4. Всего лишь книга...

     - Ты же её убьёшь, Саот!
     Отчаянный возглас Калара прозвучал зловеще, отражённый потрескавшимися мраморными стенами древних склепов. Шёпот ветра в корявых ветвях вековых деревьев был ему единственным ответом, будто духи прошлого оплакивали его судьбу.
     Они были единственными живыми существами здесь. Черноволосый воин в разбитом доспехе, израненный, скованный нечистым колдовством, сделал ещё одну бесплодную попытку подняться. Маг, облачённый в белое с серебром, даже не попытался остановить его.
     Взгляд Калара был сфокусирован на прекрасной молодой девушке, лежавшей на чьей-то могильной плите. Она была неестественно бледна в голубоватом свете луны. Её роскошные медные волосы казались тёмными точно кровь. Поток Силы, струившийся к ней от её защитника, сейчас не мог быть возобновлён. Её тело было настолько измождено, что немногим отличалось от трупа.
     - Девка больше не твоя забота. Я бы пожелал тебе встречи с Приходившими Прежде, но, боюсь, ты останешься здесь навсегда, - Саот насмешливо прищурился.
     Амулеты в руке мага были Калару хорошо известны. Они навечно свяжут его с этим проклятым местом, сделают его дух стражем, хранителем этих земель сразу же после смерти тела. Призрак его будет обитать в этом позабытом некрополе среди непроходимой чащобы, куда не заглядывали даже лесные звери. Сама мысль о такой судьбе вызывала ужас. Каждая душа надеялась на возрождение, на новые встречи с любимыми, но его духу в этом будет отказано. Путь Калара в новую жизнь уничтожался сейчас, в этот самый миг, но все его мысли занимала жрица.
     - Предатель... – Калар выплюнул это слово вместе с кровью.
     Его плоть кричала от боли. Правое плечо было практически разрублено, и дотянуться до меча не было шанса.
     Едва начавшая познавать свой удивительный потенциал, совсем недавно принявшая сан жрицы, Йэра была полностью истощена, лишена даже той энергии, которую он влил в неё два часа назад, чтобы она могла выжить. О, он готов был отдать ей всего себя. Клятву хранить её, данную в Храме Стихий, он чтил и обожал. Он так ждал, когда она примет посвящение, и он сможет стать её защитником уже по Закону! Но сейчас он уже не знал, как защитить её.
     Его связь с Йэрой была глубже, чем связь жрицы и мага-защитника, хотя эти узы нерушимы. Калар любил свою подопечную Госпожу Стихий.
     - А по мне это лучше, чем хранить никому не нужные идеалы, - заметил маг, заканчивая приготовления к ритуалу, продолжая удерживать своего недавнего друга в сознании. – Твой мир устаревает, Калар Этрийн. Ты просто не хочешь этого замечать.
     - Отпусти девушку, – прорычал тот в ответ. – Я найду тебя позже и призову к ответу.
     - О, - Саот рассмеялся, но всё же отступил на шаг.
    Внутри он по-прежнему боялся мага-защитника этой юной жрицы. Он вполне осознавал, что если бы не ловушка, в которую он завёл своего друга и девушку, у него не было ни единого шанса победить.
     - Можешь быть уверен, мой друг, я буду старательно обходить этот лес, в частности – Скалистые Курганы. Ну а твоё воздействие вскоре будет ограничено только тем, что здесь. Хорошую вотчину я даю тебе, а? – он обвёл широким жестом древний могильник.
     Калар закрыл глаза. Впервые он ничего не мог изменить. Он проявил себя как никчёмный маг-защитник. Ярость взорвалась в нём последним всполохом. Он ничего не мог изменить и ненавидел себя за это, хотя даже на ненависть уже не было сил.
     «Ищи Друга, властного над тканью реальности», - вспомнил он слова давно уже ушедшего Учителя.
     «Ты обещал мне, что нам помогут! – мысленно взвыл он на древнем языке Приходивших Прежде. – Ты обещал, что тот, кому подвластна сама ткань нашей реальности, встанет на нашу сторону… Ты обещал мне… обещал…»
     Сознание меркло, осыпа;лось, как осколки разбитого витража. Он думал о долге, о лице Йэры, о Законах Храма Стихий, о своей запретной любви… Саот медленно нараспев читал заклинание, всё ещё опутывая Калара сетью, всё ещё не позволяя ему умереть.
     Распахнув глаза, Калар вдруг вгляделся во что-то прямо перед собой, видимое ему одному. С разбитых губ сорвался шёпот:
     - Ты не можешь не помочь мне...

*   *   *
     Эбигейл с возгласом проснулась. Электронный будильник показывал половину четвёртого. Виски пульсировали чужой болью. Она помнила пронзительный взгляд, не дававший ей покоя. Образ этого мужчины наполнял её сны относительно давно. Ей казалось, что она уже начинает сходить с ума. В довершение всего, никто не брал её статьи, а это может довести до отчаяния любого журналиста. Но сейчас весь груз бытовых проблем как-то стирался. Оставалась только чистая концентрированная боль мужчины из её сна. Она видела его глаза. Она слышала его шёпот:
     - Ты не можешь не помочь мне...
     Эбигейл знала только один способ вырваться из любых мыслей или эмоций, мучивших её – выписать их на бумагу. Может быть, если описать сон, который всегда обрывался её криком – он оставит её в покое.
     Она включила свет и взяла с трюмо тетрадь. Бумагу и ручку она всегда держала под рукой, на случай, если ночью снизойдёт какое-нибудь «озарение». Изящным бисерным почерком Эбигейл начала записывать свой сон – подробно, во всех деталях, с истинно журналистской скрупулёзностью. Она описывала пейзаж и портреты людей из отрывка. Но главное, разумеется, было выписать эту чужую боль, от которой сердце клокотало биением. Она преодолевала искушение описывать то, что знала о Каларе. За отрывком всегда крылось прошлое. Ей казалось, что если копнуть чуть глубже в сознание, она сможет узнать даже биографию своего непрошеного героя. Но вот что будет дальше...
- Я не хочу, чтобы ты умирал, - шепнула девушка, с нежностью глядя на написанное. – Я хочу придумать тебе какое-нибудь избавление… Ну конечно, ведь я могу! – она даже рассмеялась от удовольствия.
     Так Эбигейл начала писать свой роман о Каларе Этрийне, герое её сновидений.

*   *   *
     - Ты любишь меня? – переспросила Йэра. Его признание окончательно сорвало с неё маску жреческой невозмутимости, так сильно она была изумлена. – Но этого нельзя говорить. Ты – мой маг-защитник.
     - Саот был прав в одном: мой мир устаревает. И это я хочу внести в свой новый мир, - проговорил Калар, глядя на неё исподлобья.
     Он ловил каждую искорку в её кобальтовых глазах. Пламя костра играло с её чертами, преображая их, но не искажая. Да и разве можно было исказить живую воплощённую красоту! Помедлив, маг протянул руку и коснулся лица своей жрицы.
     Йэра вздрогнула. Такое касание ей было неведомо. То не было прикосновение Стихий, подчинявшихся ей, как жрице, но прикосновение ладони живого мужчины… его ладони.
     - Обещай, что не оставишь меня, - холодно произнесла жрица, собираясь с мыслями.
     Калар непонимающе изогнул бровь. Неужели она хотела, чтобы он повторил свою Клятву из Храма?
     - Я уже поклялся тебе, - скованно ответил он и склонил голову.
     - Я имела в виду не это, - девушка неуверенно приложила тонкие пальцы к его губам. – Обещай, что ты не оставишь меня, а не просто жрицу, которой ты принёс обет.
     - Не оставлю, - ответил он. Его голос, которому обычно были присущи нотки металла, приобрёл сейчас не свойственную ему нежность. – Никогда.
     - Потому что это мне будет не по силам, - просто сказала Йэра. – Я ведь тоже люблю тебя.

*   *   *   
     - Катастрофа мирового масштаба? Это как раз то, что нам нужно для продаж. Только знаешь, чего тебе тут недостаёт, Эбби?
     - Чего? – осторожно поинтересовалась Эбигейл.
     Она была рада, что издатель одобрял её работу, хотя и понимала, что это потребует жертв. Текст придётся здорово резать и сокращать. Для неё процесс этот процесс был почти равносилен тому, как если бы по живому кромсали её саму. Но с этой мыслью приходилось мириться, если она хотела донести волшебную и живую историю Калара до людей. Да и бытовые проблемы это бы как рукой сняло. Книгу обещали выпустить большим тиражом. У руководства она прошла на ура. Маг, мужчина с пронзительным, так потрясшим её взглядом, сделал своё дело. Поспешно Эбигейл постаралась отключиться от мыслей о своих снах.
     - Постельных сцен – куда ж без этого? – хмыкнул издатель. – С батальными всё в порядке, кровушки порядочно. Накал страстей вроде тоже имеем, хотя романтика слишком уж сахару добавляет. Ну да ладно, женщины тоже покупают книги, а покупателей нам надо привлечь больше.
     Эбигейл недоумённо посмотрела на него. Подробности своей работы она знала, но как-то не думала применять всё это к Калару. История была слишком уж... живая и как-то сама по себе, отдельно от неё, Эбигейл. Она записывала, как видела, и правила коммерции не учитывала.
     - Ну ладно, с этим всё ясно. А конец какой? – спросил издатель. – Думаю, я всё могу одобрить, если это нечто запоминающееся.
     - В мире в итоге сложится всё хорошо, - Эбигейл мечтательно улыбнулась. – Ну а они останутся вместе.
     - Чего-о?! Совсем сахарин с мармеладом развести решила, Эбби?! Герой должен помереть, иначе не будет эффектной концовки. Магазины завалены фантастикой. Каждая вторая история на рынке завершается вот так! Разве не хочешь, чтобы твоя стала особенной? Тебе ведь хочется, чтобы она читателям запомнилась. Понимаешь, к чему я клоню?
     - Но я... – Эбигейл и сама удивилась пришедшему вдруг знанию, которое не преминула озвучить: - Но я не смогу его убить.
     - Ну, ты ещё скажи, что влюблена в героя романа, - рассмеялся он. – Да не вопрос, пусть они победят! Но должна быть жертва.
     Она вспыхнула. Спор разгорался. Эбигейл уже не знала, защищала ли она свои интересы, или интересы Калара. Она никогда особенно не выделалась из коллектива и была на хорошем счету. По натуре она была особой уравновешенной, даже слишком, но сейчас в ней проснулась хищница.
     «Убить Калара и приговорить Йэру к мучительному одиночеству? – думала она. – Невозможно!»
     - Эбигейл, - издатель уже даже не шутил. Казалось, он сам был глубоко поражён такой её реакцией.– Ты хочешь выпустить перспективную книгу или оказаться на улице?
     Это был несправедливый удар. Жизнь и так её основательно прижала в последнее время. Книга могла спасти её, вознести на новую высоту...
     - Это ведь всего лишь книга, милая, - уже мягче заметил он.
     И, правда. Это была всего лишь книга. Ведь, в самом деле – не изменится же ничья судьба, если она убьёт главного героя повествования? Только её собственная, причём в лучшую сторону.

*   *   *
     - Бой мы выдержим, - Йэра улыбнулась, касаясь локтя Калара. – Ты же рядом со мной.
     - Но выйти отсюда я тоже намерен только рядом с тобой, - ответил маг. Улыбнувшись в ответ, он нежно обнял жрицу.

*   *   *
     Эбигейл перечеркнула наброски эпилога и описания последней битвы. Она и сама уже уверилась в необходимость драматичного конца. До этого было слишком сладенько! Слишком много романтики. В жизни так не бывает! Нужно выделиться в общем потоке жанра. Победа и жертва.


*   *   *
     Жрица медленно пришла в себя. События вспоминались неохотно. Мысли текли вяло, перекатываясь едва ли не со скрежетом. Она думала о битве и скрещивавшихся лезвиях двух противоположных Сил над полем боя. Она думала об искрах, осыпавших воинов, и о стоне самой земли. Она отдала всю себя до капли. Кажется, победа была за ними. Потенциал, полного раскрытия которого в ней ждали в Храме с самого детства, открылся в ней полностью минувшей ночью. Йэра стала проклятием для своего ордена. Её называли «Дар Стихий», но она стала скорее Проклятием, положившим конец старым устоям.
     Жрица сквозь зубы застонала от боли. Дыхание было затруднено; что-то сдавливало грудь. Ну конечно! Калар закрыл её собой, когда им нанесли удар… Йэра вскрикнула, заметавшись в плену его мёртвых защищающих рук. В этом теле уже не было любимого ею великолепного духа...

*   *   *
     Гонорар превзошёл все её ожидания. Сны больше не приходили. В ту ночь их словно обрубило. В груди как будто даже осталась рана, фантомная боль, но Эбигейл упрекала себя в глупости.
     «Это же всего лишь книга!» - думала она.
     Убивать героя всегда жаль, но должна быть трагедия, накал страстей. В противном случае просто не выйдет хорошей истории. Трагический конец всегда помогал произведению дольше сохраниться в памяти. Сознание лучше сохраняет сильное пронзительное чувство несправедливости, если кульминация неожиданная и нежеланная, непредсказуемая. Даже плохое произведение кажется тогда более значимым, жизненным – эдакая психологическая уловка.

*   *   *
     Йэра отвернулась от окна. Люди, которых ей предстоит вести к новой эпохе, всё ещё праздновали победу где-то внизу. Но её личная победа обернулась поражением.
     Жрица подняла было бокал, но он выпал из руки, когда она разразилась сухими рыданиями, не находя выхода своей муке. Сознание и сердце бились в ловушке. Ни задачи, ни цели не могли утолить этой алчбы, затмить эту необходимость. Ничего уже не будет никогда…
     «Почему нам не дано быть вместе?! Ведь мы завоевали это, своей мечтой, своей болью, своей судьбой! Мы были достойны нашего счастья...»

*   *   *
    Эбигейл не могла заснуть. Успех романа её уже не опьянял. Скорее напротив, она чувствовала, что что-то пошло ужасно неправильно, словно она совершила какое-то непростительное преступление…
     «Это всего лишь книга», - исступлённо повторяла она.
     Но перед её глазами представало лицо мужчины с пронзительным так потрясшим её взглядом, мужчины, которого она погубила простым поворотом сюжета.

Wervolka
Январь 2004