Веселое времечко, эпизод 2. 3

Эпизод 2. 3. Чужие тайны

В общем, основной принцип вы поняли: не понимаешь чего-то – не лезь без крайней нужды. Вот я в принципе не понял, на кого или на что кицунэ напоролась, пытаясь обстановку на Каналах разнюхать, а стало быть, знакомство в этой штукенцией надлежит отложить до лучших времен, а пока просто пересечься с Доком. Вполне возможно, что мое появление на доменах, привязанных к серверам Каналов, отслеживается, в том числе и на скрытых. Что это значит? Правильно: мы туда не полезем. Мы просто удаленно шарахнем кодированную мессагу через сервак в Нью-Осаке… ну не может ЭТО, чем бы оно ни было, полностью блокировать Каналы в вирте? Поднимется шухер и паника, подключатся и службы кибербезопасности минбингов, и Департамент, и вольные стрелки вроде Хэтта – а это, как я понял, до времени не нужно никому. А потому пробираемся с «найденышем» такими себе невидимками на резервный субдомен, о котором все уже почти забыли.
Там вообще-то история забавная получилась: ломанул Хэтт в свое время одну интересную псевдореальность. Там, как я понял, еще до Скачка какая-то корпорация монтировала какой-то полигон для виртуальных тактических занятий своих коммандос, но до ума довести не успела, благополучно обвалившись во время всеобщих потрясений. Сам полигон подгреб под себя Департамент – да так о нем и забыл. Хэтт поначалу загорелся под себя эту штуку затачивать – ну, про его вкусы я уже рассказывал, – но как-то охладел к этой затее, не допилил и тоже забыл. А я вот запомнил, потому как дизайн мне там понравился. И вот смотри-ка, пригодилось…
Глючное местечко этот самый полигон: вроде, и светло, хоть иголки собирай, а все равно ночь, матовое темно-лиловое небо над головой в крупных, ярких звездах, и расположение их абсолютно незнакомо. Запах пыли и полынной горечи над ровной, как стол, степью, торжественный хор кузнечиков, чуть слышный шелест ветерка в разнотравье… А вот и ржавая громадная турель с пронзительным скрипом в нашу сторону хоботом повела – это уже Хэтт расстарался, натыкал подобных декораций. Серьезную защиту поставить не успел, да и не надо: корпорация, надо понимать, какую-то свою натыкала, мы-то обходим ее привычно – а вот кому-то левому, пожалуй, и солоно придется…
«Найденыш», понятное дело, в кайфе: таких псевдореальностей он и не видывал (да много ли увидишь из Нью-Сида?). А я тем временем маячок высматриваю. Ага, есть: вон, в отдалении, слабенький огонек костра, еле различимый на фоне звезд. Док, стало быть, уже здесь – он педант не хуже Дэна, и уж если загодя заявился, похоже, здорово ему чешется. И мне вот это не нравится категорически…
Ну, делать нечего, потопали мы с «найденышем» на огонек – он покуда молчит, привыкает, а я с разговорами не лезу, поскольку предчувствия у меня самые поганые, и уж если пасть раскрою, так не удержусь и хоть что-то из них озвучу. А оно кому-то зачем-то надо? Вот то-то и оно… Нет уж, я лучше буду слушать степь, дышать в такт вздохам ветра, наслаждаться упругой травой под подошвами сандалий – а все, что может этому помешать, отодвину в темные углы памяти до иных времен. Как перед Погружением…
Костерок оказался в какой-то ржавой металлической коробке разведен – бывшем холодильнике, что ли? Вообще, Хэтт расстарался, создавая в качестве «опорных пунктов» кучи хлама, вроде как, из старых компьютерных игрушек. Какие-то ржавые бочки, пластбетонные останки фундамента, остовы древней, еще Второй глобализации, техники, колченогий столик ярко-красного графитополимера, подозрительного вида сидушки – вроде как, из проржавевших автомобильных корпусов вытащенные… И посреди всего этого постапокалиптического натюрморта Док восседает.
Вообще, в вирте мы с ним не часто пересекаемся, все больше живьем – но каждый раз у меня ощущение, что он, как и Хэтт, по древним игрушкам тащится, только втихаря. По жизни-то он мутант в энном поколении, родословную считает чуть не от первых опытов с закрепленными мутациями, но по внешности и не скажешь – просто могутный мужик в годах. А в аватаре и надбровные дуги нарастил, и челюсть наподобие экскаваторного ковша, и щеголяет в какой-то дурацкой жилетке на голое тело… В общем, есть у него чувство юмора, хотя своеобразное и глубоко запрятанное.
- Привет, - говорит Док. – Это кто с тобой?
- Привет, - отвечаю. – Это мастер Ник, наш связной новый.
А Док смотрит на него так понимающе – в этом аватаре эффект почти пугающий:
- Ясненько, - говорит. – Ты, парень, как-нибудь поосторожнее, а то Ловцы по всему Шарику на ушах стоят. Им как-то все равно – мирный ты, нет…
Всегда знал, что Док флегма, но чтобы так вот спокойно на фантома реагировать, пусть и  вирте?.. Ладно. Плюхнулся я, значит, на скрипнувшее сиденье и спрашиваю:
- А у тебя-то что стряслось? Первый раз на моей памяти стрелу забиваешь…
- Да, в общем, ничего особенного. Ни до кого из наших достучаться не могу. Ты вот первый.
- Фигасе – «ничего особенного»! – я чуть не поперхнулся. – До кого пытался-то? И по какому поводу?
- До кого, говоришь… Дэн. Хэтт. Райно. Мила. Вы с Вай, я знаю, в бегах. Этих двоих из пластбетонок и не знаю толком. А повод? Про Брока слышал уже?
- Ясен пень, слышал. Раскопал что-то?
- Даже не знаю. С сестрой его хорошо знаком, так получилось. Ну, оба мутанты, и все такое, понимаешь?
- Док, - говорю, - старинушка, да тебе же цены нет! Поделишься?
- Угу. Только не всем и не здесь. Понимаешь, не доверяю я в последнее время вирту. Ничего конкретного – так, предчувствия. И засиживаться даже здесь особо не хочу, понимаешь?
Я только рукой махнул:
- Ой, Док, ты удивишься, какой я в последние дни понятливый стал… Правильные у тебя предчувствия. Назревает некая нехилая бяка – как-то все одно к одному. Конкретики пока тоже выдать не смогу. Да, а на Каналах-то чего творится? Мне там сейчас светиться как-то совсем не в кассу, так что просвети.
- Ты что – новости не смотришь?
- Если ты про фантомов, я уже знаю. А вообще – как-то времени не было. свежих трупов хоть не появилось?
Да нет пока. Просто к сетям суборбитального порта кто-то пробиться пытался. Защиту покурочил неслабо. Так что сейчас и минбинги, и департаментские на какую-то крутую шифровку каналов перешли. Ну и есть такое чувство, что местные кредитные сети кто-то оседлать пытается. А может, уже оседлал и все операции отслеживает. Причем именно на Каналах.
- Хреново, - говорю. – И что, есть догадки?
- Да ни одной пока. Баохузы на такой размах не тянут, корпам тоже не резон в такое ввязываться, Департамент за такие фокусы враз яйца прищемит… А у тебя?
- А у меня, - говорю, - есть. Только в проверке нуждаются…
Глядь, а «найденыш» уже на ногах, рукоять серебреного пистоля поглаживает – и явно готов выпалить чем-то покруче свинцового ореха.
- Народ, - говорит этак сквозь зубы, - будете смеяться, но у нас гости. Рожа какая-то легавская…
И как только почуял? Понятно, Хэтт тут первым бесом всякие охранные фишки прошил – у него паранойя на уровне рефлекса, если уж он псевдореальность в вирте застолбил, то превращает ее в бастион. Вот только подключиться к этим системам без него – нереально напрочь. А «найденыш» бац! – и просек фишку. Непрост, засранец, ох, непрост, даром что под сопляка косит…
А тут и «оборотень» себя оказал – чуть с опозданием, конечно, но спишем на обкатку девайса. Так что я каких-то ритуальных телодвижений совершать не стал, не поднялся даже, просто позвал негромко:
- Макс! Ты чего, гемен, сдурел, что ли – подкрадываться? Грохнули бы тебя сейчас, и как звать не спросили.
- Да не подкрадываюсь я, - угрюмо прогудели из темноты, а потом и сам яогуай к костерку нашему выдвинулся. У «найденыша» даже в аватаре рожа вытянулась:
- Шеф… Хочешь сказать, ты и с этим деятелем работаешь?
- Я много с кем работаю. Привыкай, мондзин <Ученик, последователь (яп.)>.
«Найденыш» с тем и увял. А Док на меня смотрит, башкой лобастой покачивает – не то с иронией, не то с пониманием, и на Макса искоса поглядывает без особого дружелюбия. Без вражды, в общем, тоже, но поглядывает, надо сказать, весьма странно. А Макс у костерка на задницу плюхнулся, средними лапами колени обхватил, верхними башку подпер – и смешно смотрится, да смеяться не тянет. Какой-то тихий нынче наш Ловец, замученный, пришибленный.
Больной опустился гусь
На поле холодной ночью…
Сон одинокий в пути <Басё, пер. В. Марковой>.
- Ты как нас нашел? – спрашиваю, а он только лапой отмахнул:
- Как нашел – не важно, важно, что покуда только я. И не в реале.
Я только шевелюру поскреб:
- Так… Ну и насколько все плохо, гемен? Рожай, не тяни кота за яйца.
- Короче, ищут тебя наши. В Конге. Ориентировка на тебя пришла, что ты проход фантомам открыл.
- Кто дал? Кто-то из… троицы?
- Я и сам так думал. Только… понимаешь, я напрямую под Шестиглазым хожу, пытался тут с ним связаться – глухо… И с Одиссеем.
Вот так-так. Все чудесатее и чудесатее.
- Так погоди, у вас что – на такие операции подтверждения не запрашивают?
- Запрашивают, - угрюмо гудит яогуай. – Обычно.
- А сейчас, типа, необычно?
- Угу, типа, да. В общем, большую облаву в Конге разворачивают. Нельзя тебе там.
- Большую облаву?! – это уже Док не поверил. – Парень, а ты нам точно не трындишь? Их уже лет пятнадцать не устраивали – с тех пор, как баохузы …
А меня другое тревожит:
- Слушай, гемен, и что – ты один усомнился из ваших, перепроверять кинулся?
А Макс посмурнел еше больше и бурчит еще угрюмее:
- Угу, выходит, я один… К старшому сунулся насчет подтверждения – так он чуть меня из разрядника не поджарил…
Зашибись… Как-то все это чересчур знакомо выглядит. А по завершении операции, стало быть, никто из Ловцов и вспомнить не сможет, с чего они на этот приказ повелись и сочли его непререкаемым и несомненным. Но это ведь, ребята, не шаоньяны ублюдочные, не уличная шантрапа, это, тикусё, бойцы, элита с какими-то запредельно крутыми ментальными прошивками и наработанной защитой от любых суггестивных воздействий! А кто-то этак играючи взял да и проломил ее, причем за шесть… точнее, уже пять дней до «дня Х» с одной единственной целью: достать некоего Рю-Акагэ или на худой конец выкурить его из Конга. Приятно, конечно, когда тебя всерьез принимают, но сейчас-то этот самый серьез мою гордость отчего-то не щекочет.
Это я, значит, репу чешу, а Док тем временем, значит, выдает какое-то витиеватое коленце на неизвестном мне языке. Впрочем, тут и язык знать незачем – черный мат, он всегда опознается… А Док дыхалку перевел и говорит тихо-тихо:
- Парнище, а ты хоть знаешь, что такое большая облава? С тяжелой техникой, с жесткой зачисткой на местности?..
- Да не будет никакой тяжелой техники, даже подкреплений не будет… А зачистка – нас спецом предупредили, что работать ювелирно.
- Бред, - Док тяжелой башкой помотал. – Уж я-то помню, как большие облавы выглядят, видывал…
- Погоди, Док. Макс, и что, все ваши вот так свято уверены, что это я на Шарик туеву хучу фантомов без билета протащил? Да это ж, цаонима, физически невозможно!
- Угу, верят. Ну, ты же из Черных, верно? А я смотрю, нет дыма без огня…
Вперились они с «найденышем» друг в дружку – того и гляди, шерсть клочьями полетит… Самая пора подзатыльники раздавать.
- Успокоились все! Помощнички, мать вашу веником!
- Вот твой помощник, - Макс в сторону «найденыша» верхней лапой ткнул. – А меня не приплетай, я еще жить хочу.
- А чего ж тогда помогаешь? Предупреждать вот приперся…
- Ну не из симпатий же к тебе, рожа зубастая… Ты ведь Кошку ищешь, чтоб с ней не случилось чего? Вот и я не хочу, чтобы случилось, а если наши тебя найдут, она же по-любому выручать тебя кинется…
- Так… А откуда ты вообще знаешь, что она в Конге?
- Ну так… это… - и в ступор впал яогуай. И, похоже, не наигранный – реально не знает, откуда у него такая уверенность на уровне ливера. Так ведь, вдуматься, и я не знал – пока Вига мне подсказку не кинула, причем весьма эта подсказка смахивает на некий рояль в кустах.
- Ладно, - говорю, - ты это, и на тебя не рассчитывать. А на Каналах ваших много?
- Не знаю, - это он как-то слишком уж быстро ответил. Да и ладно, не хочу я лишне на него давить.
- Ну, не знаешь и не знаешь, гуй с ним… А как ты смотришь, если я тебе солью того, кто реально эту атаку фантомов организовал? Не вашей конторе, а вот персонально тебе?
- Не нравится мне это…
- А мне вся эта петрушка с облавой не нравится категорически. Ты вот хоть критически инфу воспринял, а подельники твои…
- Это у тебя подельники. А у меня сослуживцы.
- Да один хрен. Только учти, там парень тоже из Черных, и поопасней меня. Да, кстати, а где вы меня искать собираетесь?
- Где-где… Рейд по старым кварталам готовится. Тем, которые еще со времен Бантустана.
- Охренели вы, ребята, - это уже Док. – С коренными схлестнуться не терпится? Тамошним Крысам мальчики вроде тебя – на один зуб.
- Побочная цель, - негромко вставил «наиденыш». – Департамент и Крыс лбами столкнуть. А может, и не побочная…
- Верно мыслишь, фантом, - явно между Доком и «найденышем» искорка проскочила – обменялись понимающими взглядами. – Откуда такие познания в человечьих стратегиях?
Тот только руками развел с видом самым невинным. А у меня вдруг в мозгу словно контакт замкнулся – то ли наитие, то ли «оборотень» наколку дает. В общем, в обычном режиме я бы на такую дерзость не отважился, а тут она словно сама я языка соскочила.
- Слушай, Док, раньше-то я тебя не спрашивал, а вот потом уже и времени может не оказаться… А как ты вообще в Чистильщики попал? Ты ж, в отличие от меня, мужик спокойный и к авантюризму не склонный…
Бестактность, конечно, вопиющая, да к тому же в подобной компании. Но Док, похоже, по-своему ситуацию прокачал – уставился на меня этак задумчиво и спрашивает:
- Это важно? Ладно, вижу, что важно, ты всех сейчас проверяешь, кто поблизости. А если учесть, что инфа к баохузам из группы течет…
- Нет, если что-то личное, секреты какие-то…
- Да личное, конечно. Как и у всех нас. Но… почему бы и нет, в конце концов. Только чего-то поучительного и назидательного не жди. В общем, случилось это лет через пять после Скачка, аккурат в разгар Кровавых Лет…

Врезка. Суккуб

Даже у классных инженеров бывают скверные дни. Да чего там, дни, когда просто не хочется жить… Вроде бы, самые страшные беды, что могли случиться, уже отгорели и подернулись пеплом, вроде бы, не валятся на голову никакие несчастья, вроде бы, и не происходи ничего сверхординарного… Проще говоря – не происходит вообще ничего. Только наваливается всей тяжестью одиночество и сознание собственной никчемности, и просыпается, подзуживая, незажившая сука-память, и нечем отвлечься, нечем совершенно занять руки и голову…
«Инженер-пространственник и микроэлектронщик? О, впечатляет… но дело в том, что наша кадровая политика не позволяет принимать на службу генетически измененных. Уверен, что ваши таланты непременно найдут себе применение, но помочь, к сожалению, ничем не могу», - от подчеркнутой вежливости прилизанного типчика, явно из потомственных граждан, за версту несло фальшью и плохо скрытым отвращением. Ничего нового, в общем, боссы новых корпораций по привычке боятся мутантов, не говоря уж о канцелярских крысах – но каждый раз задевает. А когда Департамент предлагает тебе, участнику большого орбитального рейда, штурма укрепленного комплекса «Нирваны» и анклава «Очищение», не дело по твоим способностям – без ложной скромности, недюжинным, – а карту соцобеспечения и бесплатный паек на всю оставшуюся, становится совсем тошно.
Хуже нет, когда такая депрессия становится привычной. Когда ты понимаешь, что на самом деле болен, гниешь изнутри – при том, что телесные болячки обходят тебя стороной, – но любой человеческий психолог (а они, почитай, все из бывших граждан) постарается побыстрее и подальше сплавить пациента-мутанта и будет, в общем-то прав… Остается либо тихо сходить с ума в четырех стенах с видом на ужасающе безликие кварталы пластбетонок, либо вот так брести незнамо куда но серым, словно вылинявшим под нескончаемым нудным дождем улочкам и проклинать про себя свое железное здоровье и намертво вбитые убеждения, не позволяющие шарахнуть в висок из трофейного игольника. Все, что угодно, лишь бы не вспоминать славное, мать его, прошлое.
С муками совести все это не имело ничего общего, хотя крови в этом самом прошлом было предостаточно – своей, чужой, близких людей. Просто ощущение, что все это было никому не нужным, что ты растратил себя на какую-то мышиную возню, хотя идеологи того же Департамента провозглашают весь кровавый бардак великими и славными деяниями, что в итоге так и не создал ничего из того, что хотел, а всего лишь помогал разрушать старый мир – скверный и прогнивший, да, но дело разрушения от этого не становится благороднее. И не осталось какого-то внутреннего ресурса, чтобы мобилизоваться и все же попытаться что-то из довоенных задумок реализовать.
В такие дни избегаешь друзей, товарищей и даже просто знакомых – хуже нет, как непроизвольно вывалить кому-то на голову свои унылые проблемки. Остается упиваться одиночеством, как мерзостным пойлом в дешевом баре – вдрызг, до беспамятства, до полного отключения рефлексов. И даже зеркало в компанию не позовешь, потому как с подобном состоянии хуже собеседника нет…
Отточенные рефлексы сработали сами по себе, налетевшую на него в дверях кофейни девушку успел аккуратно подхватить под локоть, не дать упасть.
- Простите, я жутко неловкая.
- Бывает, - улыбка – он чувствовал это – вышла скверно, неубедительно. Хотя девочка явно не заслуживала таких фальшивок, вся она была какая-то очень чистенькая, нездешняя. Вроде, ничего особенного – росточком на полторы головы ниже него, здоровенного громилы, белобрысенькая, коротко стриженная, худенькая – формы еле угадывались под мешковатым свитером грубой вязки, – в драных джинсиках, со старомодными очками на вздернутом конопатом носике. Словно залетела сюда прямиком из какого-то романа времен Первой глобализации… Отчего-то он почувствовал себя виноватым – за свои габариты, свое пакостное настроение, свою поддельную улыбку. И это было неожиданно приятным. Или хотя бы каким-то разнообразием.
- Вы спешите? – вопрос вылетел совершенно непроизвольно.
- Нет, но…
- А почему бы нам с вами не выпить кофе? Можно даже не синтетики, - департаментское пособие за участие в кампаниях жгло карман, а избавиться от него в кофейне Хасана казалось далеко не худшим вариантом. – На улице в такую слякоть совершенно нечего делать.
- А это удобно?
- Здесь? – на сей раз улыбка, кажется, вышла получше. – Здесь удобно все. Вы ведь новенькая у нас на Каналах?
- Можно сказать и так. А вы, значит, старенький?
- Да, можно сказать и так, - реплику удалось вернуть почти непринужденно, а общая несуразность происходящего как-то совершенно не задевала. Только сейчас он отметил, что с самого начала перешел с танхуа на английский. Может, было в этом что-то неправильное, но и неправильность сейчас казалась лекарством.
Уже отхлебнув пару глоточков – в дальнем закутке, в неярком свете лампы под аляповатым цветастым абажуром – она неожиданно поставила чашку на столик, сдвинула свои невозможные очки на кончик носа – глаза у нее оказались пронзительно синими – и безапелляционно потребовала:
- А теперь выкладывайте.
- Что именно? – он вскинул рассеченную тонким шрамом бровь. Удивление, по крайней мере, было неподдельным.
- Ну, хотя бы – чего это ради вы себя так настойчиво гложете? Это я сразу поняла.
- Вы читаете эмо-фон?
- Хуже. Я его чувствую. А от вас такая волна, что с ног свалить может.
Он выудил из кармана объемистую флягу, только что наполненную заботливым Хасаном, приложился к горлышку:
- Что, все так плохо?
- Дайте тогда и мне… Ну и гадость… Просто у вас, ветеранов, это самоедство вроде эпидемии.
- Про ветерана вы тоже… прочитали? – осторожно спросил он.
- Опыт, - коротко ответила девушка, глаза за стеклами очков на миг стали пронзительными. – Что у вас, департаментских, что у корпов одна повадка. Вы пытаетесь разобраться, за что воевали – и не можете этого понять.
- Война – слишком громко сказано, - возразил он. – Крупная полицейская операция с привлечением волонтеров – так будет точнее. И я знаю, за что дрался. То, что мы с вами вот так, открыто, сидим за столиком – лучшее тому доказательство.
Действительно, со стороны их парочка должна была смотреться если не комично, то по крайней мере странно: ширококостный лобастый верзила, смахивающий на тролля в нелепо сидящем гражданском плаще – и загулявшая эльфочка из детской сказки. Он даже хмыкнул, забирая у нее фляжку, снова приложился к горлышку и плотно завинтил колпачок.
- А вы не ловили себя на мыслях, что в т_о_й, прошлой жизни были счастливее? Были кому-то нужны?
- Наотмашь бьете, - не без интереса заметил он. Обычно таких разговоров ему удавалось избегать, но на сей раз желания увиливать почему-то не было. – Вы, часом, не пси-хирург из нелегалов?
- О, я легальна, не сомневайтесь, - странно усмехнулась она. – И да, я могу показаться бестактной – да я бестактна и есть – но просто не могу смотреть, когда неглупые, сложившиеся взрослые люди так запускают свою психику, купаются в жалости к себе – и ждут того же от других. И кстати, я не практикую.
Он неторопливо закурил:
- Что ж, доля истины в ваших словах есть… Но какая же вы юная максималистка! Я прямо завидую.
Неожиданно оказалось, что его лапища, узловатая и жесткая, как старое дерево, бережно накрыла ее ручку.
- Не завидуйте, - она грустно покачала головой. – Психологически я старше вас… Страх, ненависть, боль окружающего мира – ведь это все течет через меня. И я… я просто стараюсь сделать этот мир чуточку лучше.
- Как и все мы, девочка. Только не у всех выходит. Слишком поздно понимаешь, что стараться надо не только для чего-то, но и для кого-то.
Она пожала плечами, уходя от продолжения темы, и неожиданно попросила:
- Расскажите о войне. Вернее, о вашей… полицейской операции.
- Это можно в одном слове. Кабак.
- А если подробнее?
Он знал, что не умеет рассказывать – а о последних четырех годах предпочитал вообще молчать. Ничего там не было героического и красивого, просто все готовились резаться со всеми, и тех, кто срывался, приходилось вырезать самим. Мелкие боссы из корпораций, вдруг заявившие права на территории, какие-то очумелые республиканцы-утописты, готовые ради тотальной справедливости залить мир кровью по горлышко, слетевшие с катушек бойцы против всех – частью из таких же мутантов-Крыс, просто отчаявшиеся и ничего не понимающие люди, примкнувшие к тому, кто оказался рядом… Да, больше приходилось убеждать – даже зная, что это заведомо бессмысленно, но когда резня все же начиналась, действовали беспощадно, не слишком-то разбирая правых и виноватых… Он вспомнил, каким отупевшим почувствовал себя, когда наконец снял мундир и попытался врасти в гражданскую жизнь – в совершенно новую жизнь нового общества. И горечь, когда обнаружил, что места в ней ему не находится…
Оказалось вдруг, что он не просто вспоминает – рассказывает об этом чуть ли не взахлеб, что они уже не в кофейне, а идут куда-то под моросящим дождичком – так, без всякой цели смысла, просто потому, что идется, а разговор уже свернул далеко в сторону от Кровавых Лет. Он обнаружил, что смеется над чем-то без горечи – вместе с ней, и ее ладошка лежит на грубой ткани его плаща, и впервые за последний год ему как-то удивительно легко – а все страхи, гнусные воспоминания, перепаханная войной память, все реальные и мнимые обиды остались где-то далеко…
…Модифицированное сознание обрело четкость внезапно, словно кто-то повернул выключатель. Все вокруг стало предельно контрастным, словно очерченным скупыми линиями: пустынный тупичок между брошенных пластбетонок, незрячие бельма заросших пылью окон, распахнутые смрадные пасти подъездов, покореженный давним взрывом полимер дороги. Кладбище прежней жизни. Чего там – просто кладбище…
Нарочито неторопливо повернулся к своей спутнице. Мешковатый свитер, джинсики, очки – все это никуда не делось, но обращенное к нему лицо расцвело странной, нездешней белизной и словно бы даже светилось в темноте, ацетиленовое пламя взгляда завораживало и не отпускало.
- Ты фантом, - это не было вопросом.
- Ты догадался, - в голосе ее, как ни странно, прозвучала неподдельная грусть. – Это плохо…
- Для кого? – спокойно спросил он. Легкость не желала уходить, оставалась с ним, по-прежнему переполняла грудь – вдохни поглубже, и полетишь.
- Для тебя. Для меня… Понимаешь, я ведь нахожу только таких, как ты – и они обычно уходили без мучений и страха. Уходили счастливыми.
- В таком случае у тебя сейчас все получилось, - с удивлением услышал он свой голос. Девушка-фантом, кажется, удивилась еще больше:
- И… ты не боишься?
- А должен?
- Вы, люди, всегда боитесь… иного. И смерти.
- Не всегда, как видишь. А каких это – таких, как я – ты искала?
- Ну, знаешь, тех, кому терять нечего, что ли… Ведь тебе нечего терять? – озабоченно спросила она. Он продолжал смотреть на нее, чувствуя, как наползает, сминая его грубые черты, на лицо глупейшая улыбка – и ничего не мог, да и не хотел с этим поделать.
- Ты знаешь, кажется, теперь есть. Есть, что терять…

- Такие дела, - буднично закончил Док. – В общем, заставила она меня голову из жопы вынуть, чего уж там. И прожили мы с ней почти три года, пока не… В общем, пока она не погибла.
- Баохузы? – это я – просто чтобы не молчать. Док мотнул тяжелой лобастой башкой:
- Департамент. Окленд, плановый рейд… Только какое это имеет значение?
Снова пауза – не то что бы напряженная, но глубокая. Я этак тишком-молчком на Макса глянул, на «найденыша» - зуб даю, обоих до печенок проняло! По-разному, конечно проняло, но тем не менее… Да и меня рассказец зацепил, если уж честно – пятый год с Доком бок о бок, а ничего о нем, оказывается, не знал…
- Ладно, старый. На Каналы мне покуда никак нельзя, так что все падает на тебя. Наших, кого сможешь, все-таки постарайся вычислить, но контачить не спеши – это уж я сам, когда и если тут разгребусь. Если выйдут на контакт сами – ты меня не видел и не слышал, я сгинул…
- Самое время, - это Макс встрепенулся. – Слушай, Рыжий, где бы ты ни был, срывайся-ка оттуда побыстрее – кажется, локализовали тебя. Времени в у тебя обрез.
- Вот только этого мне и не хватало. Да, гемен, в ориентировке вашей только я значусь?
- Не, не только. Еще девахе какая-то, типа, рыжая. Типа, говорят, подельница твоя.
- Тикусё! И ты молчал?!
- Так я ж не знал, что тебе важно… Еще, вроде, в Нью-Сиде кого-то ищут, на Каналах – но тут без деталей, нам точно не говорили.
- Так, ладно, проехали. Постоянной связи с тобой не получится, отпингуют махом, но контакт нам, Максик, нужен, ох, нужен… Вот через мастера Ника… или еще одну женщину законтачим, и ты мне подробности по Каналам как хочешь, но добудь.
Яогуай даже спорить не стал, только лапой махнул – левой верхней. А я уже к «найденышу» поворачиваюсь:
- Так-так-так, мастер Ник… Стало быть, говоришь, все время перемещаться?


Рецензии