, ненавистный и желанный Блонди исчез из жизни Города так же стремительно, как и ворвался в нее. Город со временем потихоньку вернулся в свою меланхоличную рутину, и единоличнику Джуниору не терпелось зажечь для него новую звезду, а ее вспышка будет тем ярче, чем разительнее будет ее отличие от прошлой. Габриэль был абсолютной, стопроцентной противоположностью Блонди как внешне, так и по характеру, что особенно нравилось Джуниору - по крайней мере, этот точно не станет устраивать сцен, закатывать накрашенных глаз, фырчать на все и морщить нос, доводя его до белого каления.
- Кертис, на пару слов, - он коротко стукнул в дверь кабинета.
- Входи, - ответил Кертис и встал в знак приветствия.
- Кертис, не в моем характере разводить ненужные сантименты, но на прощанье я позволю себе. Между нами не все было гладко, но, поверь, я очень ценю твой вклад в мое дело. Прими мою благодарность и мои извинения за все, в чем я был к тебе несправедлив. Ты больше не в долгу передо мной, мы в расчете. Я забираю Эспинеса, и рано утром мы уезжаем. Прощай, Кертис.
-Удачи тебе, Джуниор.
Больше Кертис ничего не сказал. Они не поцеловались, не обнялись, даже не подали друг другу рук - ничем не обозначили, что некогда были близки. Джуниор просто вышел и прикрыл за собой дверь. Теперь все навсегда было кончено между ними.


Айси I

***
Джуниор разбудил Габи еще затемно, помог отнести его вещи в машину, и они покинули поселок.
Джуниор внимательно, насколько ему позволяла дорога, наблюдал за Габи. Его обычное непробиваемое равнодушие сменилось легкой тенью любопытства на подъездах к городу. Обычно  яркий и шумный Город действовал завораживающе на выходцев из глубинки, приводил их в замешательство или восторг, а иногда - крайне редко - в разочарование, но Габи оставался невозмутим. Невероятно, думал Джуниор, удастся ли ему когда-нибудь чем-нибудь вызвать у него хоть какие-то чувства? От Габриэля буквально веяло холодом, и даже сдержанному и скупому на эмоции Джуниору было немного не по себе наедине с ним.
Габи давно уяснил на собственном опыте, что даже самая малая толика искренности делает его уязвимым. Лгать он не умел и не хотел, поэтому просто закрывался в себе настолько, что выглядел совершенно непробиваемым. На самом деле его раздирало изнутри на части. Его очень впечатлил Город, его широкие улицы, стеклянные фасады торговых центров и высоченные многоэтажки. Было раннее утро, и мгла еще не покинула серое небо, кое-где все еще светились яркие неоновые вывески. Люди уже сидели на верандах ресторанов, потягивая дымящийся утренний кофе, большие магазины готовились к открытию, их уборщики спешно сновали по парковкам и подъездам со своим инвентарем. Габи внимательно глядел в окно, стараясь запомнить сразу все, что увидел, чтобы не оглядываться, обнаруживая интерес и нарушая таким нелепым образом свой бесстрастный вид. Он не доверял Джуниору и очень боялся его, ему не хотелось обнажить перед ним даже самую малейшую слабость.
- Вот мой Рево, Габриэль, - сказал Джуниор, сворачивая к огромному зданию с колоссальной разноцветной вывеской.
Интересно, как выглядит она ночью, когда горит всеми своими цветами, подумалось Габи. Все снаружи было оклеено афишами, рекламными плакатами и объявлениями. Большая парковка позади клуба была пуста, но уже к вечеру грозила переполниться.
- Я хочу, чтобы ты сегодня же вечером вышел в бар и представился публике. Придется еще постажировать тебя, но я не думаю, что это займет много времени, Кертис отлично тебя обучил, - говорил Джуниор, пока они пересекали парковку по направлению к черному ходу клуба.
- В мой кабинет не пойдем, просто дай мне паспорт, чтоб я сразу тебя оформил, а ты пока осмотри свой номер и познакомься с коллегами.
Габи послушно отдал паспорт, у него и мысли не возникло, что он совершает непростительную ошибку, а у Джуниора даже раззуделись от возбуждения руки. Как же, птичка попалась в клетку, осталось лишь запереть дверцу.
Они поднялись на второй этаж в номера. Компания молодых девушек и юношей удобно расположилась в просторной гостиной, рассевшись и разлегшись по широким кожаным креслам и софам, что-то вместе бурно обсуждая и смеясь. Все они одновременно замолчали и встали с мест, едва завидев хозяина с новым красивым и изящным мальчиком.
- Почему никто не спит? Собираетесь заснуть вечером прямо на работе? Совсем распустились без меня, - сказал Джуниор, не поздоровавшись. - Впрочем, я приятно удивлен, вы даже не разгромили мне к чертям весь клуб. Тогда и у меня для вас приятная новость, - он обнял Габи за плечи, - вот вам новый товарищ. Это Габриэль Эспинес, он классный бармен. Так что ты, Колин, разжалован обратно в официанты, все равно ты безнадежен и побил мне всю посуду. Будешь просто выходить ему на замену, ты и ты тоже, Дэйзи. Габриэль, это Колин и Дэйзи, они тебе все здесь покажут. Дэйзи живет в смежном с твоим номере. Дэйзи, покажешь ему номера.
Молодые люди с любопытством смотрели на Габи и откровенно выжидали, пока Джуниор оставит их одних. Габи не знал, как их приветствовать, поэтому просто махнул им рукой всем сразу и никому конкретно. Компания дружно махнула в ответ.
- Вот и славно, - продолжил Джуниор, - надеюсь, вы подружитесь, иначе я всех вас накажу. Мне не нужны тут конфликты, да и делить вам нечего. Габриэль, - он повернулся к Габи, - клуб работает с шести вечера до шести утра. Сегодня будь готов к полуночи, кто-нибудь из этих, - он указал на ребят, - за тобой зайдет. Ты работаешь как с женщинами, так и с мужчинами, у тебя будет специальный отличительный знак, его ты получишь от меня.
- Что? - впервые подал голос Габи, резко изменившись в лице. - С какими женщинами? Какими мужчинами, ты сказал, что я работаю в баре!
От его напускного равнодушия в один момент не осталось и следа, даже холодные голубые глаза потемнели от бессильной ярости.
- Конечно работаешь, котик, здесь работают все, никто не бездельничает.
- Ты обманул меня!
Габи сорвался с места и неосторожно бросился на Джуниора, но налетел прямо на его сжатый стальной кулак. Кровь брызнула из разбитого носа, и он схватился за лицо, отскочив к одному из больших кожаных кресел. Его новые коллеги переглянулись, кто-то вскрикнул, но ни один не шелохнулся с места.
- А чего ты ждал?! - загремел Джуниор. - Ты и вправду думаешь, что что-то представляешь из себя, чего-то заслуживаешь? Подумай о том, с какого дна я тебя вытащил, и скажи мне спасибо за шанс, который я даю тебе в этом городе. Вы все, - он обвел персонал своим металлическим взглядом, - зарубите себе на носу: меня вообще не трогают ваши истерики и ваши обвинения. Вы не имеете на них права, знайте свое место.
Габи сверлил его таким тяжелым, таким невыносимым пронзительно-ненавидящим взглядом, что становилось жутко. Джуниор вовсе не хотел унижать еще больше, тем более бить беззащитного и обманутого мальчика, ему и так было жалко его. Но он должен был сразу расставить все точки над и - он здесь хозяин и не потерпит непослушания. И все же ярость и ненависть - не те чувства, которые он хотел вызвать в бесстрастном Габи, ему действительно было очень, очень жаль.
- Какие красивые у тебя глаза, - сказал он, залюбовавшись, - просто волшебные. И такие колючие, как льдинки. Тебя будут звать Айси. Жду тебя в полночь в баре, Айси, приведите его в порядок кто-нибудь, - и он ушел молча, не попрощавшись.
Все юноши и девушки медленно собрались вокруг Габи и расселись рядом, а Дэйзи спокойно подала ему свой расшитый платок. Никто не суетился и не кидался к нему, видимо, произошедшее было привычным делом здесь и никого не удивляло. Габи всхлипнул и не сдержал горьких слез. Дэйзи крепко обняла его, и остальные тут же принялись гладить его по плечам и волосам и пожимать руки, тихо приговаривая что-то ободряющее. Габи был благодарен, но вовсе не ободрен.


Айси II Заключение

***
Габи уже двадцать минут как должен был спуститься в сопровождении Колина в бар, но не находил в себе сил. Он стоял у большого зеркала и со слезами на глазах оглядывал себя. Его новые вещи были дороги, вызывающе броски и выгодно подчеркивали стройность и юность его тела. Смоляно-черные длинные волосы были перехвачены широкой лентой и оттеняли изможденную бледность его точеного лица. Сложный, грамотный макияж особенно выделял его ледяные синие глаза, опушенные подкрашенными ресницами, и этот макияж был достаточно стойким, чтобы не прийти в негодность за ночь. Какая удача, теперь он может сколько угодно заливаться слезами без ущерба для своей привлекательности. Откровенно говоря, он бы очень нравился себе в этом своем новом городском ночном образе, если бы не одно но. Он как был, так и остался шлюхой. Он не этого искал себе, но его цель достигнута -  он в Городе, и вот какова этому цена. Габи промокнул слезы салфеткой, и они с Колином, наконец, вышли из номера.


/Конец первой части. Продолжение следует/