Мои родные 2

Шура росла сорванцом, она постоянно бегала по улицам с мальчишками. Сошьют ей платье, она бежит гулять.
- Береги платье, не порви, - наказывает Настя, а Шура бережет-бережет, да где-нибудь на заборе повиснет. Домой идти боится.
- Ты обскочи палисадник три раза на одной ножке и мать ругать не будет. - скажут дети. Шура и больше обскачет, а ей все равно попадёт.
 Шуре частенько доставалось от матери за её проказы, всыплет ей Настя, а обиженная девочка выскочит на улицу и кричит: "Моя Настенька, распузастенька, в печку лазила, сиськи мазала, выходила на дорогу, всем показывала." И пускалась наутек, чтобы не получить ещё раз. Однако дома она была первой помощницей.
Анну Пётр отправил учиться на бухгалтера в Астрахань, но доучиться не получилось, нечем было платить за обучение и девушка, вернувшись домой устроилась работать на завод.
У Насти с Петром родился Володя. Построили новый дом, оставались небольшие недоделки, но тут началась война.
- Построили, а жить не придётся, - горько сказал Пётр.
Осенью все мужчины большой семьи отправились на фронт. Анна эвакуировалась вместе с заводом в маленький городок  Чапаевск, пригород Куйбышева.
- Держись за Шурку, - сказал Пётр жене, все понимали, что на хрупкие плечи девочки-подростка теперь ложится ответственность за семью.
Часть Петра некоторое время стояла под Сталинградом и он несколько раз находил минутку, чтобы проведать семью, а потом отправился на фронт. Пётр был хорошим плотником и его определили в саперы. Они наводили мосты для прохода наших войск.
Шуру, вместе с другими подростками вывезли за Волгу в мастерские, где они точили запалы для снарядов. Ей даже дали премию за хорошую работу - туфли на высоком каблуке.
Сталинград часто бомбили, Настя с детьми пряталась от налётов в бомбоубежище. Убитых было очень много, хоронить их не успевали и складывали на улице кучками. Заболел и умер Володя, ему в то время было восемь месяцев. Чтобы его не потерять и  захоронить, Настя мёртвого ребенка брала во время бомбёжки с собой и так до тех пор, пока смогла его похоронить. Часто от бомб прятались в вырытой во дворе траншее. Было страшно и голодно.
Клава стояла в очереди за хлебом, когда начали бомбить, в основном очередь состояла из детей, как вдруг они один за другим залились истерическим смехом и с трудом успокоились.
Сердце Насти болело за уехавшую Анну, от которой не было вестей, ведь эвакуировали завод вплавь, а Волга горела - это горело горючее с разбитых бомбежкой танкеров и Настя боялась, что старшая дочь погибла.
23 августа 1942 года Шура с подругой нарядились и пошли гулять, но тут началась страшная бомбёжка, самолёты кружили в небе, их было очень много и бомбили, бомбили. Шура испугалась и замерла, какой-то мужчина толкнул её и она упала в колючки, было больно, страшно, но она осталась жива и ещё долго вытаскивала из тела иголки, уколы от которых сильно болели.
Григорий с Груней жили отдельно, с ними жила сестра Насти, Матрена. Проводив мужа на фронт, приехала к родителям из Москвы Ольга с детьми. Семья Насти также перебралась к родителям, вместе было легче. Москвичка Ольга немного свысока смотрела на провинциалок-сестер. Сёстры Петра перебрались в Астрахань.
Улица, где жили Савчихины, неожиданно стала передовой. С одной стороны стояли немцы, с другой русские. Ночью по домам ходили военные и говорили, что необходимо эвакуироваться, но не все соглашались уезжать, людям жаль было оставлять родной дом. Тогда военные просто стали сажать детей на машину и несогласные взрослые последовали за детьми. Савчихины эвакуации не сопротивлялись и уехали дружно, всей семьёй. Сначала их везли на машине, а потом остановились как-то в лесочке, где стояла танковая часть, но тут началась бомбёжка. Испуганные люди спрятались под танками. Чудом выжила вся семья, ведь многие попутчики своих не досчитались. В суматохе многие потерялись, но семья Савчихиных снова собралась вместе.
Путешествие длилось около двух месяцев.  Однажды остановились в деревне, все дома были пусты, людей не было и эвакуированные питались тем, что находили на огородах, собирали корешки, так и прожили там недели две, а потом снова в путь. Их привезли в город Энгельс Саратовской области, какое-то время жили там, потом их перевезли в Уральск и там тоже жили некоторое время. В Уральск везли на открытых платформах, было холодно, все простыли. Из Уральска в Куйбышевскую область везли уже в вагонах предназначенных для перевозки скота. Клава сильно болела, Настя не отходила от дочери.
- Чего ты с ней возишься? Все равно помрет. Столкни её под колёса. А то давай я столкну, - сказал Григорий и Настя с опаской посмотрев на отца, стала следить, чтобы он не приближался к девочке.
В Куйбышевской области их поселили в татарском посёлке под названием Нур, что в переводе означает свет. Через некоторое время в посёлок пришла разнарядка отправить подростков в фабрично-заводское училище или ФЗУ, как его называли. Местные жители не хотели отправлять туда своих детей и поэтому отправили учиться эвакуированную Шуру и девочку-сироту.
В Нуре кузница была маленькая, работы Григорию было мало и он отправился по деревням искать где нужен был кузнец и нашёл село Бариновку, где была большая кузница и его взяли на работу. Семья переехала туда. А вскоре и Шура сбежала из ФЗУ, ей там не нравилось, в то время такой побег был подсудным делом, но Шура из-за переезда родных потерялась.
Поселились в двух пустующих домах: в одном Григорий с Груней и Матреной, в другом Настя с Ольгой и детьми. Чопорная Ольга гордилась тем, что она москвичка и никак не хотела жить вместе с сестрой.
Настя и Шура работали в колхозе, Клава училась в школе, Виктор был ещё мал, но и школьники работали в поле. Было голодно и Клаве приходилось ходить по дворам и просить милостыню, в деревне их жалели и часто говорили ей:"Не уходи, сейчас поминки будут." Девочка ела и думала:"Я поем. А как же Витя? " И всегда что-нибудь приносила для любимого братишки, ей всегда что-нибудь давали с собой. В особо трудные дни Настя варила суп из лебеды и картофельных очисток.
- Настя, возьми хлеб, я новый испекла, этот уже никто есть не будет.
- Настя, возьми щи, они вроде закисли, детишек покормишь.
А щи оказывались хорошими. И Настя брала и была благодарна, нужно было кормить детей. Тяжело было без мужчины в доме.
А Григорий получал от колхоза хлеб, молоко, масло, совсем не бедствовал, но запрещал Груне подкармливать внуков, если узнавал, что она им что-то дала, бил её.
- К бабушке не ходи, - наказывала Настя Клаве, когда та отправлялась просить хлеба.
Настя жалела добрую мать, которая несмотря ни на что, потихоньку давала то, что могла. У Груни была широкая юбка с большими карманами, куда она втайне от мужа и Матрены накладывала лепешек для любимых внучат. К ней постоянно бегали два  Виктора,  сыновья Насти и Ольги. Мальчишки были ровесниками.
Чтобы как-то выжить, Настя вязала на заказ носки и варежки, за работу платили продуктами. Однажды Клава, понесла заказ одному деду, а он решил над ней поиздеваться.
- Если сразу не унесешь, ничего не дам, - сказал он хрупкой девочке, наложив полный мешок картошки и тыквы. Не евшая досыта худенькая девчонка со слезами волокла этот мешок через всю деревню и сорвала спину. Только возле дома Настя увидела Клаву.
- Ты мне девчонку сгубил, - только и сказала она тому деду.
- Ха-ха-ха, я же пошутил, - глядя на Настю с полными слёз глазами, залился смехом дедок.
Шура подружилась с одной доброй женщиной, Ксенией Ильиничной Безгиновой, у которой мужа по доносу посадили в тюрьму и она жила одна с детьми. Сначала Шура ходила помогать Ильиничне, как все её звали, по хозяйству, а потом та позвала Настю с детьми жить к себе. Так они и прожили вместе всю войну.
А Пётр получил под Донецком контузию, они разбирали мост и попали под артобстрел. Напарника убили, а Петра закидало землёй, он потерял память и слух. Лёжа в госпитале под Астраханью,  Пётр не помнил ни кто он, ни откуда. Так прошло полгода. Однажды он как-то услышал, что одна из медсестер собирается в Торопово и это название показалось ему знакомым. Тогда он вспомнил, что у него там живёт сестра, Арина Тимофеевна. Говорил Пётр плохо, но кое-как нацарапал на бумаге имя сестры, той сообщили о брате и когда она приехала к нему, то постепенно всё вспомнил. Арина поддерживала связь с золовкой и Анной, так семья снова объединилась.
На брата Насти, Дмитрия, за время войны  трижды приходила похоронка, но оба её брата: Гавриил и Дмитрий, вернулись живыми. Дмитрий вернулся в Сталинград, а Гавриил, лёжа в госпитале, в Алма-Ате, встретил Марию, полюбил её и её дочку, Тамару и счастливо зажил с ними. До войны у Гавриила была жена, но она совершенно не стремилась к семейной жизни, даже родив дочь, не заботилась о ней, Гавриил сам ухаживал за девочкой, стирал пеленки, варил кашу, кормил ребёнка, но девочка была слаба и умерла, поэтому Гавриил не стал возвращаться к похоронившей его жене, ведь семьи там по сути не было, а теперь он её обрёл.
В 45-ом Шуру назначили весовщицей и однажды бригадир велел ей прийти на склад ночью. Девушка пришла. Бригадир насыпал зерна себе и председателю колхоза.
- Давайте и мне, - сказала Шура, она думала о том, как накормить семью.
Насыпали зерна и ей, привезли и сбросили во дворе, девушка прикрыла мешки соломой. Увидев утром мешки с зерном, Настя заплакала, судили за такое строго, но назад не вернёшь, на мельницу тоже нельзя, мололи дома, ручной мельницей, варили кашу. Тогда семья впервые за долгое время досыта наелась хлеба.