I 1 Лютня, чистотел и солнце

Д. Аредова
А. Шацкая

Трактирщик задумчиво поскреб редеющую бороду, оглядывая стоящую перед ним девицу. То есть, он не сразу понял, что это девица, поначалу он принял ее за парня, потому что одета она была в мальчишескую куртку и какой-то невообразимый, истрепанный плащ неопределенного цвета. То, что перед ним не мальчишка, трактирщик понял только когда девица, прихрамывая, подошла к стойке, и он смог рассмотреть ее тонкие черты и большие глаза. Девица попросила поесть, и честно сообщила, что денег у нее нет, но она готова сделать какую-нибудь работу.
— Гм... – протянул он в задумчивости. – Гм. Ну... Посмотрим. А что это ты там прячешь?
Девица отодвинула полу плаща и показала лютню, которую она спрятала от накрапывающего снаружи дождика.
Вообще-то, не хватало разносчиц, но эта рыжая малявка вряд ли тут сможет помочь – во-первых, хромает, а во-вторых, очень уж она мелкая, сшибут и не заметят. Трактирщик был не против девушку накормить, если она поможет на кухне, но он побаивался жену.
— Ну... – он еще разок зачем-то оглядел рыжую. – Пожалуй...
— Это что здесь такое?!
Судя по всему, жены своей кабатчик опасался не зря – из-за занавеси, вышитой выцветшими узорами и прикрывающей вход в кухню, выдвинулась внушительная тетка. Она была на полголовы выше мужа и в полтора раза крупнее.
— Это что такое? – она сдвинула мужа бюстом и сурово уставилась на девицу. – Знаю я вас, таких. Никакой еды! Есть у нас уже музыкант, есть! Все вы думаете, мол, побренчали часок – и все вас уже готовы кормить? Нет уж...
Девушка покосилась на музыканта, который, в самом деле, сидел у камина, тихонько что-то наигрывая. Видимо, отдыхал, пока посетители не требовали песен. Музыкант выглядел бледным и очень худым, видимо, недавно перенес тяжелую болезнь, а может быть, до сих пор болел и ничем другим пока зарабатывать просто не мог.
— Оно и видно, вы своего музыканта, судя по всему, совсем не кормите, – ехидно отозвалась она.
— Ах, ты...
— А я и не собиралась играть, – поспешно перебила девица. – Я собиралась помочь по хозяйству.
— М-да? – Жена трактирщика, уперев руки в бока, окинула ее суровым взглядом. – Ну, и что ты умеешь делать?
— Почти все. Ну, кроме готовки.
— Как же, – женщина басовито засмеялась, – подпущу я тебя к готовке. А почему это ты в шапке? – Она кивнула на шапочку, из-под которой торчали коротко остриженные медные кудри. – Небось, у тебя там уши?
— Ясное дело, уши, – кивнула рыжая.
— Не прикидывайся глупее, чем ты есть! Уши острые?
— Да, ну и что? – насупилась девушка. – Это не запрещено.
— И впрямь... Чувствую, будет мне с тобой хлопот, – женщина покачала головой. – Ладно, идем, пригодишься.
Она повела девушку вглубь, величаво плывя впереди нее и покачивая бедрами, видимо, для равновесия. Там было полутемно, пахло луком и жарким, в узеньком коридорчике, предваряющим вход в кухню, стояли какие-то ведра, о которые просто невозможно было не спотыкаться. В кухне было удушающе жарко. Какая-то усталая донельзя девушка в юбке, переднике и сорочке торопливо резала овощи.
— Марта, ты все еще копаешься? Поспеши, – подогнала ее женщина.
— Я стараюсь, госпожа Гертруда, – пискнула помощница.
— А ты что встала? – оглянулась Гертруда на девушку с лютней. – Ты собираешься стоять посреди кухни или работать? Сними свои тряпки и оставь их вон там вместе с лютней. И можешь мыть посуду.
Она направилась к плите и принялась что-то там помешивать, причем, умудряясь делать это одновременно в трех сковородках и в большой кастрюле.
— А звать-то тебя как, рыжая? – оглянулась Гертруда к девушке, которая скинула плащ и куртку, оставила лютню и торбу с вещами и шмыгнула к кадушке с грязной посудой.
— Эндра, – ответила она.
— Ишь, ты, – Гертруда ловко сняла с огня горячую сковородку и взяла у Марты овощи, которые ссыпала в соседнюю сковороду. – Имя-то не нашенское.
— Так и есть. Я нездешняя, я издалека.
— А. Ну, тогда мой посуду.
И Эндра взялась мыть посуду, засучив рукава рубашки. После промозглого уличного холода ее начало трясти в кухонном жарком чаду, но она понадеялась, что это скоро пройдет, стоит только согреться. Помещение не проветривалось, так что дышать здесь было почти нечем, к тому же, было полутемно, а вода для посуды оказалась холодной, никто ее нарочно не грел. Зола, которой нужно было оттирать жир, больше пачкала, чем отмывала. Гертруда шумно рокотала, гоняя помощниц и разносчиц. Эндру она тоже постоянно поторапливала, и, по-видимому, отмывать тарелки, плошки и сковородки дочиста не требовалось.
Эндра мыла посуду, потом мыла пол, дважды бегала с поручением в лавку на соседнюю улицу, чистила лук, скоблила кухонный стол, толкаясь со спешащими, взмокшими разносчицами. Через несколько часов эльфка, которая и так была уставшей, просто падала с ног.
Ближе к вечеру город переставал казаться безопасным. Он не грешил этим и в дневное время, а ночью редкие огоньки притонов и кабаков казались хищными, улицы пустели. Дважды в трактир заглядывали стражники, промочить горло, и эльфка предусмотрительно пряталась в углу кухни, чтобы ее ненароком не приметили.
Была уже глубокая ночь, когда ей, наконец, позволили присесть.
— Держи, – прогудела Гертруда, протягивая ей тарелку пахнущей луком, водянистой похлебки. – Твой суп.
— Что-то... – Эндра с сомнением пригляделась к полупрозрачной жидкости в не очень чистой плошке, – он как-то жидковат.
— Да ну? – трактирщица по своей привычке уперла руки в бока. – Тогда можешь пойти и попросить еды где-нибудь еще. Или изловить голубя.
— Я поняла, – вздохнула эльфка, берясь за ложку. – Спасибо и на том.
Скудной порции было не под силу утолить голод полностью, но, тем не менее, стало немного лучше. Эндра проглотила последнюю каплю похлебки и вымыла плошку. Хромающее колено настойчиво и премерзко разнылось, и девушка была счастлива, что на сегодня работы больше не осталось. Ночевать в общем зале ей не позволили, а спать в душной кухне не хотелось, и эльфка попросилась спать в конюшню, где, наконец, уютно завернулась в плащ, зарылась в сено и очень быстро уснула.
Проснулась внезапно, и сразу же распахнула глаза, будто и не спала вовсе. Ею овладело стойкое ощущение постороннего присутствия, и оно, это ощущение, словно выдернуло девушку из глубин сна. Глядя в темноту конюшни, Эндра напряженно прислушивалась; сон никак не хотел отпускать ее, и в голове кружились смутные обрывочные видения. Вот, полная Гертруда играет на лютне, а сама Эндра думает, что менестрель из женщины неплохой, и, пожалуй, надо принять ее на работу. Окончательно ее пробудила лошадь, которая взбрыкнула, фыркнула и гулко забухала копытами по деревянному полу, разминая ноги. Ей отозвалась другая, высунув морду из своего денника и испустив короткое звонкое ржание.
Звуки издавали только животные. По крыше барабанил дождь, где-то вдалеке лаяла собака. Других звуков не слыхать. И все же, Эндра была в конюшне не одна.
Она прикрыла глаза. И в этот самый момент услышала осторожные шаги.
Эндра собралась, было, резко встать, но кто-то быстро опустился на пол прямо перед ней и произнес тихим, хрипловатым, будто простуженным, голосом:
— Тише. Я только зашла за своей лошадью. – И ночной гость – это оказалась молодая девушка – приветливо улыбнулась. В руках у нее был свернутый вальтрап и седло. Эндра села, улыбнувшись в ответ.
— Оно и ясно – зачем еще в конюшню идти... Сколько сейчас времени?
— Пять часов утра. – Девушка, поднявшись, подошла к ближайшему деннику и открыла дверцу. Лошадь фыркнула, потянулась – узнала.
Эндра разглядывала девушку. Та была стройная, фигуристая, с тяжелой русой косой, непохожая на горожанку. Скорее, она походила на уставшую путешественницу. Простая одежда истрепалась и покрылась дорожной пылью, да и скроена была не по здешней моде. Льняная рубаха с косым воротом, шерстяное платье, почему-то до колен, из-под которого выглядывали кожаные штаны и заметно изношенные сапоги. Вместо плаща девушка носила кожаную же длинную куртку с капюшоном.
Она ловко и почти бесшумно седлала лошадь, потом взяла ее за узду и вывела из денника.
— Извини, – сказала ночная гостья. – Я уже ухожу.
— Жалко, – повинуясь какому-то неясному чувству, ответила рыжая. Теперь сон как рукой сняло, хотя проспала она всего часа четыре, и Эндра завернулась в плащ и поднялась. Девушка ей понравилась, в ней было что-то удивительно приятное.
— А куда ты едешь? – внезапно для самой себя спросила Эндра.
Путешественница пожала плечами и снова улыбнулась.
— Я еще не решила, – ответила она. – Мне все равно, куда, потому что все равно некуда податься. Надеюсь найти где-нибудь работу и хорошего учителя. – И девушка показала объёмистые седельные сумки из жесткой дублёной кожи с белой веточкой чистотела в круге – имперским символом медицины.
— А... – Эндра почувствовала приступ дрожи, но быстро взяла себя в руки. Девушка не была похожа на имперку, мало ли, что и у кого нарисовано на сумках... Тем не менее, где-то под ложечкой на секунду отвратительно засосало. – Понятно. Ты хочешь учиться медицине? Когда-то я знала нескольких хороших медиков, жаль, они далеко.
— Ага. – Она кивнула. – Я в битве у Черного озера была. В смысле, в лазарете. – На мгновение в серых глазах девушки промелькнула тень. – Там мне выдали имперскую грамоту. Но я хочу стать врачом. Или так, знаешь... просто бродить по свету и помогать. Везде людям помощь нужна... – Она помолчала, задумавшись. – Кому нарыв залечить, кому кость вправить, да еще эпидемии все эти – это же настоящий кошмар. – Лошадь дернулась, но медичка придержала ее, машинально – мысли ее были далеко. – Ты слыхала о Черной смерти? Ее переносят блохи. Черные блохи... я хочу стать врачом и найти от нее лекарство.
— Слыхала, – кивнула растрепанной головой Эндра. – Будет очень хорошо, если ты найдешь средство. Только от него не будет толку, если люди не начнут чаще мыться, – заметила она.
— Или если не перестанут есть кошек, – улыбнулась медичка. – Я тут от городских знахарей та-акого наслушалась... Представь: они на полном серьезе советуют людям поймать в полночь черного кота, отрезать тому хвост и закопать под порогом. Дескать, тогда болезни в дом вообще не проникнут. – Она вздохнула. – Кто-то должен по-настоящему лечить этих бедолаг.
Эндра не выдержала и хихикнула над историей о черном коте и покачала головой.
— Действительно, – согласилась она и как-то совершенно неожиданно для самой себя попросила: – Возьми меня с собой.
Хотя, почему неожиданно? Гертруда обещала только ужин, после которого уже через час желудок начал требовать еды. И идти ей было некуда.
— У меня есть деньги, – торопливо пояснила рыжая. – Немного, но я найду еще. Я просто так устала ото всех этих... которые закапывают кошачьи хвосты, а с тобой... – она изобразила неопределенный жест рукой.
— Я тоже от них устала, – согласилась девушка. Она похлопала по висевшей через плечо сумке: – Давай позавтракаем и в дорогу. А денег заработаем, об этом не беспокойся.
Она опустилась на пол у стены, вытащила кусок полотна и развернула на ворохе соломы. Внутри оказались поздние яблоки, печеный картофель и пара лепешек. Медичка ловко разделила еду пополам и протянула Эндре одну лепешку.
— Меня зовут Аретейни, – представилась она. – Это все, что я про себя помню с тех пор, как оказалась здесь.
— Спасибо, – Эндра благодарно взяла лепешку и про себя пообещала при случае сделать новой знакомой что-нибудь приятное. Пока отплатить ей было нечем, но очень хотелось. – А я Эндра. Так ты потеряла память? Это ужасно... Со мной однажды было нечто подобное, но не совсем, конечно... Так чтобы целиком потерять память – такого не случалось. Может быть, мы сможем что-нибудь придумать, чтобы ты вспомнила хоть что-то. Ты выглядишь не местной.
Саму Эндру тоже сложно было назвать иррилинкой. Здешние девушки и женщины были обычно повыше и пофигуристее, и у них не встречались такие кудри.
— Благодарю, – улыбнулась Аретейни и взяла картофелину. – Наверное, я и есть не местная. Но я сносно разговариваю на иррилинском. Может, я жила здесь когда-то... недолго.
Лошадь потянулась за лепешкой, и девушка оттолкнула тяжелую морду. Обидевшись, кобыла фыркнула и задрала голову, косилась на еду, но больше не порывалась стянуть кусочек. Аретейни угостила ее яблоком.
— А ты ведь тоже не отсюда, верно? У тебя такой акцент... незнакомый.
— Ну, да, – Эндра невольно оглянулась тревожно куда-то на вход и про себя выругалась. – Я с запада. Из Морулии. А с акцентом никак не могу справиться. У эльфов язык куда мягче, мне сложно произносить слова так, как здесь привыкли, – она хихикнула и принялась за еду. – Наверное, он у меня так и останется.
— Я встречала эльфов, у них очень красивый язык, – сказала Аретейни. – А в Морулии не была ни разу. Это далеко?
— Да, далековато. За морем. Гм... а, может, ты там была, но не помнишь? – Эндра подмигнула, жуя лепешку. Это было гораздо вкуснее и питательнее, чем вчерашняя водянистая похлебка.
— Возможно. Хотя, в Иррилине мне, в общем, нравится. – Тут она понизила голос. – Не считая действующей власти. Говорят, раньше все было по-другому... хотела бы я узнать, как здесь было раньше. – Аретейни отломила кусочек лепешки и сунула в рот. Ела она аккуратно, но очень быстро, как человек, привыкший к коротким периодам отдыха.
— Правда? – Эндра устремила на Аретейни внимательный взгляд. – В общем, мне тоже. Только ты будь осторожнее, а то мало ли...
Ее передернуло, и она поспешно сделала вид, что поправляет плащ.
Аретейни презрительно фыркнула.
— Да, я очень даже в курсе, как они поступают с людьми. Сама выхаживала. Но пусть знают, что я их не боюсь! – Она сверкнула глазами. – И бояться не собираюсь. Как Маэстро из легенд. Он тоже не боится Империи. Я даже выучила пару баллад про него. Жалко, что он вымышленный персонаж. Наверное, людям всегда нужны примеры для подражания, пусть даже и ненастоящие.
— Я тебе не бояться предлагаю, а быть осторожнее, – поправила Эндра, дожевывая лепешку. – А вдруг он не вымышленный? Мало ли... Кто-то же должен быть вдохновителем сочинителей.
— Я поняла, – сказала Аретейни. – Ну, – она задумчиво потрепала кобылу по холке, – слишком уж он хорош для живого человека. Да к тому же, я хотела бы верить, что крестьяне готовят восстание. Я бы поучаствовала. – Тут девушка хитро улыбнулась. – В госпитале, конечно. Это же мой долг.
— Я бы... тоже, – Эндра плотнее запахнула плащ. – Но пока мне повстанцев не встречалось. Только разбойники.
Аретейни скривилась.
— Да, этого добра хватает. Но им нас не взять, – загадочно прибавила она и отряхнула крошки с ладоней. – Идем? А то до света не выйдем – не найдем хороших попутчиков.
Она свернула опустевший кусок полотна и убрала в сумку, потянула кобылу за узду.
— Я тут намедни с купцами договаривалась, они ткани везут, и посуду. Сказали, я могу пойти с обозом, если согласна лечить бесплатно. – Аретейни хихикнула. – Но это временно, зато у них вооруженная охрана, и никто нас не тронет. Доберемся до столицы и до свидания. Скажем, что ты тоже медсестра.
— Идет, – оживилась эльфка. – Я немного умею, так что смогу тебе помочь. И коней чистить, например, и музыку играть. Меня точно не прогонят.
Она, весьма довольная жизнью, погладила лошадку.
— Стало быть, живем! – засмеялась Аретейни, и девушки вышли на промозглый с ночи двор. Лошадиные копыта месили холодную грязь, дыхание замерзало облачками пара. Солнце тусклой монетой повисло над дальними верхушками деревьев и обещало скорое дневное потепление. У коновязи, напротив дверей таверны, стоял мужчина в дорожном плаще и о чем-то спорил с заморенного вида тощим светловолосым пареньком.
— Никак не получится, дороги развезло, – ссутулившись и грея руки в растянутых карманах, убеждал паренек. – Только в грязи увязнем.
— Мешки отсыреют, – сокрушался мужик в плаще. – Беда, прямо с этим межсезоньем...
— Переждем пару дней, пока распогодится, – сказал светловолосый паренек. Он немного гундосил и невнятно произносил слова, будто рот у него был набит кашей, и был чем-то похож на мокрого крысенка. Пожалуй, большим треугольным носом, которым то и дело шмыгал. Эндра и Аретейни подошли поближе, прислушиваясь к разговору.
— Как назло... Это еще что такое? – возмутился Плащ при виде девушек. – Вас, что, две?
— Конечно, – кивнула Аретейни, подходя. – Я вам не сказала?.. В одиночку как вправлять, например, кости? Тут два человека надо: один держит, а другой тянет. Мы путешествуем вдвоем.
Плащ нахмурился.
— Что-то я вчера твою подругу не видел, – пробасил он и закряхтел, прочищая горло.
— У вас кашель, – немедленно определила Эндра. – Я пойду, приготовлю отвар.
— А я его осмотрю, – подхватила Аретейни.
— Да нет у меня кашля! – рявкнул мужчина в плаще и, как назло, кашлянул снова.
— Ну, как же нет? А это что? – невозмутимо пожала плечами Эндра, которая уже копалась в торбе, где, действительно обнаружились какие-то травки. – Я мигом.
— Часто кашляете? – Аретейни подошла поближе. – Идемте в тепло... Наверное, по утрам кашель сильный? Да? Курите?
— Да отвалите вы от меня, девки! – отмахнулся "плащ". – Вот насели. Заранее надо было предупреждать, что ты с подружкой.
— С помощницей, – поправила Аретейни.
— Так, вы не против?
— Если ты отвяжешься – нет! – простонал Плащ.
— Ла-адно... – мастерски «огорчилась» Аретейни. – Отстану.
— Так отвар не готовить? – уточнила Эндра, которая уже перебирала в пальцах ароматные пучочки.
— Нет, – отрезал Плащ так, что она подскочила. – Я если будешь продолжать – точно с собой не возьму.
— Спасибо, – обаятельно улыбнулась рыжая, затягивая завязки сумки. – А когда выезжаем?
— Змий его разберет, – буркнул расстроенный Плащ и пояснил: – Пару дней придется переждать, будем надеяться, к тому и дождь перестанет. А пока... – Он махнул рукой и, тяжело ступая, поднялся по крыльцу в таверну.
— А пока – мы будем спать в навозе, – буркнула Аретейни, которая теперь огорчилась по-настоящему. – И питаться сухарями.
— Да ну, – успокоила ее Эндра. – Добудем денег, и хотя бы пообедаем нормально. А спать можно в соломе, в конюшне.
— Я и говорю – в навозе. – Аретейни вздохнула. – Ладно. Тогда я хочу выпить.
Загнав лошадь обратно, медичка вернулась в таверну.
— Ты со мной? – уточнила она от дверей. – У них неплохое вино, а вот, пиво тут брать не советую. И грог – они его из недопитых остатков вина варят.
— Ну... на кружку мне хватит, – прикинув что-то в уме, кивнула Эндра и, прихрамывая, нагнала Аретейни. Они вошли обратно, в трактир.
— М? – строго оглядела Эндру все та же Гертруда. – А что ж ты мне всю голову вчера заморочила, мол, денег нет, денег нет. Только зря тебя пустила тарелки бить.
— Я ни одной не разбила, – возмутилась эльфка.
— Ладно, – трактирщица окинула их взглядом еще разок. – Вина так вина. Норберт! – окликнула она своего мужа, который подскочил так, словно его ткнули под ребра. – Налей, вон, девкам!
Аретейни демонстративно плюхнула на стол свою сумку с белой веточкой. Военных медиков следовало беречь, и, таким образом, страховка от немытых кружек и разбавленных помоев была обеспечена. Гертруда прищурилась на сумку – отметила, и тогда Аретейни весело подмигнула Эндре.
Эндра хихикнула, усаживаясь. Скоро Марта принесла им кувшин вина и пару кружек. Эндра заметила опытным глазом, что кружки вымыты куда лучше, чем вчера заставляли мыть ее. Видимо, имперская символика произвела впечатление.
— Может, за знакомство? – слегка застенчиво предложила она, беря кружку.
— За знакомство, – подняла кружку Аретейни. Подошел паренек, похожий на крысенка.
— Это вы с нами пойдете? – спросил он.
Девушки как раз успели соприкоснуться кружками и сделать по глотку.
— Да, – осторожно кивнула Эндра. – Это мы. А что, что-нибудь случилось?
— Нет пока, – ответил паренек. И авторитетно прибавил: – Но может случиться. А вы участвовали в какой-нибудь битве?
Девушки переглянулись.
— А ты что, – уточнила Эндра, – давно покойников не видал?
— Видал. – Парень вздрогнул. – Но, мало ли.
— Мы целители, – очень обтекаемо напомнила эльфка. – Так что...
— Да-да, – торопливо кивнул паренек. – Я понимаю, что ж я, дурак, не понимать...
И в этот момент дверь распахнулась – резко, будто кто-то с той стороны хорошенько пнул ее ногой.
Вошли двое. Двое в черных накидках поверх кольчуг, на которых было вышито имперское золотое солнце и раскинувший крылья ястреб. Имперцы казались уставшими, явно с долгой дороги. Аретейни неприязненно скривилась, а посетители подошли к трактирщику. На рукавах у них белели нашивки с раскрытой белой ладонью, из-за которой выглядывал геральдический меч.
— Десница, – шепнула Эндре медичка. – Они занимаются поимкой политических преступников. Интересно, что они забыли в таверне с утра пораньше?
Паренек с любопытством уставился на имперцев. Те о чем-то говорили с хозяином. Подошла Гертруда, прислушалась к их разговору. Хозяин таверны отрицательно покачал головой. Тогда один из имперцев извлек из сумки бумагу с печатью. Хозяин остался недоволен бумагой, но нехотя кивнул. Первый имперец оглядел зал, потом ушел во внутренние помещения, захватив в провожатые Марту, второй заказал себе вина.
— Интересней – кого они ищут, – сказал паренек. Глаза его возбужденно блестели. Наверно, ему нечасто приходилось встречать представителей Десницы. – Серьезные какие. Как будто в таверне гостит сам Маэстро. – И он усмехнулся собственной шутке.
Эндра приложила незаметно палец к губам, не болтай, мол.
Она испытала острый приступ страха, смешанный с не менее острым приступом стыда. То есть, она испугалась и устыдилась своего страха. Однако бояться было совестно, а не бояться – невозможно. И бежать поздно. Вряд ли, конечно, это за ней, да и сидят они в достаточно темном углу, но мало ли...
Эльфка достаточно быстро усилием воли взяла себя в руки и качнула головой:
— Да уж, вряд ли они просто зашли выпить... Но будь здесь Маэстро – их было бы больше, – она аккуратно оглянулась посмотреть, не дожидается ли имперцев отряд на улице.
— Снаружи оцепление, – не оборачиваясь, проговорила Аретейни. – Она сидела, откинувшись к стене и вытянув ноги, и болтала остатками вина в кружке, наблюдая за имперцами. – Отсюда не выбраться. Если их цель здесь – считай, они его поймали.
— Бедняга... Но всегда же есть какой-то выход, – Эндра уткнулась в кружку, будто оттуда ей нашептывали ответ.
Аретейни медленно покачала головой.
— Эти своего не упустят. Могут и убить при случае. Ну, а нам остается лечить. Как штатным медикам. Или засвидетельствовать гибель преступника.
— Хорош, видать, преступник, – сказал паренек, – что они в такую глушь потащились.
— Прошу прощения, – Аретейни поднялась, – я на это смотреть не хочу.
Но лишь только она сделала шаг из-за стола, как оставшийся имперец вырос словно из ниоткуда. По сравнению с ним медичка казалась худенькой и маленькой. Но не менее решительной.
— Я ничего не знаю, – сумрачно отрезала она, не позволив имперцу заговорить первым. – И ничего вам не скажу. И моя подруга тоже.
— Серьезно?.. – Имперец улыбнулся. У него были русые волосы и усталые серые глаза. Стащив шлем, он присел на край скамьи – будто собираясь в любой момент встать и уйти. – Я и сам знаю, что никого мы здесь не найдем.
— Почему? – заинтересовалась девушка. Кажется, она передумала уходить.
— Потому что мы гоняемся за призраками, – устало отозвался имперец. Аретейни уселась обратно.
Эндра, улучив момент, заправила под шапку рыжую прядь.
— А кого же вы ищите? – спросила она. – Такой большой отряд...
— А... – он только махнул рукой.
— Призраков, – улыбнулась Аретейни.
Наконец, второй имперец вернулся. Он направился к дверям, махнув рукой товарищу.
— Вынужден вас покинуть, – извинился тот.
Прошло не меньше десяти минут прежде чем разговоры и звон посуды робко возобновились. Трактирщик нервно усмехнулся.
— Тоже мне, выдумали, – пробурчал он.
— Неужели и правда Маэстро искали, – улыбнулась Эндра. – Понятно, его не найдешь, хоть с каким отрядом.
— Да нет никакого Маэстро на самом деле, – вздохнул мальчишка.
На кухне что-то пробасила Гертруда, хихикнул кто-то из разносчиц.
— В сказки надо верить, – сказала вдруг Эндра. – Иначе ничего не останется. Может, и Маэстро окажется настоящим, если так о нем думать. А тебя как зовут? – безо всякого перехода спросила она мальчика.
— Кайл, – сообщил паренек новомодное имперское имя и загрустил окончательно. – Везет им. Погони... приключения... один я в глуши застрял.
— Ты тоже пойдешь с обозом? – догадалась Аретейни, и Кайл шмыгнул носом.
— Ага. Я у них проводником нанялся. Они тут в первый раз.
— Так что ты переживаешь? Будут как раз тебе и приключения, – удивилась Эндра.
— Надеюсь, – согласился Кайл. – А вот, – тут глаза у него заблестели, – кто знает! Может, и в битву какую попаду!
Аретейни склонила голову набок, как кошка.
— С кем? – уточнила она, и парень осекся.
— Не знаю, – буркнул он. – С чудовищем каким-нибудь...
— С Маэстро? – скаламбурил трактирщик. – Если верить слухам – то еще чудовище.
— А что ты будешь делать в битве? – спросила Аретейни.
— Ну... как, – Кайл казался несколько опешившим. – Драться.
— А умеешь? – спросила эльфка. – Если с чудовищем, то надо очень хорошо драться.
— Выучусь, – не растерялся парень. – Все с чего-то начинают.
Он выглядел забавно, так и лучился гордостью – наверное, воображал себя храбрым воином и победителем чудовищ.
— Вот это правильно, – одобрила Аретейни. – Хорошая позиция.
— Если хочешь, я тебя поучу в дороге немного, – предложила Эндра.
— Ты-ы? – удивленно уставился на нее Кайл.
— Ну, надо же с чего-то начинать, – ехидно поддела его Эндра. Правда, вышло не обидно, а, скорее, по-товарищески.
— Мы здесь застряли, – печально констатировала Аретейни, потягиваясь.
— Похоже, – согласилась Эндра. Ей, в общем-то, было все равно, куда ехать, но вот выбраться из города было очень нужно.
Снаружи таки разразилась гроза, дождь сердито плевался в окна. Голоса имперцев и ржание лошадей потонули в шуме ливня. В такую погоду отряд рисковал серьезно простудиться, но служба есть служба. Аретейни молча смотрела на огонь в очаге, вытянув ноги и крепко обхватив кружку. Она явно о чем-то всерьез задумалась.
— Грустишь? – спросила Эндра, подсаживаясь к ней. Пламя высвечивало рыжие кудри золотыми сполохами. – Погода подходящая. Знаешь, о чем я иногда думаю?
— Не знаю, – отозвалась Аретейни, невольно улыбаясь. – О чем?
Но эльфка, встряхнув медными локонами, неожиданно придвинулась ближе и шепнула подруге на ухо:
— А что, если это все правда?
— Что – правда? – не поняла сперва Аретейни.
— О Дэннере, – еще тише пояснила Эндра. – Что, если все легенды – это не легенды? Я бы хотела, чтобы это было правдой.
Аретейни поглядела на нее, но рыжая, кажется, на этот раз совсем не шутила.
— Нам нужно его найти, – шепнула она. – Я бы хотела иметь такого брата. А ты?
Аретейни покачала головой. Вид у нее был серьёзный и печальный.
— Нет, – ответила она. – Я бы не хотела. Не хочу смотреть, как брата на костре сожгут.
— Почему обязательно сожгут? – Эндра пожала плечами. – До сих пор ведь не сожгли.
— Хотелось бы верить, что, наконец, нашелся человек, до которого они не могут дотянуться. – Не то представители Десницы, не то гроза смыли с лица медички ставшую привычной за короткое время солнечную улыбку. Сейчас Аретейни выглядела суровой и не по возрасту сильной, и казалось, что убивать она согласна не меньше, чем исцелять. Кайл примолк, невольно прислушиваясь к разговору, но говорили шёпотом, и слов он не разобрал.