Ложные надежды

Домохозяйка Ребекка Нейк вышла из дома, чтобы вынести мусор. У контейнеров она столкнулась с человеком в сером пальто, который бежал со стороны Раритетной улицы. Ребекка не запомнила, как выглядел незнакомец, но обратила внимание на его старые перчатки. По её мнению, такие перчатки могли носить только преступники.

Пенсионер Бернард Франк сидел на скамейке и кормил голубей. Мимо него пробежал подозрительный человек в грязно-сером пальто и фетровой шляпе. Тот спугнул птиц и чуть не сбил с ног нескольких прохожих. Бернард запомнил незнакомца, так как пенсионеры только тем и занимались, что запоминали незнакомцев.

По пути в магазин мистер Уайт столкнулся с человеком в сером пальто и шляпе. Мистер Уайт был раздражительным от природы и очень злопамятным. А человек в пальто очень часто проходил мимо мистера Уайта, даже не здороваясь.

Виновник событий ввалился к себе домой и, не раздеваясь, врос корнями в диван.
А вдруг не найдут?


***

Мне снилась Эрика. Её светло-русые волосы развевались на ветру, сливаясь с солнечными лучами. Странно, что после пережитого мне снилась именно она.

Ночью я проснулся от неприятного предчувствия, отдававшего болью в солнечном сплетении. Интуиция никогда не дремлет.
Меня точно видели прохожие. Следаки могли спросить у свидетелей, кто вечером выходил из переулка. До этого и амёба додумалась бы.
Моё отравленное сознание выдавало виражи, превращая память в говяжий фарш. Я ловил неясные образы, медленно превращавшиеся в трещины на потолке. И услышал шорохи за дверью.
Пришли. Пора возвращаться в реальность.
Что я скажу? Что старика убила бригада зачистки? Те самые добрые люди, которые ловят и стерилизуют бездомных?
Милый зверёк, который днём играет в мячик и прыгает от счастья при виде хозяина, ночью превращается в кровожадного монстра. 
Я осторожно сел, достал из кармана старую «Беретту» и попробовал прицелиться в одно из многочисленных пятен на стене. Рука дрожала. При выстреле пуля могла оказаться в любом месте пространства и времени. Ничего. Рефлексы должны были сработать.
Кто-то постучал в дверь.
— Мистер Норт? Откройте. Это Следственный Отдел. У нас к Вам есть несколько вопросов.
Вежливые до отвращения. Хотели уладить дело, не привлекая внимания соседей. Понимали, что бежать мне некуда.
Оставалось либо отстреливаться и сдохнуть здесь, либо сдаться и сгнить в тюрьме, лелея призрачную надежду доказать свою невиновность.
Я резко встал с дивана и ощутил приступ тошноты.
В бездну такой выбор! У следаков был шанс схватить меня, пока я спал. Теперь пусть поработают. Посмотрим, надолго ли хватит их учтивости.
Рукояткой пистолета я сбил предохранители двери и резко отскочил, прикрыв лицо от искр. Сотни вольт хлынули в замки, предвещая аппетитный запах жаркого.
Если кто-то попробует войти — его ждут незабываемые ощущения.
— Мистер Норт? — неуверенно спросил один из следаков, услышав удар. — Нам бы очень не хотелось применять силу.
Я взял из тумбочки несколько патронов, инъектор с Иммуноревиром и, подобрав шляпу, пошёл к окну. Снаружи был небольшой выступ, разделявший четвёртый и третий этаж. Я выбрался наружу и осторожно встал на шаткую опору. 
Напротив моего окна светилась вывеска публичного дома, обрамлённая дуговыми лампами. Звуки настоящего борделя отличаются от того, что показывают порно-фильмах. Он наполнен похотливыми междометиями пьяных быков, периодически изрыгающих проклятья из-за упавшей бутылки пива. Никаких фальшивых стонов и криков. 
Но сейчас было тихо.
Крысы всегда чуют опасность. Даже если это жирный и ленивый ловец грызунов, не способный без зеркала увидеть свои ноги.
Внизу дежурили следаки. Всего двое. Но у каждого был шокер.
Самоуверенные индюки. Оставили на улице патрульных, просто чтобы отпугнуть зевак. Неужели им в головы не пришла мысль, что подозреваемый попытается сбежать?
Я осторожно прошёл по выступу и оказался чуть правее одного из следаков. Подождал, пока крики из моей комнаты возвестят о начале новогодней иллюминации, и кинул шляпу вниз.
Патрульный удивлённо посмотрел на упавший предмет.
Я закрыл глаза и попробовал собраться.
Три...
Он подошёл к шляпе.
Два...
Наклонился, чтобы посмотреть.
Один...
Я открыл глаза и прыгнул на спину следака. Его напарник резко обернулся, но, не успев среагировать, словил пулю в горло. Он попытался что-то пробулькать напоследок и упал в лужу. Грязные капли разлетелись, словно стая испуганных голубей, которые увидели дворового кота.
Я медленно выдохнул и посмотрел на вытянутую руку, сжимающую пистолет. Она дрожала. Но для удачного выстрела была нужна лишь доля секунды.
Я проверил  человека, на которого прыгнул. Мёртв. Удар сломал ему позвоночник.
— Прости, парень. Тебе надо было вначале посмотреть наверх.
Остальные следаки ещё минут десять будут возиться с дверью, пока не додумаются отключить электричество.
Безопасность предохранителей оставляла желать лучшего. Меня спасли только перчатки с изоляционной прошивкой. Без них каждая попытка открыть замки заканчивалась бы лёгкой смертью.
Я подобрал и оттряхнув шляпу. Быстрым шагом направился к Раритетной улице.
Интересно, следаки знают, что преступников тянет на место преступления?

Найти тот самый переулок было не сложно. Сигнальные ленты вырывали из мира кусок пространства, превращая его в метастазу города. Страдающие от алкогольной бессонницы полуночники обходили место преступления стороной.
По крайней мере, мне никто не помешает.
Но никаких улик. Никаких тайных посланий. Никаких табличек с именем убийцы. Меня ждал только участок грязного асфальта, обведённый мелом. Что ж, этого следовало ожидать.
Оставалось надеяться на себя. Я попытался ухватить мечущееся воспоминание за хвост.
Неуклюжий старик. Двое людей в форме бригады зачистки. Старик что-то им говорил. Нет. Пытался объяснить. И внезапно упал на грязный асфальт. А я убежал. Словно крыса. Меня даже никто не преследовал.
Секундная трусость стоила мне очень дорого.
Я пнул консервную банку, которая полетела точно в очерченный мелом силуэт.
Убитый был одет слишком легко для такой погоды. Выходил ненадолго? Значит, он жил в одном из домов неподалёку.
Я глубоко вздохнул и осмотрелся. Дождь был прошлым утром. Убийство — ближе к вечеру. Я мог поискать следы. Вокруг было грязно, как в отхожей яме.
Сегодня здесь потоптались криминалисты Отдела. Отпечатки их форменных ботинок сливались в замысловатый узор, отмечающий относительно чистые участки асфальта. Неженки боялись замарать казённую обувь. От места, где лежал старик, вёл только один след. Рядом стояли ещё двое. Зачистка. Мне незачем знать, куда они ушли, наверняка, их неподалёку ждал мобиль. Ну, и, конечно, тут были отпечатки моих туфель.
Дела оказались не так плохи. Старик спокойно прошёл по грязи, а следаки были слишком брезгливы. Нужная мне ниточка ярко выделялась на фоне серости.
Я без труда различал отпечатки ботинок убитого. Раритетная была не слишком многолюдна. След привёл меня к подъезду покосившейся пятиэтажки. Маленькое здание карикатурно оттеняло «живописные» улицы трущоб. Грязь оседала на нём веками, превратившись в жалкую пародию на граффити.
Я вошёл в подъезд. Отыскать нужную дверь без подсказок было нереально. Но, к удаче, Отдел постоянно выставлял напоказ свою работу, превращая расследование в конфетти из сигнальных лент.
Траурная табличка у входа в квартиру — именно этого удостоился старик после смерти.
Уильям Декинс.
Я не знал его. Но вряд ли он заслужил такую участь.
Дверь была открыта. Что не забрали следаки в качестве улик, уже растащили соседи. Мёртвым не нужны вещи. В квартире осталась только потрёпанная мебель, которую гуманнее было бы пристрелить, чем использовать по назначению.
Я подошёл к тумбочке в коридоре и...
Джекпот!
Декинс пользовался обычной почтой. Следаки даже не подумали её проверить. Хотя зачем? Преступник и так был им известен.
Я бегло прочитал письма. Похоже, старик вёл уединённый образ жизни. Ни приглашений на вечеринки, ни весточек от друзей — в почте были только счета за электричество. Огромные счета за электричество.
Декинс что, заряжал тысячетонную подлодку в ванной? Я просмотрел расходы.
Электронные замки. Магнитные защёлки. Сигнализация. Дистанционные сенсоры. ЭМ-мины*...  Я насторожился. Нет. Следаки уже отключили. Интересно, сами додумались, или кто-то наступил? Я бы услышал жужжание мины ещё на входе. Почему старик использовал такую защиту? Это, конечно, трущобы. Но ЭМ-мины... Что ценного может быть у пенсионера?
В письмах чего-то не хватало. Я просмотрел все счета. Потом просмотрел ещё раз. Не могли ж следаки или соседи забрать часть ненужных им бумажек.
В почте не было счетов от «Аэльпиты». Старик не покупал Иммуноревир.
Я задумался.
Ревир выдают бесплатно раз в неделю. Хочешь больше — плати. Нет денег — подыхай. Медленно и мучительно.
Если Декинс мог позволить себе сигнализацию и мины, почему не покупал лекарство? 
Я отложил счета и обыскал все полки. Пусть старик решил сдохнуть в такой изощрённой манере. Это не отменяет того факта, что его прибили.
В одном из ящиков лежали документы и пропуск в лабораторию «Либри». Похоже, несмотря на преклонный возраст, Декинс продолжал работать. Благодаря этому старик и оплачивал счета.
Стоило бы посмотреть на лабораторию. Интересно, Отдел уже объявил меня в розыск?

Соседи Декинса крепко спали, веря в иллюзию безопасности. В его апартаментах я мог действовать свободно. Но на улице были люди, страдающие особо извращённой формой сомнамбулизма. Они в полусонном состоянии бродили с бутылками в руках и чуть что — поднимали пьяный вой. Я обходил сомнамбул стороной, чтобы они не разбудили весь район.
Наткнуться на патруль Отдела я не боялся. Следаки были похожи на надоедливых мошек, наматывающих круги у пыльной лампочки. Незначительная помеха, от которой легко отмахнуться. Достаточно было знать, где меня ищут, чтобы не попасться в клешни зажравшегося правосудия.
В лаборатории меня ждало разочарование. Я сразу увидел тщательно скрытые следы обыска. Казалось, ничего не пропало. Мебель и оборудование были целы. Но общая атмосфера приторной чистоты говорила: здесь я ничего не найду. Кто-то побывал в «Либри» до меня. И хорошенько прибрался.
Но что-то нарушало стерильную идиллию. Я закрыл глаза и прислушался к интуиции. Запах страха и злости заполнял помещение, будто табачный дым комнату заядлого курильщика. Плохое сочетание. В таком состоянии даже пацифист может превратиться в серийного убийцу.
Я открыл глаза и сказал:
— Выходи. Тебе нечего опасаться. 
Из-за стеллажей вышел паренёк в форме лаборанта и неуверенно направил на меня МПШ**.
— Кто Вы? — спросил он, пытаясь разглядеть моё лицо в полумраке.
— Я тот, кто убил Уильяма Декинса, — беспечно сказал я и вышел на свет.
Тот, кто убил, или тот, кого обвиняют в убийстве? Теперь это вряд ли имело значение.
Лаборант кивнул.
— Если Вы ищете доказательства своей невиновности, — трясущимся голосом сказал он. — То здесь их больше нет. Всё вынесли.
Парень был на грани нервного срыва. Но соображал быстро.
— Как тебя зовут? — спросил я, с трудом вспоминая, как вести допрос. Нужно наладить контакт и успокоить свидетеля.
— Меня... Я... Стенли. Меня зовут Стенли, — ответил лаборант.
— Эдриан Норт, — представился я и сел на стул, держа руки на виду.
Пусть парень поймёт, что нет никакой угрозы.
— Я знаю. О Вас в новостях говорили, — сказал Стенли и быстро добавил. — Я никому не скажу, что Вы здесь. А сами они вряд ли вернутся.
— Кто это был, Стенли? — я перешёл к делу. 
— Зачистка, — выдохнул лаборант. — Это ответ на оба вопроса.
— Я задал только...
— Вы спрашивали, кто всё забрал, и кто убил профессора, — сказал Стенли. — Ответ — Зачистка.
Я усмехнулся. Умный парень.
— Ты их видел? Они тебе не навредили?
— Н-н-нет, — ответил Стенли и показал на ничем не примечательную стену. — Тут есть тайная комната. На самом деле, просто кладовая. Мы в ней всякий хлам хранили. Но дверь туда не увидеть, если не знать, где она. А стеллажи искажают сигналы любых сканеров. Чистильщики просто прошли мимо.
— И что они забрали? — спросил я.
— Результаты наших... исследований.
Мне пришлось обратиться к старому доброму методу следаков — втереться в доверие к свидетелю. Иначе парень вряд ли бы всё рассказал.
— Стенли, я увяз в этом деле так глубоко, что уже не выплыть. Мы на одной стороне. Ты можешь мне довериться.
— Тут надо начинать издалека, — сказал лаборант. — Это долгая история.
— У меня полно времени, — соврал я.
Стенли сдался. Похожу, ему надо было выговориться. И неважно, кто оказался на месте слушателя. 
— Ладно. Попробую, — лаборант нервно выдохнул, собираясь с мыслями. — Мы с профессором выяснили, что у некоторых людей естественным образом развился иммунитет против имммунодеструкции, — сказал Стенли и задумался. — Странная фраза получилась.
— Допустим. Тогда почему об этом никто не знает? — спросил я, пытаясь скрыть своё недоверие.
— Из-за Иммуноревира, — пробубнил Стенли. — Знаю, как это звучит. Но я не псих.
— При чём тут ревир?
— Если б я мог объяснить... Всё делал профессор. Я лишь помогал. Вот, — Стенли достал из кармана потрепанную записную книжку и передал её мне. — Здесь все его заметки. Я и половины не понял. Но точно знаю, что ревир —не лекарство. Он и есть вирус.
— И как вы это выяснили? — спросил я, просматривая записи Декинса. Химические формулы, схемы реакций, сокращения, термины. Не знаю, кем надо быть, чтобы в таком разбираться. Похоже, старик собирал материалы не один год. На некоторых страницах он указывал даты. Слишком разрозненная информация.
— Профессор оче... — Стенли замялся. — Был очень рассеянным человеком. Он постоянно забывал про этот чёртов ревир. Я напоминал, теперь жалею. Представить боюсь, каково это: вновь и вновь бороться с болезнью, пока под видом лекарства...
Стенли на секунду замолк и продолжил рассказ более уверенным тоном.
— Когда всё началось, я был в отъезде. Профессор, конечно, забыл про укол и долго не обращал внимания на симптомы. А потом вылечился. Я ему вначале не поверил. Но мы всё равно изучили состав ревира. Странно, что никто до этого не додумался. Частные фармацевты ведь пробовали сделать эту гадость самостоятельно.
— А можно? — спросил я.
Стенли покачал головой.
— Нет. Для химической реакции нужно много энергии. Подходящие генераторы есть только в «Аэльпите», — сказал лаборант и хихикнул. — Забавно получилось. Мы с профессором разобрали ревир, а обратно собрать не смогли.
— Тем, у кого есть возможности, это не нужно. А у тех, кому это нужно, нет возможностей.
Я потёр пальцами виски. Слишком много информации. Подобно пуле она переместила мой мозг на ближайшую стену. Мне оставалось только соскребать остатки серого вещества.
По крайней мере, стало понятно, при чём тут чистильщики. Бригада была одним из подразделений «Аэльпиты».
Стенли смотрел на меня с сочувствием. Наверное, когда-то этот парень был на моём месте и слушал ту же историю от Декинса.
— За сколько дней иммунитет может побороть болезнь? — спросил я.
— Точно не знаю. Мы же не могли проводить опыты на людях, — испуганно сказал Стенли, но после раздумий добавил. — Дней десять-пятнадцать. В теории. Человек без иммунитета за это время бы заразился всем, чем мог, и умер.
— А бесплатный ревир выдают раз в неделю.
Достаточно, чтобы выжить, но недостаточно, чтобы жить. И сотни бездомных медленно умирают от простуды.
— Угу. Без шансов.
— Почему вы ничего не предприняли? — спросил я. Хотя идея идти против «Аэльпиты» казалась мне глупой.
— А кто бы нам поверил? Что наши доказательства против аргументов толпы учёных? Профессора назвали бы выжившим из ума стариком. Искать других людей с иммунитетом — нереально. До начала выздоровления антител в крови ни один прибор не фиксировал.
— Профессор проводил опыты на себе? — спросил я. Никогда не понимал искателей истины, которые были готовы пожертвовать всем ради науки. Загадки мироздания того не стоили. 
— Да. Я говорил ему, что это опасно. Но он и слушать не хотел.
— А с чего вы взяли, что есть другие люди с иммунитетом?
— Мы нашли ещё двоих, — тихо сказал лаборант и быстро добавил. — Но я не знаю, где они сейчас.
— Что? Как?
Меня нелегко удивить. Но Стенли это удалось.
— Под предлогом соцпроекта. Подходили к бездомным и спрашивали, как давно они кололи ревир. Некоторые из них вообще забывали об этом,  — сказал лаборант. — Мы притворялись, что собираем голоса за две инъекции в неделю. Потом профессор решил прекратить. Подумал, что это опасно, и велел забыть обо всём.
— А ты не согласился?
— Согласился. Он был прав. Нет, конечно, я хотел всё изменить. Даже план придумал. Но это всё — просто фантазии.
Последняя фраза была сказана слишком неуверенно. При том, что «неуверенность» — второе имя этого парня.
Я скрестил руки на груди. Теперь начиналось самое интересное.
— Стенли, учитывая обстоятельства, тебе не помешает союзник, — сказал я и перешёл в наступление. — Скажи мне, что ты задумал.
Лаборант вздохнул.
— У меня была идея, как разрушить башню «Аэльпиты». Но это очень опасно. Хотя теперь-то какая разница. Меня всё равно убьют.
— Не факт. Скройся. Сбеги. Спрячься так далеко, что даже ищейки не найдут.
— Нереально, — простонал Стенли. — Чистильщики, наверное, знают, что у профессора был помощник. Рано или поздно они меня поймают.
— Это не повод преподносить им себя на блюдечке.
Стенли опустил голову.
— Так как ты собирался срубить башню? — поинтересовался я.
Лаборант тут же оживился и, достав из кармана пластину чёрного цвета, показал её мне.
— Магнит? — спросил я.
— Да, — ответил Стенли. — Но это не простой магнит. Он может вырубить генераторы башни.
— Как?
— Это... Я в некотором смысле проходил практику в «Аэльпите», когда был студентом. И знаю, как там всё устроено. На втором этаже башни находятся генераторы переменного тока, от которых зависит производство ревира. Если их уничтожить, псевдолекарства больше не будет. Как и «Аэльпиты».  Конечно, там есть и автономные системы. Но при взрыве генераторов должна рухнуть сама башня.
— А смысл? Производство ревира быстро возобновят. Да и у каждого захудалого богача есть запасы, — сказал я и сразу понял, что «запасы» богачей в любом случае останутся у богачей. Никто не станет делиться.
— Большая часть принадлежащего им ревира находится в башне «Аэльпиты». Она как банк. На счёт производства... Сделать подходящие генераторы не так просто. За это время некоторые поймут, что лекарство им попросту не нужно.
«А некоторые — умрут», — подумал я.
— Это — безумие. Башня охраняется. Чтобы попасть на второй этаж, нужно быть супергероем.
Стенли нервно кивнул.
— Поэтому идея и осталась идеей, — сказал он. — Оставалась. До вчерашнего вечера.
— Ладно. А при чём тут магнит?
— Это особенный магнит. Если его положить на генератор, тот замкнётся сам на себе и взорвётся, — сказал Стенли и посмотрел на чёрную пластинку. — Моя разработка. Я назвал его «Бумеранг». Ну, всё зло «Аэльпиты» вернётся к ней, как бумеранг. Закон кармы.
— И как ты планировал добраться до второго этажа? — спросил я, уже представляя, что сейчас сделаю. От этого было до тошноты противно.
— Через технические тоннели под землей. По ним оборудование в башню доставляют. Там охрана, конечно... Но... Вы ведь мне поможете?
Последний вопрос заставил меня улыбнуться.
— И нет никакой возможности тебя отговорить? — спросил я.
Стенли насупился и покачал головой.
— Хорошо.
Я резко встал и выхватил из рук лаборанта МПШ. Стенли попытался что-то сказать, но получил небольшой удар током от своего же оружия. Я подхватил обмякшее тело лаборанта и осторожно положил его на пол.
Ребёнок. Мечтательный ребёнок. Хочет уничтожить зло, потом уговорить богатых поделиться с бедными. В мечтах Стенли уже придумал счастливый конец с производством вакцины из антител.
Я быстро отыскал дверь в скрытую кладовую. Не так уж это было и сложно. В горе хлама лежал миниатюрный деструктор. Наверное, с его помощью Стенли собирался попасть в башню «Аэльпиты». Интересно, где он взял такое дорогое устройство? 
Я перетащил лаборанта в «тайную комнату». Проснётся и обдумает всё на свежую голову. Пусть она и будет при этом болеть.
Я положил рядом со Стенли его МПШ. Вышел из кладовой, взял «Бумеранг» и деструктор. Задумался и прихватил записную книжку профессора.
Стоило ли в одиночку идти против «Аэльпиты»? Декинс решил даже не пытаться. И его грохнули, как паршивую дворнягу. Ошибкой профессора было, что он не покупал ревир хотя бы для вида.
Я посмотрел на магнит. Такая мелочь могла разрушить целую империю. Хотя империи часто рушатся из-за мелочей.
— «Бумеранг», — прошептал я. — Всё возвращается туда, откуда началось.
Если возвращаться, то в «Арелию».
Мне нужен был мудрый совет. Совет от старого друга.

Оказавшись рядом с «Арелией», я ощутил гадкий приступ ностальгии, от которой желудок сворачивался в трубочку. Снаружи бар практически не изменился. А ведь прошло несколько лет с тех пор, как мы с Фредом последний раз приходили сюда, чтобы опуститься до состояния ходячих сомнамбул.
Мы коротали долгие вечера в «Арелии» и спорили о том, каким должен быть мир. Фред напивался, потому что его выкинули на пенсию. А я... А у меня были свои причины.
— Раньше следственный отдел назывался следственным комитетом. Ты знаешь, как в народе могут извратить аббревиатуру «СК»? Нас называли «сучки». Имели в виду деревья. Но всё равно ж обидно, — жаловался на  тяжёлую жизнь Фред, а потом вставал и начинал бить кулаком по барной стойке. — Представь, мы бегали за подследственными и кричали «Ударение на второй слог! НА ВТОРОЙ СЛОГ, ГАДЫ!»
После таких выходок на Фреда оглядывались все посетители «Арелии», и вышибалы вежливо просили его покинуть помещение.
А потом для меня всё кончилось. Моя жизнь замкнулась на жалкой обшарпанной комнате, наполненной опиумными грёзами и смрадом нужника в борделе.
И вот я опять в «Арелии». Странное чувство дежавю щекотало нервы, словно попавшая в горло пыль. Я ощущал себя заблудившимся щенком, который с трудом нашёл дорогу домой и обнаружил, что хозяева давно завели новую собаку.
Зато в «Арелии» можно передохнуть. И выпить. Здесь никто не задаёт лишних вопросов. А следаки вряд ли будут проверять все бары, в которых мне когда-либо доводилось бывать.
Я заказал виски безо льда и занял столик в нише недалеко от окна. Отсюда хорошо просматривалось помещение и улица, ведущая к главному входу. А меня мог засечь разве что сенсор. Тёмные углы — лучший приют для чёрных котов.
Мне оставалось только ждать. Фред был единственным человеком, которому я могу сейчас доверять. Надеюсь, он тоже так думает.

Ох, этот мост в небо.
Он приведёт меня к свету.
И пусть сгорит всё разом.
Я вижу небо в алмазах.

Я посмотрел на сцену, окружённую тусклым светом псевдо-звёзд. Маленькие огоньки на потолке скупо обнимали фотонами хрупкое тело певички. По меркам бара она была даже красива.

Мир ложных надежд, 
Полный лжи и обмана.
Мир глупых невежд,
Людей второго плана.

И где мне найти
Мою дорогу к свету?
Пусть в конце пути
Меня ждёт мост в небо.

Огненно-рыжие волосы певички, уложенные в «прилизанное» каре, и яркий макияж делали её похожей на куклу. Чёрное платье с блёстками свободно струилось в такт движениям девушки. Она пела в стиле блюз, растягивая гласные.

Пламя свечи
Превратиться в пожар.
На моём пути
Только ложь и обман.

Но вдалеке я вижу мост в небо.
Он приведёт меня к свету.
И пусть сгорит всё разом. 
Меня ждёт небо в алмазах.
 
Я увидел Фреда, когда он прошёл мимо окна. Нехорошо было втягивать старого товарища в это дело. Чем больше переменных в уравнении, тем сложнее его решить. Но если бы Фред не хотел рисковать, он бы не появился в «Арелии».
Я надвинул шляпу на глаза и поднял воротник. Как сказал бы Стенли, меня всё равно убьют. Так почему бы не поиграть в шпионов напоследок?
Фред вошёл в бар и, ни секунды не раздумывая, направился к моему столику.
— Ты что шифруешься, как идиот?
— Как ты так быстро понял? — спросил я и демонстративно обмяк.
— Это единственное место, куда ты бы мог сесть, — сказал Фред и перешёл к делу, не дав мне возможности парировать. — Так что произошло? По всем новостям мелькает твоя побитая рожа. Говорят, что ты кого-то укокошил.
— Я и сам не знаю. Это запутанная история.
— Отлично. Сейчас будем распутывать, — сказал Фред и обратился к бармену. — Дени! Бутылку виски.
Я рассказал обо всех событиях прошедших суток. Сейчас история про иммунитет и ревир казалась мне причудой больного воображения, решившего поиграть в классики на лобных долях мозга. Я боялся, что Фред мне не поверит.
Внимательно меня выслушав, он спросил:
— Блокнотик-то с собой?
Я кивнул и кинул на стол записную книжку, которую взял у Стенли. 
— Ох... Ну, и почерк у этого Декинса, — возмущался Фред, просматривая пометки профессора. — Даже безлапая курица с Паркинсоном понятнее бы написала.
— Ты же учился на химико-биологическом? — спросил я. — Можешь разобраться?
Когда-то по пьяни Фред рассказал мне о своей «другой жизни». О том, как он окончил школу с отличием, поступил в престижный институт, хотел стать учёным с мировым именем и... Что дальше — я не знал. Мечты похожи на карточный домик. Одно неловкое движение — и от нашей жизни остаются никому не нужные бумажки с королями и дамами.
— Так это когда было, — сказал Фред. Он пытался разглядеть что-то в записной книжке профессора. — Ещё до следаков и... Да и пометки тут хаотичные. Одно с другим не вяжется. Похоже, этот твой Декинс сам ничего не понимал. Хотя...
— Что?
— Если не вдаваться в подробности, ревир — это одновременно лекарство и  отрава, — пояснил Фред. — Судя по формулам, которые тут накалякал профессор, главный компонент реагирует на маркер иммунодеструкции. Есть вирус — блокатор активируется. Нет — в ход идёт возбудитель болезни. — Фред посмотрел на меня и добавил. — Больным ревир помогает, здоровых — заражает.
— Я и первое объяснение понял.
Даже не подозревал, что Фред знает столько научных терминов. Ему явно нравилось изображать учёного и читать лекцию. 
— Инкубационный периода возбудителя — несколько дней, — продолжил Фред.— Так что всё выглядит естественно. Укололся, походил, посидел, почувствовал, что поплохело, опять укололся. На искусственный вирус из ревира блокатор не реагирует.
Фред закрыл блокнот и спокойно выпил стопку виски. Похоже, его не сильно взволновала эта информация.
— Если всё, что тут написано — правда, — сказал он. —  И если я правильно расшифровал поток сознания Декинса, то у зачистки были причины его убрать. Ты не против, если я прикарманю этот блокнот? Хочется всё-таки разобраться.
Я пожал плечами. Мне заметки профессора ничем не помогут.
— Ладно, — сказал друг. — Тогда другой вопрос. Что ты-то собираешься делать?
— В данный момент — допить виски. Потом — не знаю.
Я поднял стакан. Фред остановил его на полпути к месту назначения.
— Ты не думаешь, что за тобой придут?
— Следаки прибудут не скоро, — сказал я.
— А зачистка? — шёпотом спросил Фред. 
Я застыл с поднятым в руке стаканом и открытым ртом.
Время будто замедлилось.
В певичку полетел направленный электронный заряд. Она вскрикнула, оборвав гласную на высокой ноте, и медленно осела на пол.
У Фреда реакция оказалась лучше моей. Ещё до того, как началась паника, он утянул меня под стол.
— Всему тебя учить, — сварливо сказал Фред. — Вначале прячешься. Потом вычисляешь, откуда стреляют.
— Со стороны входа, — машинально добавил я. 
В дверях появился человек в форме бригады зачистки и поставил точку в истории жизни ещё двух посетителей бара.
— Настроили на поражение, выродки, — сказал Фред, мгновенно сориентировавшись в ситуации. — Я думал, они вообще стрелять не умеют. Чистоплюи.
Он вынул из кармана парализатор.
Я достал пистолет.
— Своей игрушкой детей пугать будешь, — сказал Фред, скептически осмотрев мой арсенал. — У этих уродов шокеры. А ты даже прицелиться нормально не сможешь.
— Смогу, — тихо парировал я. Но Фред не отреагировал.
— С такого расстояния я даже в Луну не попаду, — сказал он. — Но если кто подойдёт ближе... Не мог ты вляпаться лет на десять раньше. Тогда бы я им задал жару.
Бармен, быстро оценив обстановку, достал из-под стойки старый обрез. Несколько посетителей «Арелии» поддержали это благородное начинание и тоже ощетинились пушками. Чистильщики явно не ожидали такого поворота. Но отступать было поздно.
Смесь пуль и электричества заполнила воздух. Она проникала в лёгкие при каждом вдохе, пробуждая в людях древний, как смерть, азарт боя. Тут не важно, кто против кого. Важно — утолить исконно человеческую жажду крови. 
«Арелийцы» даже не стали разбираться, что произошло, а просто начали палить.
— Отлично, — сказал Фред, выглянув из-под стола. — Атака чистюль захлебнулась прямо на входе. Пока они отвлеклись на перестрелку, сможем уйти по-тихому.
— Откуда у гражданских столько пушек?  — задал риторический вопрос я.
Жители трущоб относились к законам, как к нецензурным надписям на заборе. Но я не знал, что завсегдатаи «Арелии», когда идут напиваться, берут с собой персональный склад оружия.
Фред всегда лучше меня разбирался в человеческой природе.
— Ладно. Уходим, — сказал он. — В подсобке есть люк. Оттуда можно попасть в канализацию. А там нас ищи-свищи.
Пригибаясь, мы перебежками добрались до неприметной  двери. В общей суматохе на нас никто не обратил внимания. Фред нырнул в подсобку.
Я собирался пойти следом, но что-то меня задержало. В баре остались посетители, которые даже не знали, почему в них стреляют. Вряд ли они были невинными овечками с белой шёрсткой, мечтающей стать носками. Но по моей вине обычные люди превратились в пушечное мясо, прикрывающее наш отход.
Я обернулся и увидел певичку, напоминающую куклу. Её глаза были широко открыты, а руки театрально раскинуты в стороны. Девушка смотрела на потолок, усыпанный искусственными звёздами. Небо в алмазах. Последнее, что она видела, было небо в алмазах.
— Пошли! — крикнул мне Фред. — Мы ничего не сможем тут сделать. Надо спасать свои шкуры!
Встряхнув головой, я вошёл в подсобку и спустился следом за другом в люк. Фред был прав. От нас ничего не зависело.
Мы побежали по канализации, спасаясь от неясных теней и смутных предчувствий. Отправленный на пенсию следователь и сыщик-неудачник, желающие обогнать неизвестность. 
Остановились мы, только когда поняли, что оказались под центральным районом. От трущоб до этого места было добрых полчаса пути.
— Боже, — тихо сказал Фред, пытаясь отдышаться. — Зачем им это?
— Потому что легче убить всех, чем выяснять, кто что слышал, — ответил я и ударил ногой по железному боку канализации, испещрённому трубами. — Как я мог быть таким идиотом?! Бегал от сыска! Думал, что умнее их! А чистильщики в это время шли по моим следам и смеялись!
Я продолжал пинать трубы, которые вяло протестовали металлическим скрежетом.
Кулак Фреда привёл меня в чувство. 
— Успокойся! Это не твоя вина!
Я даже не отреагировал на удар. Друг бил не сильно.
— Я тоже не сразу понял, — тихо сказал он.
— Откуда они вообще взялись? Я постоянно следил за улицей.
— С крыши, — ответил Фред, неопределённо помахав рукой. — Из-под земли. Не знаю. Это не та загадка, которая меня сейчас интересует.
— Прости. Не думал, что они заявятся прямо в бар.
— Прекрати общаться со своей совестью, — отрезал Фред. — Я прекрасно знал, на что иду.
Мы замолчали, пытаясь отдышаться и переварить произошедшее. С такой «пищей» не каждый желудок справится.
Фред первым нарушил немую паузу:
— Так что собираешься делать? Реализуешь план того парня из лаборатории?
— Не знаю, — сказал я. Хотя уже прекрасно знал.
— Там повсюду ловушки. Одна ЭМ-мина, и ты — шашлык. Не говоря уж об охране.
— У меня не так много вариантов. Точнее один — сдохнуть. Осталось только выбрать как.
— Смерть может быть разной, — философски заметил Фред. — Я бы предпочёл бегать, пока эта тощая хрень с косой не выдохнется. Идти в башню — самоубийство.
— По крайней мере, я могу попробовать. Лучше так, чем прятаться по углам, дергаясь от каждого шороха. Пора встряхнуть «Аэльпиту».
— Эрика? — спросил Фред, поняв глубинные причины моего решения.
Я посмотрел на него. Мы ни разу не затрагивали эту тему. Даже когда напивались в стельку.  Наверное, я впервые за десять лет услышал это имя не в своей голове. Оно растеклось болью по моему телу, словно эхо лавины по горному склону. Этот звук говорил усталому лыжнику, что не стоило кричать «Ау!».
Фред решил не настаивать и просто кивнул.
— Хорошо, — сказал он. — Я могу чем-то помочь?
— Нет. 
— Прекрасно. Я слишком стар, чтобы задумываться о долгой и счастливой жизни. А на человечество мне плевать. Так что, если хочешь, взорви там всё к чертям собачьим. А я беру, что успею, и валю из города. Надеюсь ещё когда-нибудь тебя встретить.
Фред достал из кармана какой-то свёрток, дал его мне и скрылся в одном из ответвлений канализации.
Я остался наедине со своими призраками.
Боль усиливалась, пытаясь достать до каждого нервного окончания в моём теле. Меня трясло и морозило, как ощипанную индейку, которую бросили в сугроб. Сделав несколько шагов, я беспомощно осел на сырой и холодный пол.
Образ певички из «Арелии» врезался в мои нейроны, как нож маньяка в живот беспомощной жертвы. Глаза широко открыты, руки раскинуты. Блёстки на чёрном платье похожи на звёзды.
В остекленевших глазах куклы отражалось небо в алмазах.
Я всегда знал, что сдохну в сточной канаве, наполненной вонью пирующей элиты. Но сейчас у меня были другие дела. Смерть подождёт в очереди.
Перед моими глазами появился образ Эрики. Её лицо будто отражало лучи солнца.
— Ты хочешь поджечь своё сердце и осветить им дорогу через лес? — спросила она.
— Нет. Не сердце, — ответил я. — Пусть сгорят ложные надежды.
«В одном из ста случаев ревир просто перестаёт действовать»
Так они сказали.
Вряд ли это было правдой.
Я отбросил наваждение и с трудом поднялся. На пол упал свёрток, оставленный Фредом. Похоже, друг знал, чем всё может обернуться, и приготовился заранее. Его способности к анализу граничили с предвиденьем.
В свёртке было несколько патронов и...
Очищение!
«Лекарство», которое покупают богачи-наркоманы, чтобы избавиться от побочного эффекта той дряни, которую они в себя пихают.
Я достал из кармана инъектор с ревиром, который взял из дома, выкинул псевдолекарство и поставил на его место «Очищение».
Следаки отставали от меня на десять шагов. Чистильщики — почти догнали.
Надо двигаться и думать быстрее.
Я был под центральным районом. Башня «Аэльпиты» находилась совсем рядом. Её охраняла хорошо вооруженная армия. Но «Очищение» уравнивало шансы. Я нашёл люк, ведущий наружу. Нужно было подобраться ближе к башне, чтобы не плутать в лабиринте канализации.

Центральная площадь, созданная для торговцев фальшивыми грёзами и яркими тряпками. Люди второго плана заполняли пространство, словно мухи пастбище коров. Они слетались на яркие витрины и красивые упаковки. 
Около магазинов толпились богатые наследницы, одетые в короткие платья и небрежно курящие длинные папиросы. В глазах рябило от прилизанных причёсок, шёлковых перчаток, кружевных чулок, перьев, бисера, шляпок и мехов.
Единственное, что волнует этих девушек «ля гарсон» — развлечения. Разъезжать на дорогих машинах, соблазнять богатых мужчин, пить элитные вина и танцевать ночи напролёт.
Карикатурные куклы.
Я вырвался из этого водоворота, наполненного ядовитой смесью запахов духов и табака, и оказался на дороге. Тут же раздался неприятный звук электромобиля.  Мужчина за рулём элегантного «Лойзера» с кузовом «фаэтон» нетерпеливо нажимал на гудок, всем своим видом показывая, что ещё одна минута задержки будет стоить мне жизни.
Зажравшиеся богачи покупали дорогие тачки и дешёвых женщин. А жители трущоб ездили только на мобилях производства жителей трущоб.
Я отступил к витринам с мониторами и услышал самые важные новости дня:
— ...бывший следователь Эдриан Норт и пенсионер Фред Джонс устроили перестрелку в одном из баров трущоб. Пострадали гражданские. Вчера мистер Норт, находясь под действием наркотиков, хладнокровно застрелил профессора Уильяма Декинса — скромного и доброго старика, — ведущая новостей сделала драматическую паузу и продолжила. — До этого Мистер Норт работал частным детективом в трущобах. Следственный Отдел напоминает, что не стоит обращаться к подобным личностям за помощью. Это может быть опасно. В отличие от частных детективов сыщики Следственного Отдела никогда не будут работать, находясь в состоянии алкогольного или наркотического опьянения.
— То-то они всегда такие упоротые, — буркнул я.
Несколько косых взглядов — вот и всё внимание, которое мне уделили. Элита предпочитает не замечать тех, кто ниже её. Богачи лишь брезгливо морщатся и уходят. Следаки зря рассчитывают на сознательность гражданских. Никто не позвонит в Отдел и не принесёт преступника на блюдечке, даже если ориентировки будут появляться в небе. Люди всегда думают, что это должен делать кто-то другой.
В новостях не упомянули об убитых следаках. Отдел держался за свою репутацию, как шлюха за яйца богатого клиента.
Чистильщики, наверняка, наблюдали за мной. Мне захотелось показать им неприличный жест. Что я и сделал. Здесь бригада не будет нападать в открытую. Слишком много свидетелей. Богатых свидетелей, которые в отличие от посетителей «Арелии» обладали самым мощным оружием — деньгами.
Отсюда было хорошо видно огромную башню белого цвета. «Аэльпита» покровительственно возвышалась над районом, свысока наблюдая за жалкой толпой. Рядом с ней любой человек мог почувствовать себя ничтожным атомом.
Первые десять этажей башни были защищены зеркальными экранами. Ни окон, ни дверей — полна горница людей.
Для гражданских единственный путь в «Аэльпиту» — Хрустальная дорога. Прозрачный мост, соединяющий башню с соседним небоскрёбом. Красивая сказка для пустоголовых туристов, пожирающих глазами роскошь.
С земли в башню мне было не попасть. По Хрустальной дороге — тоже. Оставались только технические тоннели под землей. Я нашёл вход и вернулся обратно в реальность, наполненную невыносимой вонью.
Включил деструктор, пошёл по влажным и грязным трубам. Если тут и были ловушки, они меня не побеспокоили. 
Я осторожно прошагал десяток метров и услышал голоса. Вход в технические тоннели башни охраняло два человека. Но с таким снаряжением хватило бы и одного.
Шокеры, силовые кулаки а-ля «один удар, и ты — астронавт», ранцы с мини-генераторами. Броня, защищающая и от пуль, и от электричества. 
Но была одна брешь. Один кирпич, выпавший из неприступной стены. Если я выстрелю в определённое место на генераторе, охранник получит сильный удар током.
«Очищение» добавило моим рефлексам быстроту гепарда. Я действовал с точностью хирурга, который вырезал опухоль без наркоза. Обе пули попали в цель. Мне повезло, что изготовители генераторов не додумались поставить броню на место, к которому подсоединялись провода. Хотя вряд ли кто-то смог бы в него попасть.
Одному охраннику не повезло. Электрический разряд расплавил силовой кулак, приварив его к руке. Второй на удивление был жив. Я взял у охранника наручники, оттащил его в канализацию и пристегнул к трубе.
Чёрт! У них были рации! Если проводят перекличку, эффект неожиданности лопнет, как мыльный пузырь.
Я проверил рацию. Она работала.
Охранник надел изоляционный комбинезон под броню, поэтому и выжил. Амуницию тоже не вырубило.
— Повезло тебе, — сказал я и взял у охранника шокер. — А вот твой напарник, похоже, ленивый.
Электрооружие оказалось легче «Беретты». Непривычно. Я сделал пару пробных выстрелов. Отдачи практически не было. Но попасть в цель оказалось легко.
Подумав, я взял силовой кулак и надел его поверх перчатки. Остаточного заряда должно хватить на несколько ударов. Идеальное решение, чтобы выбивать бронированные двери и тупые мозги.
Свой пистолет я спрятал в потайной карман пальто. Лучше иметь запасной вариант, который не найдут при обыске.
Оставил охраннику рацию. Пусть вызовет помощь, когда очнётся.
Первая попавшаяся мне дверь разлетелась в щепки от удара. Я нажал кнопку на деструкторе. Жужжание мин прекратилось. Мощность сигнала позволяла вырубить даже системы наблюдения.
«Если выживу, обязательно спрошу Стенли, где он такое достаёт», — подумал я.
Жаль, что на оружие деструктор не действовал.
На пути мне попалось ещё несколько охранников. Не успев среагировать, они получали удар током и теряли всякий интерес к происходящему. Большинство из них было без тяжёлой брони. Но я всё равно стрелял в уязвимые места генераторов. С шокером это оказалось легко.
На четвёртой двери силовой кулак разрядился. Я снял его и выбросил, как ненужный хлам. В любом случае дальше идти напролом было не лучшей идеей. Шум могли услышать все работники «Аэльпиты».
Я взял у охранника пропуск. Открывать двери можно и без грубой силы.
Генераторы занимали весь второй этаж. Плохая идея. Если один из них взорвётся, остальные последуют его примеру.
Но, пока я пытался понять, какой из генераторов может сыграть роль катализатора, у меня появились гости.
Следаки старой закалки всегда помнили правило: один раз потеряв бдительность, ты можешь не дожить до второго.
— Стоять! — приказал голос позади меня.
Что ж, иначе это было бы слишком легко.
Я медленно развернулся. Увидел двух охранников и одного чистильщика. Он был без шлема и брони. Но попытка отстреливаться в такой ситуации стоила бы мне жизни.
Чистильщик говорил, противно растягивая слова.
— Ну, что за банальности, мистер Норт. Один против армии. Вы же не герой приключенческого романа. Это с самого начала было форменным самоубийством.
Я улыбнулся и положил шокер на пол. Никогда не считал себя героем.
— А Вы, стало быть...?
— Командир бригады зачистки Джеймс Хиггс, — представился незнакомец без шлема и слегка поклонился. — Рад познакомиться. О Вас уже ходят легенды.
Один из молчаливых охранников подошёл и поднял шокер с пола. Второй обыскал меня. Пистолет он не нашёл — потайной карман хорошо скрывал содержимое — а на «Бумеранг» не обратил внимания.
— Интересно почему? — с наигранным удивлением спросил я. — Мы с Вашими ребятами пересекались всего пару раз. Да и то не особо пообщались.
— Именно, — грустно сказал Хиггс. — Обычно и одного раза бывает достаточно. Вы очень хитрый человек, мистер Норт.
Я молчал. Пусть Хиггс заполняет немые паузы. У меня аллергия на театральную вежливость и пафос.
— Признаюсь, тут есть и моя вина, — продолжил Хиггс. — Когда чистильщики пришли... поговорить с Декинсом, они приняли Вас, мистер Норт, за обычного нищего. И я приказал ребятам не тратить время на игры в догонялки.
— Да и надо было на кого-то свалить досадное происшествие с профессором, — язвительно сказал я.
— Ох, Вы про Отдел? Честно, не имею к этому никакого отношения. Следователи сами поняли, кто преступник. Между прочим, это достижение. Обычно им приходится подсказывать.
Ребёнок с манией величия. Маньяк с завышенным самомнением.
Любой нормальный человек просто пристрелил бы меня, не давая шанса перехватить инициативу. Вместо этого Хиггс решил поиграть в киношного злодея. Я готов был поспорить, что следом он выдаст свой гениальный план.
— Но Вы ведь всё испортили, — сказал Хиггс. — Полезли в дела, о которых не имеете представления. Решили стать мстителем. Зачем? Сидели бы сейчас спокойно в камере. Без всякого риска для жизни.
Я пожал плечами. Какая разница, где умирать.
— Когда я понял, что следователи Вас сами не поймают, пришлось послать моих ребят. Но Вы каким-то образом постоянно ускользали от слежки. Походя сбрасывали с хвоста и этих тупорылых, и нашу зачистку.
Я с трудом сдержал смешок.
— Кстати, наверное, Вам приятно будет узнать, что мы нашли Вас в том баре по чистой случайности. Просто наудачу проверяли все места, в которых Вы могли прятаться. «Арелия» была третьей в списке. Я даже хотел тех наградить чистильщиков, которые указали на тот бар. Но их, к сожалению, убили в перестрелке.
— И откуда у Ваших ребят столько свободного времени, Хиггс? — сказал я. Меня достало это пафосное представление главного антагониста. Пусть лучше охранники грохнут меня, и всё закончится. — Вы ведь днём и ночью носитесь за людьми с иммунитетом.
Хиггс прищурился.
— Я догадывался, что Вы и об этом узнали. Поэтому приказал убить всех, кто был в баре. Даже небольшая утечка информации, знаете ли, может навредить. Я решил не рисковать. Одного промаха за день мне вполне достаточно.
«Вот идиот», — подумал я.
Если кто-то и услышал наш с Фредом разговор, то мгновенно забыл об этом. Людям не было дела до масштабных проблем, которые их лично не касались.
— Развейте моё любопытство, мистер Норт, — сказал Хиггс. — Как Вы узнали про иммунитет? Не от Декинса же. У него, конечно, был помощник. Но по моим данным он сделал ноги сразу после смерти своего начальника.
— Я — медиум. Могу разговаривать с призраками. Профессор передаёт Вам привет и желает всего наилучшего в аду.
Отлично. Чистильщики не знали, что лаборант остался в городе. У Стенли был шанс скрыться.
— Ладно. Пусть будет так, — сказал Хиггс. — Плохо, конечно, что Вы втянули своего друга в эту историю. Мне было очень жаль отдавать приказ о его устранении.
Провокация.
— Ну, что сделано — то сделано. Думаю, пора завершать нашу увлекательную эпопею, — сказал Хиггс.
— Наконец-то, — обрадовался я. — Давайте решайте, что будете делать. И мы спокойно разойдёмся по домам.
— Пожалуй, отвезём Вас в Отдел. Скажем, что нам случайно попался их подследственный. Нашли в трущобах с передозом. Спасти не смогли. К сожалению.
...«в одном из ста случаев ревир просто перестаёт действовать».
— А разве бригада не должна снимать котят с деревьев и переводить пенсионеров через дорогу?
— Зачистка бывает разная, — сказал Хиггс, неопределённо помахав рукой, в которой держал шокер. — Как и мусор.
У меня складывалось ощущение, что я участвую в фарсе.
— Так и прибрались бы. Здесь грязно.
Хиггс злобно прищурился и подал знак охранникам. Они встали рядом со мной и подняли шокеры.
— Ладно. Я пытался быть вежливым, — сказал Хиггс. — Теперь мы просто будем пропускать через тебя электричество, пока ты не лопнешь. Следователям предъявим...
...«сотни бездомных медленно умирают от простуды. Очень медленно».
— Знаешь, Хиггс. Наверное, я всё-таки не соглашусь на это.
Командир бригады зачистки прервал свою речь. Похоже, растерялся.
Я небрежно положил руки на шокеров, нацеленные на меня. Охранники рефлекторно выстрелили. И их отбросило в разные стороны.
Перчатки отразили часть разряда. Но мне всё равно досталось.
Словно сквозь туман я увидел, как Хиггс направляет на меня свой шокер, и, резко отскочив в сторону, спрятался за деревянными ящиками.
— Да что ты о себе возомнил! Ты же сам подохнешь без ревира! — надрывался Хиггс, растеряв остатки учтивости. Уязвлённое самолюбие сыграло свою роль. — Выйди и встреть смерть, как настоящий мужчина!
Я достал из потайного кармана пистолет. В голове шумело после удара током. Но, пока Хиггс бился в истерике, у меня было преимущество.
Для удачного выстрела нужна лишь секунда. Оставалось только надеяться, что моя «секунда» будет быстрее.
— Паршивый наркоман! Убийца! Мои ребята даже не собирались трогать этого психа Декинса! Только припугнуть хотели! Ему бы всё равно никто не поверил. Его пристрелил ты! Ты — убийца!
— Да, — сказал я и, высунувшись из укрытия, проделал командиру бригады зачистки третий глаз.
Удивлённое выражение застыло на лице Хиггса, став его посмертной маской.
Очень давно я дал себе зарок: если променяю пистолет на дозу, то могу смело разорвать тонкую нить, связывающую меня с этим миром. Не зря. Моя «Беретта»  спасла мне жизнь.
Я поочерёдно  подошёл к охранникам. Уже не встанут. У них были свои рефлексы: что не так — палить.
Бывший командир бригады зачистки лежал в совсем не пафосной позе. Если бы он успел выстрелить первым, в таком положении оказался бы я.
Миром правит случайность, даруя милость лишь по понятным ей одной мотивам.
— Нет. Этот человек точно копировал поведение киношного злодея, — пробурчал я. — Псих.
Откуда вообще берутся такие маньяки?
Я поднял шокер, который забрали охранники. Нашёл пожарную сигнализацию и включил её. Сирена тревоги врезалась мне в мозг, призвав демона мигрени. Сотрудники «Аэльпиты» должны были покинуть башню в течение десяти минут.
Я настроил деструктор на направленный сигнал и вырубил систему пожаротушения на этаже.
Мне оставалось сделать самое сложное: принять решение. Из-за удара током в голове шумело. Сирена колотила по моему черепу молотком, мешая думать. Она заполняла поры, впитывалась в кожу, делала боль невыносимой.
Надо, чтоб пламя осветило дорогу через лес.
Я достал «Бумеранг» и положил его на генератор. Теперь у меня оставалось от силы несколько минут до замыкания и взрыва. Я побежал к выходу.
Возвращаться в тоннели было опасно. Если генератор взорвётся раньше, чем я доберусь до канализации, на меня обрушится вся громада башни.
Стенли говорил, что в «Аэльпите» есть автономные системы. К ним, скорее всего, относились скоростные лифты. Я забежал в кабину и нажал кнопку десятого этажа. В такие моменты обычные люди начали бы молиться.
Лифт беспрепятственно довёз меня до места назначения. Когда выходил из кабины, услышал отдалённые звуки взрыва.
Оставалось только надеяться, что Хрустальная дорога недалеко. Указатели направления  красовались на каждом углу.
«Должно быть, сильно рвануло, если слышно отсюда», — подумал я.
Башня постепенно разваливалась. Скрежет металла и глухие звуки от падающих перекрытий щекотали нервы. Под аккомпанемент пожарной сирены, у которой начался приступ икоты, я добрался до выхода . Выстрелил в замок из трофейного шокера и выбежал на Хрустальную дорогу.
Огромный прозрачный мост. Туристы тратили несколько часов, чтобы попасть в «Аэльпиту». Но их задерживали посты охраны и продавцы сувениров. Сейчас на Хрустальной дороге было пусто. Дисциплинированные работники башни быстро отреагировали на пожарную тревогу  и приказали туристам уйти. Если кто-то остался в «Аэльпите», это были его проблемы.
Я устало вздохнул и побежал по мосту, играя в догонялки со смертью.
«Пока эта тощая хрень с косой не выдохнется», - говорил Фред.
Сзади раздавались ужасающие звуки. Под моими ногами был сорокаметровый кошмар акрофоба, предвещающий короткий полёт в вечность.
Но, закончив симфонию разрушения на пафосном крещендо, агония башни прекратилась.
Остановившись на середине моста, я обернулся и увидел останки «Аэльпиты». Там, где недавно возвышался символ надежды человечества, была пустота. Опоры Хрустальной дороги выдержали испытание, превратив её в кровоточащий обрубок. 
Я услышал сирены мобилей Отдела. Следаки спешили показать, какие они профессионалы.
Бежать было бесполезно. Отстреливаться — тоже. Не было ни укрытий, ни путей для отступления. Действие «Очищения» заканчивалось. Возвращалась дрожь. И боль. Она постепенно заполняла пустоту, которая появилась после разрушения башни.
Вокруг огромный мир. Но он — за прозрачным стеклом. У меня осталось два пути. С одной стороны — следаки и возмездие, с другой — бездна. Мир словно насмехался надо мной: вот, смотри, сколько возможностей, сколько свободы, ты её видишь, но не достанешь.
Но у меня всё равно был выбор. На месте хрустальной дороги я видел мост к свету. А дальше — небо в алмазах.

______________________


*ЭМ-мина — электромагнитная мина. Не имеет ничего общего с электромагнитными волнами. Просто в ней есть магниты. И она бьёт током

**МПШ — маленькое подобие шокера (жарг.). Есть и другие интерпретации этой аббревиатуры.

---------

Этот рассказ опубликован на Яндекс.Дзене


Рецензии