6. Возвращение Выбор Председателя Жюри

Они заблудились. Зимнее солнце оранжевым клубком скатывалось за горизонт, а зимовки соседнего аула не было видно. Этой дорогой молодая женщина не раз ходила к золовке, старшей сестре погибшего мужа.
Женщина поставила на снег крохотную дочку, чтобы немного дать отдых уставшим рукам. Малютка вцепилась ручонками в материнскую юбку и замерла. Мальчик, немногим постарше, со всей ответственностью мужчины, взял сестренку за концы теплого платка, следя, чтобы она не села в снег. Женщина устало улыбнулась, поправила сынишке выбившуюся из-под меховой шапки прядку смоляных волос.
- Мы скоро придем, мама? – мальчик смотрел темными доверчивыми глазами.
- Скоро, сынок,- она надеялась, что ее голос звучит уверенно. Не хватало еще ребенка напугать.
- Хорошо, - кивнул мальчик с недетской серьезностью, - А то я подумал, что мы заблудились.
- Уже совсем недалеко, - женщина взяла дочку на руки. – Твоя тетя угостит тебя чем-нибудь вкусным.
- Пойдем быстрее, - мальчик потянул мать за юбку. – Становится темно.
Синие сумерки придавали загадочный вид редким придорожным кустам. Тишину нарушал скрип снега под ногами, да неровное дыхание выбивающейся из сил женщины. Притихла малютка на ее руках. Мальчик уже не забегал вперед, и женщина с тревогой отгладывалась, боясь, что  уставший ребенок выпустит из рук подол ее юбки.
- Мама, смотри, желтые огоньки! – в голосе мальчика мешались страх и удивление.
- Тебе показалось, - женщина остановилась, давая передохнуть сыну.
- Не показалось, посмотри назад, - настаивал мальчик.
Женщина оглянулась и тихо охнула: к ним приближались два ярких желтых огонька. «Волк» –  пронеслось в сознании. И каких размеров он должен быть, если огоньки глаз находились почти на уровне ее плеч?
- Идем быстрее сынок, - она инстинктивно прибавила шагу.
- Ой, мама, их становится все больше, - мальчик вцепился мертвой хваткой в материнскую юбку. Он то бежал за матерью, то просто проезжал по не очень гладкой, но все-таки снежной дороге.
- Не оглядывайся назад, - женщина дышала все тяжелее, руки онемели, и она боялась, что они просто разомкнутся и дочка упадет в снег. – Смотри – впереди огни, это зимовье.
- Мне страшно, - мальчик едва слышно всхлипнул, - Они совсем близко.
- Не плачь, идем быстрее, - ей казалось, что быстрее идти она не может, но страх придавал силы.
Женщина судорожно прижимала к себе дочку и молила духов предков только об одном: чтобы  сынишка, уже просто волочащийся за ней по снегу, не расцепил рук.
Может было к лучшему, что она не смотрела по сторонам и не видела, как умножается число горящих глаз, как они надвигаются на них правильным полукругом. Полукруг сужался, стремясь превратиться в круг. Она видела впереди спасительные огни человеческого жилья, и это придавало силы.
Вдруг женщина споткнулась. Не удержав равновесия, она упала, подминая под себя дочку. Из груди вырвался хриплый крик, и ее обступила тьма.
Женщина пришла в себя утром, когда занимался серенький зимний рассвет. Она лежала, укрытая стеганым одеялом, рядом тихонько посапывала дочка. Еще в полузабытьи пошарила вокруг себя рукой и вскочила в ужасе: сына рядом не было. Метнувшись по низкой комнатке, налетела на что-то в полутьме, разбудив пожилую женщину.
- Что ты милая, все в порядке, - попыталась та ее успокоить. – Дочка твоя цела и здорова. Наши мужчины подоспели вовремя.
Молодая женщина почувствовала, как все холодеет внутри, и сердце пропускает удары.
- А мальчик, мой сыночек, где он? – она просительно протянула руки к старушке.
Та смотрела в недоумении.
- Может, он спит на мужской половине? – с ускользающей надеждой продолжала спрашивать несчастная мать, - Он ведь у меня совсем уже большой…
Старуха только покачала головой. Как выяснилось, здесь зимовал вовсе не аул ее золовки. Эта зимовка находилось значительно дальше и совсем в другой стороне. По настоянию старухи, мужчины аула обыскали все вокруг того места, где спасли от волчьей стаи молодую женщину с дочкой, но никаких следов мальчика не нашли.
Хотя не совсем никаких. На обочине тропинки лежала маленькая, искусно вышитая варежка. С детской вещички на людей смотрел глазами-бусинками волк.

***
На протяжении конного дня пути пылали аулы. Пересохшая земля впитывала щедро льющуюся кровь. Враг не щадил ни грудных младенцев, ни древних стариков. Говорили, что во главе вторгшихся в Степь неведомых племен стоит человек, рожденный от женщины-айдахара, столетней змеи.
От безжалостного врага нельзя было защититься оружием: стальные наконечники стрел, выпущенные из тугих дальнобойных луков, пробивали легкие доспехи немногочисленных защитников. Нельзя было спастись бегством: конные разъезды врага, быстрые и легкие, без труда перехватывали пытающихся бежать женщин с малыми детьми и беспомощных стариков.
Жители аула, расположившегося в живописном урочище на берегу небольшой степной речки, не собирались бежать. На совете, где присутствовали и женщины, решили защищаться и лучше погибнуть в сражении, как погибли их мужья, сыновья и братья, отправившиеся на помощь родичам, чем быть зарезанными, как овцы или, еще хуже, замученными не знающим пощады врагом.
- Мама, забирай малыша и уходи, - молодая женщина  складывала стрелы в узорный колчан.
- Лучше ты сама уходи с ребенком, Зарина, - седая старуха протягивала дочери малыша с серьезным не по возрасту взглядом.
- Нет, мама, - печально покачала головой та. - Я – хорошая лучница. Мы с Рокшанек останемся. А ты должна спасти своего внука. Он – единственный в роду мужчина.
Зарина отвернулась, чтобы мать не видела ее слез. Она не могла предать род своего мужа, который погиб, пытаясь остановить врага, и не могла оставить свою маленькую, отчаянную золовку.
Старуха взяла мальчика и решительно вышла из юрты. На нее не обратили внимания. Все готовились к обороне, но суеты не было. Помнившие десятки сражений седобородые аксакалы расставляли стрелков: девушек и мальчиков-подростков. Дети помладше под руководством старого опытного охотника маскировали вырытые накануне в разных местах вокруг аула ямы-ловушки.
Женщины сосредоточенно разбирали оружие: пусть копья тяжеловаты для непривычных рук, но ненависть удваивает силы. Сгодится и топор, которым всегда рубили дрова для священного домашнего очага, и аркан, которым ловили норовистых, необъезженных лошадей.
Старуха едва успела выбежать за пределы аула, как послышался топот коней. Тишина летнего дня сменилась шумом сражения: крики и стоны людей, ржание лошадей, холодный звон клинков, сухие щелчки тетивы и смертоносное пение стрел.
Она не успела добраться до спасительных тугайных зарослей вдоль реки. Обогнув аул по широкой дуге, наперерез старой женщине выскочили несколько всадников. Нечеловеческий оскал, сверкающие в солнечных лучах кривые клинки. Старуха крепче прижала к себе ребенка. Она что-то бормотала. Трудно было сказать: молилась или проклинала.  Всадники не торопились: старуха не убежит.
- Духи предков, пресветлые аруахи, - вдруг выкрикнула она. – Не о себе молю, а о внуке – последнем мужчине в роду своей матери и отца. Защитите невинное дитя.
- Замолкни, старая ведьма, - один из всадников натянул лук, видимо не желая марать клинок.
Но выстрелить он не успел. Словно ниоткуда на него бросился огромный волк и, мертвой хваткой вцепившись в глотку, стащил с коня.

***
Зарина и Рокшанек пускали одну стрелу за другой. Они устроились на выветренной стороне древнего кургана, считавшегося священным, но девушки решили, что дух предка не будет на них в большой обиде. Вражеские воины вскоре поняли, откуда летят вестницы смерти, но повинуясь суеверному страху, который иногда бывает сильнее страха смерти, не решались приближаться к древней святыне.
Девушки понимали, что долго так продолжаться не может. Обозленные потерями, что наносили поющие в полете стрелы, вражеские воины преодолели предрассудки. Положение лучниц стало опасным. Они едва успевали доставать новые стрелы.
Вот уже маленькая рука безнадежно шарит по пустому колчану. Это конец. В нежную женскую руку удобно ложится кинжал. Тускло поблескивающее лезвие – последний друг и последняя надежда.
- Я боюсь, -  прошептала подруге Рокшанек.
- Не бойся, - Зарина нашла в себе силы улыбнуться. – Смерть – не самое страшное, что с нами может произойти.
Вдруг позади вражеских воинов появился огромный волк, за ним второй, третий... Звери прыгали на спины чужаков, рвали зубами, ломали хребты. Девушки изумленно наблюдали за битвой нежданных союзников, даже не успев подумать: не окажутся ли они страшнее прежних врагов.
Волки расправились с вражескими воинами быстрее, чем со стадом баранов. Стрелы отскакивали от их серых шкур, словно те были металлическими. Да и кривые мечи не причиняли хищникам большого вреда.
Вскоре остался только вражеский предводитель. Он стоял окруженный волками, на его лице нельзя было прочитать никаких чувств. Молодой светло-серый волк вышел вперед и оставшиеся в живых жители аула ахнули: перед сыном айдахара встал статный воин с мечом в руках. Слегка искривленный клинок был выкован словно из разных полос металла: тускло-синий отлив мешался со сверкающим серебром.
Им не нужно было слов. Яростно скрестились мечи. Бешеный натиск вражеского предводителя заставил молодого воина отступать. Теснее сомкнулись волки. Жители аула с тревогой наблюдали за поединком. Тихонько молились старухи.
Врагу не удавалось пробить защиту молодого воина, не потерявшего ни выдержки, ни спокойствия. И вскоре они поменялись ролями. Злость не самый хороший советчик. Недрогнувшей рукой нанес молодой воин удар тому, по чьему приказу была залита кровью Степь.
На месте сраженного предводителя лежал огромный змей, содрогаясь в предсмертных конвульсиях. Он еще пытался ударить хвостом, вооруженным раздвоенным жалом. Но решительный удар чудесного клинка отсек чудовищу голову.
Потрясенные люди молчали. Вдруг молодой воин бросился вперед. Толпа безмолвно расступилась, и он оказался перед пожилой женщиной с маленьким мальчиком на руках. Мгновение юноша пристально смотрел на  нее, а потом медленно опустился на колени.
Старуха, молча, вглядывалась в незнакомое лицо и вдруг выдохнула:
– Сынок…

Гришаева Надежда