Из записных книжек 303. Астроном
В ботаническом саду, у главного здания университета, на Васильевском, тонет в зеленых кущах двухэтажное здание астрономической обсерватории. Ее основал Сергей Павлович Глазенап. В конце девятнадцатого века. Он же стал ее первым директором.
Здесь, в семидесятые годы прошлого века, завершилась моя романтическая, и полная драматизма юность...
На первом этаже, в небольшой комнате, заставленной шкафами с папками и книгами, с несколькими стеллажами в потолок, уставленными астрономическими и радиотехническими приборами, мне отвели рабочий стол.
За этим столом восемь лет кряду корпел я над диссертацией.
Но сначала была стажировка.
В семьдесят втором, закончив во Владивостоке университет, готовился лететь в Иркутск. По распределению. Однако, судьба вдруг сделала невероятный финт. И ...оказался в Ленинградском университете. На годичной стажировке по астрономии.
Поскольку во Владивостоке меня готовили как геодезиста, то здесь предстояло за год прослушать и сдать определенное количество курсов. Именно по астрономии.
И именно Ширяев составил план этой стажировки, включив конкретные дисциплины. Общая астрономия, фундаментальная астрометния, служба точного времени. И еще с десяток.
В соответствии с планом, ходил на лекции со студентами третьего, четвертого и пятого курсов. Слушал. Учил. Сдавал зачеты и экзамены.
Александр Васильевич читал нам общую астрометрию и сферическую астрономию.
Лекции больше походили на театр одного актера.
Как-то попал мне в руки конспект его студентки.
"В три тридцать начал свою лекцию Ширяев. Сегодня он был в ударе: рассказывал - обо всем. О склепах.Об изобретении хронометра. О войне 1814 года. О пакетботах. Изображал как моряк смотрит в подзорную трубу во время качки. Рисовал на доске географическую карту. Потом изображал Гамбург с предместьями. Говорил о Трафальгарде...
Затем всей группой, с ним во главе, подсчитывали когда были изобретены пароходы, и могли ли на них возить в 1814 году хронометры. После этого он сравнивал предместья Гамбурга с Дачным, Сосновой поляной и Стрельной"...
Это похоже на правду. Александр Васильевич на лекциях демонстрировал самую широкую эрудицию. Остроумие. Глубокое знание астрономических дисциплин. Вне сомнений - обожал свой предмет.
Пристрастно относился и к студентам, избравшим астрономию.
И мне запомнились его небанальные рассуждения. Изречения. Полные тонкого юмора. Порой - сарказма.
Как-то рассказывает об астрономических инструментах. Сокрушается:
"Конечно! Америка богатейшая страна. Астрономические приборы там и новее, и совершеннее. Там многое лучше. А у нас ... и труба пониже, и дым пожиже".
Вот рассказывает об основателе университетской обсерватории:
"Глазенап был близок к придворным кругам, и умер в девяносто лет. Воспитывая Великого князя Георгия, он ездил с астрономическим инструментом Репсольда по Крыму. И построил три башни: одну в Абастумани, другую в Думкино, а третью - в пятнадцати метрах отсюда".
Любя свою астрометрию, ревниво относился к астрофизике.
"Астрометрия - скромная девушка в шальварах, а астрофизика - привлекательная молодая дама в мини-скерт. И все-таки нет умной головы, не увлеченной астрофизикой".
Когда после Октябрьского переворота большевики частью разогнали по миру, а частью физически уничтожили отечественную интеллигенцию, перед ними встал вопрос: какими силами строить заявленный социализм? Ничего не оставалось, как создавать новую интеллигенцию. Из рабочих и крестьян. Причем делать это предстояло немедленно!
Говоря точнее, - не интеллигенцию. Интеллигенция воспитывается поколениями. Да она и не нужна. Более того - опасна. Размышляет. Сомневается. Задает неудобные, "ненужные" вопросы...
Поэтому стояла задача просто готовить специалистов, в тех или иных областях знаний. Так были созданы рабочие факультеты - рабфаки. Позже все это назвали громким словом "образование".
В 1927 году, в Смоленске, Саша Ширяев закончил именно рабфак. И сразу же поступил в Ленинградский университет, на математический факультет. Избрав специальность - астрономия. Этот шаг определил его дальнейшую судьбу.
В 1931 году Александр с отличием заканчивает университет. Его оставляют ассистентом на астрономической кафедре. Далее были многочисленные экспедиции по всей стране. От Кавказа до Дальнего востока. Преподавательская работа в университете.
А с 1939 года по 1945 - служба в армии. И суровые военные годы.
После войны гвардии старшина Ширяев возвращается в родной университет. Занимается наукой и преподавательской деятельностью. В 1952 году защищает кандидатскую диссертацию. Затем, на базе все той же обсерватории Глазенапа, создает лабораторию службы времени.
Круг интересов Александра Васильевича был самый широкий. Музыка, театр, история. История как таковая и история науки.
Да, в свое время он закончил всего лишь рабфак. Но в течение всей жизни, работая над собой, воспитал в себе истинного русского интеллигента.
Однажды в ходе лекции, бросил:"Сейчас нет интеллигенции. Одна образовенция".
Подлинным призванием Ширяева была, конечно, преподавательская деятельность. Может быть где-то в глубине души он ощущал себя еще и актером. А кафедра была его подмостками, сценой.
Вот, заканчивая лекцию, делает экскурс по астрометрическим обсерваториям мира. Держа в руке "Definition de la seconde", говорит о Марковице, о сборнике "Who is who?", о маркизе Помпадур, о мольеровском герое, который лишь в сорок лет узнал, что говорит прозой, об утечке мозгов из Англии, об Алле Генриховне, которая знает много языков, но говорит на них одни и те же глупости...
И заканчивает тем, что введение новой цезиевой секунды было отклонено двенадцатью голосами против восьми.
Его лекции не были сугубо академическими. Содержащими исключительно материал по предмету. Скорее, это - живые рассказы. Он давал все необходимые сведения по дисциплине. Но при этом, в ходе повествования, они вплетались в канву событий, обстоятельств, при которых возникали, создавались. Привязывались к конкретным лицам, ученым, к их судьбам.
В рассказах присутствовали и его личные оценки. И материалов, и событий, и личностей. Остроумные реплики.
Все это слушалось с большим интересом. Запоминалось без усилий.
Одна из главных установок советской власти - все равны. Индивидуальность не поощрялась. Будь - рабочим. Или крестьянином. Ну - инженером, конструктором. Обычным. Рядовым. Чтоб на работе - от восьми до пяти.
В одиннадцатом классе, размышляя - куда податься, довольно скоро пришел к выводу. Быть относительно свободным можно лишь в трех случаях. Воровать. Стать партийным чиновником. Пойти в науку.
Рассказал о своих соображениях отцу. Он ничего не ответил. На следующий день говорит.
- Вором надо родиться. Сколько тебя знаю - у тебя не пойдет. Вон двое твоих одноклассников уже давно срока мотают. Им точно на роду написано. Да и потом... позорно. Чиновник - тоже вор. Но в овечьей шкуре. Хитрый. С партбилетом. И под красным флагом ворует. Редко попадается, тем более - сидит. Это тоже не твое. Не лезешь ты, смотрю, ни в старосты класса, ни в комсомольские вожаки. А по математике, по физике у тебя пятерки. Да и вижу - нравится тебе.
- Нравится. В астрономы хотел бы. Там, кстати, и тырить нечего. Звезды далеко.
- Было бы призвание воровать. А тырить везде и всегда найдется что...
И вот однажды на лекции Александр Васильевич, опять же к слову, заявляет:"Есть три степени свободы: диплом кандидата наук, диплом доктора наук и партбилет". Невольно мелькнуло в мозгу:"Верной дорогой идете, товарищи!"
Да, да! Хоть убей! Но никогда душа не лежала - с восьми до пяти.
Удивительно, что тогда, в глухие советские времена Ширяев, не боялся такое говорить.
Но чаще всего его шутки и реплики все же касались конкретных ситуаций и астрономических дисциплин.
- Александр Васильевич, а как вы относитесь к предмету - физика солнца?
- Солнце - вещь общедоступная, ширпотреб, можно сказать. А предмет важный, нужный, конечно.
Вот увлекся рассказом о каком-то историческом эпизоде и сам себя перебивает:"К сожалению я должен отвлечься от истории и сказать несколько слов о методе. Однако, сразу хочу заметить: всякий новый метод попросту изгоняет старые ошибки на новое место".
Астрофизику он все-таки недолюбливал:"Что такое ваша теоретическая астрофизика? Это решение одних и тех же дифференциальных и интегральных уравнений с бесконечным варьированием начальных и конечных условий".
Вот приближается сессия. Ширяев комментирует:"Сдавать экзамен вы будете поштучно. Будет сделано разбиение группы два полупорядочных множества. Я не помню что я читал, но лекций для сдачи достаточно. Каждый выучит и мне обратно расскажет. Вполне возможно, что среди вас есть будущие гении. Но не забывайте - гении бывают доброкачественные и злокачественные. Стремитесь в первые. А там уж ... как природа распорядится".
И вот - экзамены. Когда ответ ему категорически не нравится, спрашивает:"Это плод какого несварения?" Или, не дослушав, прерывает:"Не будем углубляться в глупь".
Среди ученых бытует шутка: заниматься наукой - удовлетворять свое любопытство за государственный счет. Это близко к истине. А вот педагогическая деятельность - благородный, но тяжелый и, часто, неблагодарный труд. Точнее - служение. Подвиг, если хотите.
Александр Васильевич избрал именно эту стезю. И был верен ей до конца своих дней.
- присутствую и на Стихи.ру
Свидетельство о публикации №217100401846