8. Второй выезд на дачу

Второй выезд на дачу.
День Победы в этом году приходился на среду, поэтому выходные не переносились.
После праздника Дашу вызвали в полицию. Во время этапирования для допроса по делу вышестоящих преступников ОПГ её муж сделал попытку побега и был убит. Теперь ей предстояло ехать на опознание куда-то под Саранск. Поэтому на дачу мне предстояло ехать одному. Чай, хлеб, колбаса – всё, что мне было надо. Я ехал с ночёвкой, чтобы не терять время, да и деньги на дорогу.
Бурьян высох, но горел неохотно. Пока пламя было хорошее, я ремонтировал изгородь. Часть штакетин оторвалась, в части их головки гвоздей проскочили в отверстия. Работа не сложная, но не очень привычная. Лицевую часть пришлось ремонтировать тщательнее, а на боковых я учился. За два года штакета отвалилось много. Тётя сказала, что зимой из-за скал снега наметает метра три, а то и больше. Этим снегом и отжимает штакет при таянии.
Когда огонь костра слаб, складывал несгоревшее в средину, пламя снова разгоралось. День был пасмурный, но без дождя. Пошёл топить печку. Пообедал. Хотел подремать, но кто-то позвал снаружи. Похоже, женщина ищет кого-то. Чуть не упал, когда за калиткой увидел Валю.
-- Ты чего здесь?
-- Поесть вот привезла. И чтобы тебе не скучно было. Мама же уехала.
-- Валя! Я же не маленький! Мне не скучно и не страшно. Езжай обратно.
-- Поздно. Сегодня два последних рейса отменили из-за ремонта дороги. Я на последнем приехала.
-- Что теперь про нас подумают?
-- И пусть думают! Я тебя люблю, поэтому не смогла оставить тебя одного.
-- Валь! Ты такая красивая, что я могу не удержаться. Тебе это надо?
-- Надо! А то ты совсем на меня внимания не обращаешь. Знаешь, как обидно?
-- Тебе мальчиков мало? На тебя все смотрят, как на картинку.
-- Мне кроме тебя никого не надо. А ты не смотришь. Я знаю и вижу, что ты маму любишь, а я тебя люблю. Может сильнее даже, чем ты маму.
-- Но я же тебя не люблю. Ты очень красивая, очень молоденькая, но мне нужна только Даша.
-- Я не напрашиваюсь со своей любовью. Представь, что мама не любит тебя. Как бы ты себя повёл? Вот и мне так тяжело. Я же с тобой хоть немного рядом побуду. От тебя же не убудет.
-- Сейчас поедем домой. Мне не нужны лишние проблемы.
-- Последний автобус уже ушёл. Из-за плохой дороги два последних рейса отменили. Если не веришь, сходи на остановку, а я пока отдохну.
Идти не хотелось, пришлось поверить.
Тётя просила почистить погреб. Одному сделать это трудновато, Валя как раз может помочь. Чтобы ей жизнь малиной не показалась, велел спуститься вниз, а я буду верёвкой вёдра с мусором поднимать.
Вёдер двадцать подняли. Тут и сгнившие овощи, и грязь, и обломки сгнивших досок. Валя работала со свечой, поэтому ей было всё равно. А я последние вёдра поднимал уже в темноте.
Свеча почти кончилась, пришлось срочно ужинать и постели готовить. Её устроил, как положено, на рундук, а себе накидал всякой рухляди на полу. По полу стелился холодный воздух. Пришлось затопить печку. Валя уговаривала лечь с ней. Но как вы представляете это? Если бы между нами ничего не было год назад, ещё можно было бы согласиться. А тут я, честно сказать, в себе сомневался. Тем более, что девушка подросла, возмужала, ещё больше похорошела.
Моё показное отторжение её присутствия привело к плачу. Сначала она тихонько всхлипывала, потом уже просто заплакала. Стало очень жалко её. Присел на край рундука, попытался успокоить. Валя лежал лицом вниз.
-- Валечка! Смирись с этим. В твоей жизни будет много парней, хороших и не очень, красивых и не очень. Когда-нибудь ты встретишь того, кто станет для тебя самым лучшим. А я слишком стар для тебя. Представь, когда ты родилась, я учился в пятом классе. Видишь, какой я старый?
-- А мне всё равно! Не помнишь, на сколько лет была моложе жена Чарли Чаплина? А у Кончаловского? А сколько разница у Пугачёвой и Галкина? Может быть, потом и придёт любовь к кому-то, но пока она к тебе.
-- Валя! Я слишком взрослый, а потому знаю, что двигает мужчину к женщине и женщину к мужчине. Ты в том возрасте, когда в моей голове может замкнуть от слишком близких отношений. А ведь они могут привести и к твоей беременности. А ты даже аттестат зрелости не имеешь. Я оторвусь от Даши, а потом окажусь не нужен и тебе. Ты погубишь мою жизнь и испортишь себе. А кроме того, даже если ты меня изнасилуешь, мне могут дать срок. Самый мягкий – 3 года. А уж про остальные варианты близости и говорить не приходится. Там сроки до семи лет, даже если всё будет добровольно.
-- Я же не пытаюсь тебя соблазнить. Наверно я в таком возрасте, когда хочется чувств, волнений, поцелуев, ласк и объятий.
-- А я в таком возрасте, когда ласки и объятия почти не могут не привести к сексу. Понимаешь? А если не приведут, то очень тяжело скажутся на физическом состоянии. Представляешь? Нацелуешься, а потом идти не можешь.
-- Почему?
-- От перевозбуждения, от воздержания яички так болят, что касаться их больно. А они бёдрами беспокоятся при ходьбе.
-- И ничего страшного! У меня как раз сегодня безопасный период начинается. Пять дней можно не бояться.
-- Вот видишь? Даже от серьёзного разговора получается похоть. У меня твоя мама. Я хочу на ней жениться, иметь детей.
-- Я понимаю. Согласна быть любовницей. Ты живи с мамой, рожайте детей, а я буду у тебя любовницей. Даже если, как ты говоришь, ко мне придёт другая любовь, ни ты, ни я время не потеряем. И вообще ничего не потеряем. Я научусь взрослой жизни, а ты порадуешься молоденьким телом. Ты меня научишь, как правильно лежать с мужчиной, как давать ему, как соблазнять. А маме мы ничего не скажем.
-- Но ведь тебе подружки рассказывают, как и что они делают со своими парнями и мужчинами. И ты можешь так же рассказать им, а потом и до правоохранителей дойдёт.
-- Я никому ничего не расскажу. Хочешь, клятву дам? И девчонки не все рассказывают. Некоторые молчат, хотя мы знаем, что не только просто встречаются, но и спят вместе.
-- И ты хочешь спать со мной?
-- А разве любовь не для этого существует?
-- Уууу! Теперь ещё пофилософствуем! А по-твоему, для чего?
-- Для продолжения рода. От неё дети рождаются.
-- Вот и я хочу детей от Даши.
-- А она не хочет. Говорит, ей нас хватает. Зато я хочу рожать. Не сейчас, позднее. Когда можно будет.
-- Тогда как нам быть? Я хочу детей от Даши, ты – от меня. Я хочу спать с ней, она, вроде, не против. Ты хочешь спать со мной, но мне, вроде, детей от тебя не надо.
-- А спать со мной ты не против?
-- Не против, но от этого дети появляются. Нечаянно.
-- Вот и спи тайком, чтобы ни мама, ни закон об этом не знали и не догадывались. И оба будем делать так, чтобы дети не появились. Пока. А потом не обязательно объявлять, что ребёнок твой. Он мой – этого достаточно. Особой разницы нет, дед ты ему будешь или отец. Всё равно кровь твоя в нём будет.
-- Ой, Валька-Валька! Доиграешься ты до чего-нибудь! Сама потом не рада будешь!
-- Я уже наигралась в безответную любовь. С прошлого года таилась. Иногда казалось, что ты замечал это, иногда – нет. Пусть побудет тайная любовь с ответом. Тебе же хуже не станет, если у тебя две женщины будут. Одна рожала, другая – нет. Одна старая, другая – молодая. Другие мужики только мечтают о такой жизни. В общем, ложись рядом и дай мне нацеловаться, наластиться. Может, как ты говоришь, у меня это быстрее пройдёт. И не бойся близости, если она случится: дни сейчас безопасные. А я уже не девственница – сам целку ломал. Так что и карты в руки!
Темень стояла непроглядная. Пока топилась печка, в щели пробивались отсветы пламени. А к этому времени и угольки погасли. Валя нашарила меня руками и вслепую припала губами. Поняв, что я ещё не раздет, стала расстёгивать рубашку. Пришлось раздеться и прилечь рядом.
По началу вроде бы всё шло пристойно. Девчонка ластилась, целовалась. Обычные девчоночьи представления о свиданиях. Вольно или невольно её упругие груди прикасались ко мне, лежащая на моих ногах её ножка коленом задевала моё достоинство. А оно неудержимо возбуждалось, как ни пытался сдержаться.
В конце концов довела меня до предельного возбуждения. Поняв это, проверила напряжение ручкой. Не переставая целовать, оседлала и сверху надвинула родовые пути на мой инструмент. Вот и любовь! Вот и целомудрие!
По моим понятиям она так возбудилась, что мне показалось, что из неё прямо-таки капала похоть. И не смотря на то, что за год бурной жизни с Дашей моё достоинство увеличилось в размерах, девчонка довольно легко приняла его. Я тогда подумал: «А говорила, что ни с кем ничего не было…».
Не переставая целоваться, она осторожно задвигалась. Теснота её прелестей скоро привела меня к оргазму. Но и у неё тоже начался оргазм. И, кажется, настоящий. Тут уже и я потерял всякий контроль над собой.
-- Как мне хорошо!! Если бы ты понял, как мне хорошо!
-- А с другими?
-- Других не было. Ты в моей жизни пока один. Спасибо, что ты есть, что не отказал дать высшее блаженство! Я и так тебя любила, я теперь совсем без ума буду.
-- Эй! Ты обещала только любовницей быть! Ты обещала ни под каким предлогом про нас не говорить Даше. Даже вида не подавать!
-- Не подам! Но всё равно ей завидую, хоть она мне и мать. Теперь понятно, почему она каждую ночь спит с тобой. Это неописуемо сладко! Давай ещё раз!
-- Ты про любовь говорила, а это уже секс.
-- А разве это не продолжение одного другому? Я ещё больше тебя люблю после этого! Давай теперь ты сверху.
С Валей у меня не получалось удержаться от оргазма. Она щемила мой инструмент по всей длине, а в самой глубине будто как-то по другому было, поэтому головка очень быстро созревала, передавая оргазм по всему телу. Но и она реагировала одновременно со мной. И бесконтрольные дергания и движения в оргазме были одновременными и взаимными.
Непривычной была не только теснота родовых путей. Непривычным было отсутствие привычного касания животами, к которому я привык с Дашей. Выпуклости на животе Вали не было. Да и сам живот был даже как бы слегка втянут. Зато небольшие, но очень упругие груди действовали более возбуждающе, чем размякшие груди Даши. Ещё в теми ночной разнились их тела. Обнимая Дашу, я чувствовал тонкую мягкость её кожи. Кожа Вали хотя была такой же гладкой и шелковистой, но упругой, будто мягкая резина.
И действительно, мне начало нравиться сравнение и ощущение их тел, разная активность, разное поведение в оргазме, разные ласки, объятия, поцелуи. Они были несравнимы и разнородны. Мы ещё не разъединились, а мне уже захотелось попользоваться ею когда-нибудь ещё раз. Наверно, так начинаются любовные связи у всех пар.
Потом Валя опять была на мне. Сбив первую похоть, она уже не смогла добиться оргазма в этой позе. Зато мы перешли в позу «на коленках», когда дама на четвереньках. Я продержался чуть дольше, поэтому ей слегка досталось.
Упав на бок, уснули. По крайней мере, я уснул. И даже во сне чувствовал, как утомлённое достоинство, так и не успев ослабнуть, вновь напрягается.
По моим меркам, мы провозились не больше получаса, не считая ласк и объятий. С Дашей на эти дела ушло бы не менее часа-полутора. С ней я мог задерживать оргазм, а с Валей никак не получалось.
Утром меня разбудило поглаживание и поцелуи руки.
-- Что, Валя? Тебе не хорошо?
-- Хорошо! Очень хорошо! Только не вижу тебя.
-- А там?
Я качнул тазом.
-- Очень-очень-очень! А можешь ещё?
-- Могу. А тебе плохо не будет?
-- А почему?
-- Ну…, долго не бывало…. Может, натёрло….
-- Всё нормально! Только повернуться бы…!
-- Давай, как вчера, только в обратном порядке.
Мы прошли весь вчерашний ряд поз. Только оседлать последний раз не дал. Да она и не хотела. Когда она оказалась ко мне лицом, то, не переставая, целовала и ласкала. Может поэтому её оргазмы стали сильнее и наступали чуть раньше. Было светло. Я боялся смотреть ей в глаза – стыдно как-то, и в лицо – уж очень она красива, а с горящими любовью глазами стала просто ослепительной. Особенно не хватало ставшего таким привычным Дашиного животика. Даже когда она выворачивала таз, животик крупной складкой выпирал вверх, и я касался его своим. А у Вали в таком случае он исчезал совсем. Казалось, я зависаю над пустотой.
Дав девчонке наласкаться, встал с постели. Она ещё не привыкла вытирать смазку с моего инструмента. Пришлось поискать тряпку, не пряча его, чтобы не запачкать трусы. Это насмешило подружку. Увидев, для чего тряпка, оживилась, смутилась.
-- Я приготовила…, не сообразила…, прости.
Я отвернулся, смущаясь своих действий. Когда повернулся обратно, девчонка, приподняв колено и согнувшись, будто пытаясь заглянуть себе между ног, вытирала складкой своей тряпки между половых губ. Хотя совсем недавно был там сам, вид её мне показался неприятным. Как-то раз видел сучку, только что сорвавшуюся с кобелиного инструмента. Она подобным образом зализывала свою вульву. Поза Вали и похожесть действий очень походили.
-- Валя! Больше так не делай. При мне, по крайней мере. Хоть ты и красавица, вид и поза неприятны. Не показывай партнёру свои прелести. Они сладки перед постелью, но очень неприятны после.
-- Я думала, ты не такой, как все. Девчонки говорили, что перед сношением парень готов задницу целовать, а после нос воротит. Многие даже не целуются после.
-- Валь! Ты же сама хотела, чтобы я жизни учил. И как я должен был тебе сказать об этом?
-- Не знаю! Не так как-то. Может, позднее, пока пройдёт возбуждение. Мне так хотелось ласки, а ты сбежал, да ещё и так грубо сказал.
-- Валя! Не одни розы в жизни, у роз есть и шипы. И потом, мы теперь весь день должны ласкаться и целоваться? Разве для этого мы здесь? Надо и хлеб насущный поискать. Всему своё время.
Валя спустила ноги с постели. Но едва встала, как тут же, быстро задрав подол сорочки, сунула между ног тряпку.
-- Лучше было на пол отпустить? Или как?
Валя глянула с некоторой издёвкой.
-- Делай всё красиво, не выпячивай прелести после сношения – они вид теряют.
Девушка сделала пару шагов к двери.
-- Стой! Ты в туалет?
Замерла, не оглядываясь. Будто ждала затрещину или ещё выговор. Я зачерпнул ковшом воду из ведра на обогревателе печки. У нас после первого посещения дачи теперь одно ведро с водой должно постоянно стоять на подогреве. Даша использовала воду для подмывания. Пригодилось и Вале. Зачерпнул ковш воды и подал ей. Девушка вопросительно посмотрела мне в лицо.
-- Подмыться. Тряпкой же разотрёшь всё. Извини, у нас вода только такая. Там полочка есть, ковш можно туда ставить. А чуть выше гвоздик. Пустой ковш с полки опрокидывается.
Я затопил печку, поставил чайник. Мне показалось, Валя слишком долго пробыла в туалете. Хотел спросить, всё ли нормально, но она уже вернулась. В одной руке смотанная тряпка, в другой ковш. Так и повисла на шее, стараясь держать обе вещи подальше от меня. Крепко поцеловала, отскочила и затанцевала-закружилась вокруг меня.
-- Ты чего?
-- Просто так! Настроение хорошее.
-- А что долго-то?
-- Знаешь, сколько твоего было? Думала и не кончится.
-- Валь! Ну, рано тебе это!
-- Ничего не рано! Я думала, только в том городе молодёжь развращена. Здесь то же самое. Девчонки уже давно с парнями регулярно спят. Только у меня никого нет. Не было. Теперь есть!
Прекрасное личико Вали от счастья стало ещё красивее. Наверно, она действительно созрела, но рожать ей всё равно рано. Не только в поведении, но и по внешнему виду она ещё ребёнок.
Позавтракали. Чай заварили обыкновенный, но с добавкой какой-то травки. Тётя рассказала Вале, где какая трава подвешена. Снимая пучок травы, подвешенный к потолку, девочка обнаружила, что потолок очень грязен. После завтрака она занялась его отмывкой. Со стола как раз доставала.
Мы ещё вчера нашли два старых грязных ведра. За ночь они отмокли, отмылись. В одно ведро добавили стиральный порошок. Используя щётку для пола и «лентяйку» – инструмент для мытья пола, Валя начала работу. Мне пришлось идти за водой.
К моему возвращению девочка отмыла почти четверть потолка. Внизу от печки было тепло, зато вверху, видимо, жарко. Она разделась почти донага, оставив только трусики. Меня и под одеждой восхищала её фигурка. А теперь, обнажённая, она была более, чем восхитительная.
Юные, ещё не налившиеся красивые ножки держали широкий для такого возраста таз. Возможно, он казался широким из-за тонкой девичьей талии. Маленькие упругие груди вздрагивали и подпрыгивали при движениях. Всё тело было удивительно пропорционально и красиво. На совершенно плоском теле в профиль выделялись ягодицы и груди. Меня даже удивила такая тонкость её тела. Зато хоть спереди, хоть сзади восхищали истинно женские линии. Если бы я был художником, обязательно нарисовал бы её в какой-нибудь экстравагантной позе, в которой виднелась бы вся прелесть каждой части её молоденького тела. Это был идеал девичьей фигуры. И в то же время конечности казались немного тонковаты, ещё не закончился переход их из детского состояния.
-- Грязную воду вылей, а свежую налей. Из чайника добавь, а то холодная очень.
Надо было идти за свежей водой. Увлекшись, Валя не обращала на меня внимания, а я как-то засмотрелся на неё, на прыгающие очаровательны груди, на тонкую гибкую талию. Интересным казался даже промежуток между ног. Трудно было поверить, что всю эту красоту природа создала для того, чтобы приманить к этому промежутку понравившегося ей самца, который будет заниматься продолжением рода человеческого. При этом он будет не любоваться, а наслаждаться этим телом, совсем не задумываясь ни о продолжении рода, ни о природе.
Опомнившись, взял вёдра и пошёл за свежей водой. Видение фигурки стояло перед глазами до самого возвращения обратно. Оно вызывало не только восхищение, но и неудержимую похоть. Хорошо, что на дачах ещё никого не было. Восстающее достоинство нагло выпирало наружу. Пришлось несколько раз останавливаться, чтобы поправить. Я корил себя за возбуждение, старался отвлечься, но ничего не получалось. Открывая двери, почувствовал, как только что упрятанный под резинку трусов и опушку брюк инструмент вырвался, предательски создав пошлый бугор.
Валя с усмешкой наблюдала за мной с высоты стола.
-- Сними меня, устала, передохнуть надо.
Подхватил её подмышки, а она обхватила, обвила ручками мою шею. Упругая грудь ткнулась в щеку. Не соображая, поймал губами сосок, помял его, то ли пососал, то ли поцеловал. Перехватился за другой. Горошина второго соска показалась более твёрдой. Девчонка обвила меня ножками и чуть сползла вдоль тела. Мы соединились в поцелуе. Уже в самом конце поцелуя почувствовал давление на выпирающий бугор – она прижала его промежностью.
Накатило какое-то наваждение. Я ничего не соображал, не помнил. Очнулся уже на рундуке. Валя то крутила головой, закрыв глаза, то хватала меня за волосы и крепко целовала, то обвивала конечностями и, тихонько повизгивая и постанывая, поддавала тазом снизу.
-- Валечка! Прости! Не понимаю, что на меня накатило. Ты такая красивая…, такая…! Не удержался! Прости, миленькая!
-- Ни за что! Пока не сделаешь ЭТО ещё раз!
-- Тебе не больно было?
-- Чуть-чуть, в начале. Я подготовиться не успела. А потом было даже лучше, чем ночью. Ты такой сильный, такой напористый, такой умелый…! Я люблю тебя! Очень люблю!
-- Ой, Валька-Валька! Совсем с тобой с ума сошёл! Загремлю из-за тебя в тюрьму!
-- Не бросай меня, и не загремишь. Никто про это знать не будет. Вот увидишь. Там волос попал – мешает. Дай поправлю.
Приподнялся над ней и невольно посмотрел, куда скользнула её ручка. Даже в глазах потемнело от увиденного. Плоский живот девчонки не мешал видеть место нашего соединения. Она слегка вывернула таз, чтобы, раздвигая половые губки пальчиками, вытянуть попавший не туда волосок. Но меня поразило несоответствие наших размеров. Я и позднее удивлялся, как могла моя дубина поместиться в столь малые размеры её тела, как не порвала её родовые пути?
Поднял голову, чтобы посмотреть, нет ли гримасы боли у партнёрши. Валя, подняв голову, тоже смотрела туда. Увидев моё движение, перевела взгляд на моё лицо. В её глазах светилось восхищённое удивление.
-- Здорово! Правда?
-- И не больно?
-- Ни капельки. Ну-ка, двинь туда-сюда.
Оба опять перевели взгляды. Огромной, по её телу, толщины моя конечность, маслянисто поблёскивая, выдвинулась наружу. Её собравшаяся складками кожа расправилась, растянулась, убавив вид ужасающей толщины. Но всё равно размер был не совсем соответствующий размерам партнёрши.
С тихим воплем Валя обхватила меня руками и ногами и, вывернув таз, прижала свой лобок к моему, возвращая всё на место. Не сговариваясь, мы задвигались. Но не так, как в начале, а врастяжку, не торопясь, чуть подрагивая, почти полностью разъединяясь, а потом, когда наши тела смыкались, даже чуть покачивая. При каждом движении Валя тихонько повизгивала. А когда пришёл оргазм, она вцепилась губами в мои и закричала в мой рот. Такая реакция меня, просто, удивляла. Не предполагал, что девушка, ещё не рожавшая, может реагировать ничуть не слабее, чем взрослая зрелая женщина.
Вспомнились первые дни после женитьбы. Мы были друг у друга первыми. Испытав первую близость, готовы были заниматься сексом, где попало и сколько можно. Потом, значительно позднее наступило насыщение. Вот и у Вали, видимо, было то состояние, когда хочется столько, сколько можется. Но с ней у меня это состояние прошло значительно быстрее. Отпускала меня с сожалением.
-- Затопи печку. Не для тепла, обед сготовить надо.
Я занялся печкой, вспомнив, что у неё есть режим летнего использования, которым я никогда не пользовался. Пока она готовила еду, я сменил воду в рабочих вёдрах и принёс воду в запас. Возвращаясь с водой, посмотрел на потолок. На отмытой части ярко выделялся рисунок цветов в китайском стиле. От одного только потолка помещение меняло вид.
-- Красиво?
-- Очень! Не зря этой красотой занялась самая красива девочка нашего города.
После обеда стали собираться домой. Рисковать возвращением на последнем автобусе было опасно – его опять могли отменить. Я настоял вернуться даже не на предпоследнем, а ещё раньше. Честно говоря, страшился оставаться с Валей лишний час.
Пока убрали грязь с пола, пока счистили потёки со стен, пока собрали то, что надо везти домой время незаметно подошло. До автобуса оставался час. Я предполагал, что она не удержится попросить близости ещё раз. И не ошибся.
-- Давай на дорожку ещё раз?
-- Я не убрал инструменты.
-- Пока ты за водой ходил, я всё принесла. В дровянике всё.
-- Тётя велела проверить готовность земли.
-- Не готова ещё – к лопате липнет. Тебе не понравилось со мной?
-- Валечка! Ты очень красива, очень стройна. Но тебе всего 16. Меня же упекут лет на 10 за тебя. Понимаешь?
-- За ещё один раз срок не добавят. Ну, давай на дорожку. Я не скажу никому, что у нас было. А без этого какие к тебе претензии? Может, больше так не сложится, чтобы мы одни оставались, да ещё в безопасный период. Если раздеваться не хочешь, давай так.
Валя встала к окну и наклонилась, опираясь на подоконник.
Похоже, мы оба старались отложить оргазм партнёра. А когда он случился, то получился одновременным.
Из-за довольно неудобной позы у меня дрожали ноги. Я храбрился, но идти быстро не получилось.
-- Подожди чуть-чуть.
Девочка заскочила за куст у тропинки. Он ещё был без листьев, но достаточно густ, сквозь ветви и стебли видно было только движение. Едва удержался, чтобы не соблазниться подсмотреть, как она опоражнивается. За всё время общения с женщинами я ни разу не видел этого. Наверно, так и сделал бы, если бы ноги не устали.
Валя подхватила под руку.
-- Не представляешь, как мне хорошо! Наверно, ты мне идеально подходишь. Вот стану взрослой и рожу от тебя. Если ты будешь холостым, женю на себе. Если будешь женатым, стану твоей любовницей.
-- Не загадывай. Тебе ещё два года до этого. Встретишь своего суженного и будешь меня ругать, что целку сломал.
-- Не два, а полтора. Нынче, если очень надо, плеву восстанавливают. И стоит это не дорого. А суженного я уже встретила. Ты только жениться не спеши.
От остановки автобуса до дома около двух кварталов. Валя идёт впереди. Я иду сзади, любуясь её фигурой, не потерявшей привлекательный вид даже под одеждой. Вдруг она резко останавливается. От неожиданности наталкиваюсь на неё.
-- Сегодня какое число?
-- Двенадцатое. А что?
-- Я ошиблась! Почему-то думалось, что девятнадцатое. Совсем из головы выпало!
-- И что?
-- Период опасный! Могу «залететь»!
Меня будто холодной водой облили. Доигрались!
-- Эх ты! А убеждала, что безопасно! Буду готовиться к посадке.
-- Не от каждого раза «залёт» бывает. Люди годами ждут беременности. Завтра таблетки куплю от залёта. Девчонки говорили, что есть такие. А я, дура, ещё в себе твою сперму носила, пока могла.
-- Зачем?
-- Приятно. Ты не поймёшь, не так устроен.
Всю неделю я прожил с опасностью быть разоблачённым. Оставаясь наедине, Валя успокаивала, говорила, что полоски определения беременности не меняются, значит, не «залетела». Хорошо хоть, не приставала, не требовала близости здесь, в городе.
Даша приехала в среду. Наверно, переживала: была какая-то заторможенная и холодная. Как ни старался быть с ней ласковым, к телу не допустила. И только во вторую ночь с трудом разогрел её. Лишь в пятницу стала близка к прежней.