Неожиданный каприз

Никогда ни о чем не сожалей:
иногда неприятности случаются во благо,
а мечты не исполняются к лучшему.
Олег Рой
               

   Наталья Николаевна постепенно приходила в себя, пытаясь вспомнить что же случилось. Голова гудела, тело ломило и наливалось болью, а особенно больно было в области ребер и таза с левой стороны.
  «Видимо, шейку бедра сломала, — с досадой подумала она. — Хорошо хоть шею себе не свернула. Господи, за что же ты меня так наказываешь, чем провинилась перед тобою?!»   
  Она медленно открыла глаза. Муть перед взором постепенно исчезала, сознание, подгоняемое болью, потихоньку возвращалось к ней, давая понять, что она лежит в гостиной на полу, возле лестницы на второй этаж. Причем лежит на холодной плитке, в неудобной позе, с неприлично задранной полой халата, и ей больно даже пошевелиться, не то что встать. Потом пришло понимание, что сегодня суббота, утро, и она в доме своего сына, одна.
«Да я же упала с лестницы! И не просто упала, а слетела с неё кувырком, пересчитав все эти окаянные каменные ступеньки! — внезапно вспомнила Наталья Николаевна. - Говорила же, и не раз, своему сыну Андрейке, что эта лестница, ведущая на второй этаж, опасна».
   Правда для окружающих он уже давно не Андрейка, а Андрей Михайлович, весьма уважаемый бизнесмен и хозяин роскошного дома в престижном месте. Но для неё это не важно, пусть даже у него своя фабрика по производству мебели, магазины и пяток ресторанов, все равно, для неё он всегда будет сыном Андрейкой, как в детстве.
   А виновата в её падении приглашённая для обустройства дома дизайнерша, -  дал же Бог название профессии, прости Господи, - вздорная бабенка с непомерными амбициями. Её постоянные высокомерные заявления: «Так сейчас модно! Нас так обучали в Лондоне! Никто сейчас не делает площадок на лестницах, они должны быть прямыми, идти на всю длину, и чтобы перила непременно были стеклянные!» - раздражали кажется даже работяг, исполняющих эти капризы. А вот сын её послушал. Из-за этих-то перил Наталья Николаевна и полетела вверх тормашками прямо со второго этажа. Ну не увидела она их спросонья, перил этих проклятущих. Да и кто в здравом уме будет опираться на ребро абсолютно прозрачного стекла, даже если оно толстое и гладко обработано? Вот Наталья Николаевна и промахнулась - хотела ухватиться рукой, да не попала. А еще эта высота. Ну зачем, спрашивается, делать первый этаж почти пятиметровой высоты? На кой чёрт? Прости Господи! Ведь ей, чтобы спуститься на первый этаж, приходится минут десять ковылять по этим ступенькам, держась за треклятые стеклянные перила и опасливо поглядывая вниз. О подъеме и говорить нечего.
   Годы берут свое, не молодая уже давно, да и болезни разные постоянно мучают, - никакие лекарства и деньги не помогают их все вылечить, как её сын ни старается. Он, правда, обещал поставить лифт на второй этаж. И его вроде бы даже уже заказали где-то в Европе. Но пока его нет.
   Ещё он постоянно повторяет: «Мама, ну зачем тебе спускаться? Тут, наверху, у тебя всё есть. Даже ванную комнату с парилкой и джакузи только для тебя сделали, индивидуальную! А если надо свежим воздухом подышать, выйди на лоджию. Вон она какая огромная, живи и радуйся! Поесть или попить что захочешь, только скажи, Лена тебе сразу же всё принесет».
   Как же, радуйся! Брезгует ею сын, вот и вся радость. А ванных комнат этих, как грязи, аж пять штук на втором этаже. Куда их столько, Господи! Да и что она, сыч какой, чтобы на втором этаже безвылазно сидеть? А если мешает им, то зачем тогда забирали её со старой своей квартиры? Жила бы там помаленьку себе в удовольствие, да на лавочке с соседками общалась.
   Тут, в этом коттеджном поселке, вроде бы все вокруг красиво: дорожки аккуратные, решетки узорчатые, зелень стриженная, скамеечки разные, всё окультурено, а души не чувствуется. И главное, ни с кем из соседей не пообщаешься толком. Они все на машинах — утром уезжают и лишь вечером возвращаются. Постоянно тут только прислуга живет, да охранники, как цепные псы по улочкам рыщут, сторожат хозяевами нажитое. Этакий престижный городок в европейском стиле для проживания прислуги. Так что общаться тут особо не с кем.
   Сноха, вон, и та своих детей гувернантке скинула и целыми днями где-то пропадает. А они, то в английской школе, то на тренировках, то на уроках музыки — будто из них вундеркиндов или многоборцев готовят. Сын весь в своем бизнесе, совсем с матерью разговаривать перестал, только ночевать и заезжает. Не любит он её, точно! А за что? Бог его знает. Нет от него душевного тепла, не дождешься. Всё дорогими подарками, да деньгами откупается. Впрочем, и невестка с внучатами тоже не очень-то радостно с ней общаются. Что ж, наверно не ровня она им теперь стала.
   Да что сын! У него семья, большой бизнес. Дочка-то вон одна, без семьи, без детей, а тоже не слишком о матери думает - все по заграницам болтается, домой не дозовешься.
   А Лена, это помощница по хозяйству в доме, которая руководит приходящими уборщицами и поваром. Она, правда, и сама может сготовить, если надо, и убраться, и постирать, если что, и всё на свете. И приятная во всех отношениях вроде женщина, но всё равно чужой человек. Ну как так можно, Господи, чтобы посторонний человек твое нижнее грязное белье стирал, да ещё и копался в твоей одежде? Жены, что ли, нет? Вот она, например, всегда сама себе белье стирает в своей ванной. Ей туда и стиральную машину, и сушилку, и парогенератор поставили.
   Кстати, а где у нас Лена? Ах да! Она же со своим мужем, занимающимся здесь вопросами обслуживания систем дома, на выходные в город уехала, отдохнуть от дел. Сама же она их и отпустила, и даже настаивала, чтобы они отдохнули, пока сын со своей семьей за границей».
  Наталья Николаевна попробовала пошевелиться, но быстро отказалась от этой идеи. Между левой ногой и тазом резануло так, что у нее опять потемнело в глазах. Пытаясь хоть как-то унять боль, она сосредоточилась на своём дыхании и постепенно впала в забытье.
   Очнулась, когда на улице уже начало темнеть. Губы пересохли и хотелось пить.
«Вот так и помру здесь в этой нелепой позе с задранным подолом. И даже стакана воды никто не подаст, — грустно подумала она, – никому я уже не нужна…»
   Потом представила, что её, ту, которая никогда даже не мечтала о богатстве, живя на копеечной зарплате, найдут мертвой на дорогущем мозаичном полу, в дорогом английском халате, в центре огромного дома, больше похожего на дворец, посреди роскоши и богатства, с развратно задранным подолом. То, что сын, обнаружив её здесь мертвой, пригонит толпу криминалистов, сомнений не было.
«А что, тело у меня вполне себе еще ничего, гладкое, и ноги не дряблые, на фотографиях криминальной хроники буду смотреться достаточно привлекательно! - решила она».
   Ей стало смешно, хотя смеяться она сейчас не смогла бы, потому что даже дышать было больно.
«Видимо еще и рёбра сломала, — решила Наталья Николаевна, находясь в каком-то полудремотном состоянии на грани обморока».
   Все тело горело огнем, висок ломило, боль пронизывала насквозь. Рук и ног она не чувствовала, поэтому просто лежала глядя в потолок и ощущая, что ей ужасно хочется пить. Чтобы хоть как-то утихомирить боль она старалась осторожно вдыхать и выдыхать воздух, считая про себя и пытаясь отвлечься.
Время для Натальи Николаевны остановилось, поэтому она не знала сколько его прошло до того момента, когда она увидела Ангела.
«Господи! Сподобил ты меня увидеть чудо чудное! - возопила она мысленно, поражаясь своему видению».
   Ангел был весь неразличимо белый, почему-то с одним крылом и спускающийся откуда-то сверху, с небес. В руках его было нечто круглое и черное.
«Неужели у него в руках моя душа? — умилилась Наталья Николаевна».
   Но тут что-то щелкнуло у неё в голове, переключилось, и она поняла, что до этого видела всё как негатив. Ангел наоборот, был тёмным и спускался на фоне света из-за спины, а в правой руке у него что-то светилось. Потом сознание ещё больше прояснилось, её глаза настроились, и она ясно увидела, что это был человек державший в левой руке на плече вешалку с какой-то одеждой и сумку, а в правой фонарик. Его силуэт подсвечивался светом со второго этажа, и он спускался по той самой лестнице, с которой так внезапно скатилась она.
— Ты что тут делаешь, мать? — спросил её спокойным голосом, после минутного молчания, незнакомец, освещая фонариком.
— Да вот, тебя поджидаю! Соблазнить хочу, не видишь, что ли? — разозлившись на его глупый вопрос, прохрипела она пересохшими губами.
— Юморная ты, мать! — хохотнул он.  Но осветив ее полностью фонариком, бросил всё пожитки и помчался наверх. Через пару минут он уже опять был рядом, с кружкой воды в руке. Осторожно подняв и поддержав голову помог напиться, а потом свернул и заботливо подложил принесенную одежду ей под голову, как подушку.
   Он был совсем молод, этот странный гость, моложе её сына.
- На вот, выпей, чтобы полегче стало, - сказал он, протянув ей пару таблеток и настороженно оглядываясь по сторонам.
   Наталья Николаевна не сопротивлялась. Она уже поняла, что это был вор- домушник, пробравшийся в их дом. Но ей уже было всё равно. Даже если он дал ей те таблетки, от которых она прямо сейчас умрёт, это будет не самый плохой вариант. Потому как в этом случае она сразу отмучается и не будет больше чувствовать эту ужасную тянущую боль.
— Тебе, что же, мать, и помочь некому? — спросил человек опять тревожно оглядываясь, поднося ей ко рту кружку и аккуратно поддерживая голову, чтобы помочь запить таблетки водой.
— Да не бойся ты, никого в доме нет кроме меня, — успокоила его Наталья Николаевна слабым голосом, неожиданно почувствовав, как боль стала помаленьку отступать, а голова проясняться. — мои за границей, а домработница с мужем будут только в понедельник.
   Нежданный гость, положив фонарик на пол и опустив полу её халата деловито и легко пробежал по её телу пальцами в медицинских перчатках, внимательно глядя ей в лицо и к чему-то прислушиваясь.
«Господи Иисусе! Что он собирается со мной делать?» — мелькнул тревожный вопрос в голове женщины, понявшей, что перчатки были на нём с самого начала.
— В больницу тебе надо, мать. Не хочу, чтоб на меня «мокруху» из-за тебя повесили, — спокойно заметил вор, закончив её осматривать. — у тебя наверняка сотрясение мозга, перелом шейки левого бедра, нескольких ребер и правой руки. Может ещё и с позвоночником проблема.
— А что ты мне за таблетки дал, сынок? — поинтересовалась Наталья Николаевна.
— Ты, мать, не бойся, — заверил ее незнакомец. — Я до отсидки медицинский институт закончил и даже ординатуру прошёл, вот только поработать не получилось. Так что таблетки что надо, на полчаса всю боль точно снимут.
— Ясно, то-то, смотрю, ты в медицинских перчатках. А коли не хочешь, чтобы я померла, вызывай «скорую». Там, наверху, в моей комнате телефон… — начала, было, Наталья Николаевна.
— Этот, что ли? — порывшись в сумке, спросил ночной визитер, доставая её телефон. Он набрал номер «скорой помощи» и приложил телефон к её уху, видя, что она не может пошевелиться. На том конце провода отозвались быстро и обещали срочно выехать.
— Посиди со мной, сынок, пока они не приедут. Плохо мне… — неожиданно для себя попросила Наталья Николаевна странного гостя.
     Почему-то именно с ним ей вдруг внезапно стало очень спокойно, как когда-то было с давно уже ушедшим покойным мужем. Что-то давно забытое шевельнулось у неё в душе. Никто за последние пятнадцать лет так заботливо не говорил с ней и не ухаживал. И от общения с этим молодым человеком, какая-то всепоглощающая радость и тепло охватили ее душу.
— Тебя как зовут-то, сынок? – спросила Наталья Николаевна.
— Колян Чи… Николай, — отозвался парень, выключая фонарик и присаживаясь рядом.
- Хорошее имя, отца моего также звали, — одобрила хозяйка, - а я Наталья Николаевна.
   А потом, немного помолчав, спросила: «А что же ты, Коля, таким делом занимаешься? Храни тебя Господь за твою доброту, конечно. Ты человек хороший, сразу видно. Зачем тебе это?»
— Да всё от жизни такой, мать. Хочешь, не хочешь, а деньги откуда-то брать надо, — подумав, ответил тот. — я же на зону по глупости попал, подставили меня. Как освободился, пришел домой. А дом мой съемная хата, в которой жена с двумя детишками впроголодь живут. Ну, кинулся туда, сюда, нигде на работу по судимости не берут. А за хату каждый месяц, хоть умри, но денег отдай. Что тут делать? Вот и решил…
— А что же тебе родители или родственники помочь не могли?
¬- Да тут такое дело. Отца я не знаю, а мать у меня такая была, что не дай Бог каждому, пила беспробудно, все время плакала и била меня по-черному. Бабушка увидела это и забрала к себе. Мать, конечно, несколько раз приходила за мной, и даже подарки приносила, но бабушка меня ей так и не отдала. Она, можно сказать, меня вырастила и воспитала. Только благодаря ей я и в институт поступил. Но она уже умерла. А у жены родители сами с копейки на копейку перебиваются, как и все остальные наши родственники. Так что помогать особо не кому. Вырос и хорошо, а теперь живи как знаешь.
«А ведь он для меня Ангелом–спасителем стал - не дал умереть и даже скорую помог вызвать! Значит и я для него должна им стать, — пронеслось вдруг у Натальи Николаевны в голове, - тем более, что и человек он, судя по всему, неплохой».
— Ты, сынок, вот что, — приняв неожиданное решение и поняв, для чего Господь дал ей такой урок, решительно сказала она, — раз такое дело, бери только деньги. Вещи и украшения не тронь, найдут тебя по ним. У моего сына очень хорошие следователи в друзьях ходят.
— Так ведь нет здесь денег, мать. Вот только и нашёл, — ответил Николай, показав ей несколько тысячных купюр и другую денежную мелочь.
— Есть здесь деньги, есть! И я тебе сейчас покажу, где они лежат, — заявила женщина. — Купишь себе на них, Коля, квартиру, мебель, да еще и на жизнь немного останется. Только быстрее шевелись, пока «скорая помощь» не приехала. Тебе надо до неё уйти.
«А что, — подумала она, — пусть это будет мой маленький каприз. Могу же я, как «королева–мать», покапризничать и распорядиться частью денег своего «сына — короля». Он, небось, не обеднеет. Разве что за границу разок с семьей и гувернанткой не скатается? Так может о матери наконец-то подумает! Тем более, что магазины и рестораны ему и так каждый день выручку приносят. Да и мебель немало барыша дает, благо втридорога расходится».
— Послушай меня, Николай! Сначала освободи сумку для денег…  Да не здесь, наверх иди, здесь врач увидит, — уже командовала Наталья Николаевна, злорадно вспоминая дизайнершу, которая самоуверенно доказывала хозяевам, что тайники с деньгами ни один вор не найдет. — Теперь зайди под эту окаянную лестницу. На седьмой ступеньке, снизу, у стены, кнопочка в цвет камня есть. Видишь? Нажми её и смотри под ноги. Сейчас приподнимется лючок с частью пола. Открывай его, под ним крышка сейфа.
  Николай кинулся исполнять ее приказы, предварительно поднявшись и вытряхнув все из сумки на площадке второго этажа.
— Не вздумай только сразу трогать кодовый замок сейфа, это опасно и бесполезно. На две ступеньки ниже еще одна кнопочка, с другой стороны. Нажми её и только потом набирай цифры которые я тебе сейчас скажу, дверца и откроется. Сейф рассчитан на дураков, которые начнут сразу трогать замок и включат сигнализацию, — строго предупредила она парня.
— Есть! Есть деньги! — радостно изумился Николай, вытаскивая и складывая в сумку разноцветные пачки денег. — Вот спасибо тебе мать, вот спасибо!
— Это еще не всё, Коля, — продолжала удовлетворенная мелкой местью своему сыну женщина. — Иди наверх. Там, в одной из комнат, огромный плюшевый медведь сидит. Видел его, небось. Отодвинь его от стены. У него, в самом низу, на спине, молния есть. Откроешь её, там ещё один сейф. Да погоди, не беги! — прикрикнула она, видя, что он уже побежал по лестнице. — На его левой лапе еще одну молнию подмышкой найдешь, там выключатель сигнализации. А код — три нуля один, — закончила она давать указания и чувствуя, что ужасно устала.
      Наталья Николаевна знала, что в ту комнату, где её дочь останавливалась, когда приезжала в гости к брату и матери, никто кроме неё больше не заходил. И дочь держала свои сбережения в этом медведе, справедливо полагая, что здесь, в комнате находящейся в охраняемом доме, который в свою очередь находится в престижном охраняемом коттеджном поселке, они в надежном месте.
— Всё, забрал! — радостно оповестил ее ночной визитер, спускаясь по лестнице с большой тяжелой сумкой. — Где-то миллионов двенадцать с мелочью, не считая иностранной валюты!
— Ты вот что, Коля, — строго сказала женщина, — не радуйся раньше времени, пока до дому не добрался. Да и там никому не говори о деньгах, даже жене. Женщины падки на деньги. После постоянной их нехватки может на радостях спустить всё по мелочам. Так что думай головой, у тебя же высшее медицинское.
— Прощай, мать! Добрая ты душа, просто ангел, жаль у меня такой не было… — наклонившись и целуя её в щеку ответил Николай и двинулся к двери, на выход.
«Да и мне жаль, что у меня нет такого сына. Господи, ну почему ты не дал мне его?» — подумала Наталья Николаевна, а вслух сказала: «Погоди прощаться-то! Ты придумал, как с такой сумкой незаметно из поселка выберешься?»
— Нет пока… - растерялся ночной посетитель.
— Тогда вот что, сынок, возьми на кухне молотый перец, посыпь им здесь всё и с собой не забудь прихватить. След свой будешь заметать, чтобы сыскная собака тебя потом не учуяла. И перчатки не выбрасывай где ни попадя — на обратной стороне твои отпечатки пальцев. И вот еще что, возьми в сейфе драгоценности и по двору соседа слева раскидай, да следы у забора поглубже оставь, чтобы все решили, что ты через его двор побежал. Он еще та сволочь, пусть доказывает, что не «верблюд». А сам иди к калитке. Там, за туями, большой контейнер для мусора стоит. Закопайся туда, там сейчас много коробок из-под мебели, и жди. Его, рано утром повезут на дальнюю свалку мимо нескольких деревень, там и выскочишь, где тебе будет удобнее. А входную дверь и калитку оставь открытой, чтобы врачи охрану не вызвали. Пусть думают, что это я из-за склероза забыла закрыть.
  Тут у Натальи Николаевны зазвонил телефон - охрана спрашивала, пропустить ли скорую помощь. Она дала разрешение держа телефон в ослабевшей левой руке, которой могла уже немного шевелить.
— Ну, ты, мать, просто Шерлок Холмс! Я тебя уважаю. Жаль, не увидимся больше. Прощай! — проговорил восхищённо Николай и быстро вышел через входную дверь, предварительно рассыпав чёрный перец по полу.

                ***

   Наталья Николаевна брела по зимней дороге увязая в снегу и кутаясь в старую длинную тонкую итальянскую шубейку, подаренную ей когда-то сыном. Десять лет прошло после её падения с лестницы. С тех пор она сильно похудела, осунулась и выглядела гораздо старше, чем тогда. И сейчас, когда она вспоминала минувшие годы, пытаясь защититься от пронизывающего холодного и хлещущего снегом ветра, ей вдруг вспомнился Николай и её неожиданный каприз. На душе сразу потеплело, и она улыбнулась.
   Тогда врачи её подлечили, подлатали, даже сделали операцию на шейке бедра, которую обычно стараются не делать людям в её возрасте. И надо сказать, всё прошло достаточно удачно. Даже об ограблении её сын вспоминал с шуткой, говоря, что его мать была явной сообщницей преступников, отослав прислугу из дома и специально сломав себе всё, что только можно.
   И всё в их жизни было хорошо до тех пор, пока её Андрейку не застрелили при выходе из собственного ресторана. Кто это сделал - то ли кто-то из-за мести, то ли конкуренты, то ли партнеры по бизнесу — было неизвестно. Убийц так и не нашли.
«Все завидовали ему при жизни, но вряд ли теперь завидуют, а ведь это всё взаимосвязано, — горько думала она».
   Невестка, не дожидаясь пока найдут убийц, быстро продав все имущество, дом и бизнес мужа, уехала за границу вместе с детьми. А Наталья Николаевна, у которой неожиданно не оказалось ни кола, ни двора, купила на последние сбережения, что скопились у неё на сберкнижке, комнату в старой панельной пятиэтажке на окраине города и там оплакала свое горе. Жить ей сейчас приходилось на пенсию, и экономить на всём.
      Именно поэтому она и поехала в такой холод на электричке за город, в деревню, домой к своей знакомой. Та торговала на рынке в городе, недалеко от дома Натальи Николаевны и предлагала приехать к ней, чтобы бесплатно взять у нее трехлитровую банку старого меда. Мёд Наталья Николаевна с радостью взяла, отдарившись холодцом, но на обратном пути заблудилась и пошла не в сторону станции, а куда-то в поле, где и улица-то уже кончалась. А сейчас, повернув обратно и бредя наугад по неосвещенной дороге, она постепенна начала замерзать. Примерно через полчаса холод пробрал её до костей. Начало темнеть. Внезапно поднялся еще более сильный ветер, снег пошёл гуще, и пурга разгулялась не на шутку. В общем, страсти Господни, а не погода.
    Холодные, леденящие душу порывы ветра постепенно усиливались, подгоняя Наталью Николаевну в спину и заставляя почти бежать. Один из них неожиданно приподнял её слегка над землей и кинул вперед. Охнув, она упала навзничь.  Но к счастью всё обошлось, так как ветер отнес её слегка вбок, в сугроб на обочине. Молясь Господу богу и призывая всех святых, Наталья Николаевна, потеряв сумку с медом, выползла из сугроба обратно на дорогу, но встать уже не смогла. Несмотря на все ее усилия, холодный ветер, заставляющий коченеть пальцы рук даже в шерстяных варежках, не давал ей подняться, заметая леденящим, секущим снегом.
    В конце концов, когда она уже почти поднялась, он завернул подол шубы ей на голову и бросил еще раз. Падая, Наталья Николаевна слегка ударилась головой о мерзлый грунт дороги. В голове сверкнула молния, в ушах зашумело, и силы полностью покинули ее. Коченея, она лежала посреди дороги на мерзлой земле, слыша звук приближающегося автомобиля и ощущая, как ветер, не удовлетворившись подолом её шубы, рвет, заворачивая, ещё и теплую юбку.
«Вот и всё. Умереть-то мне, оказывается, суждено под машиной, — подумала Наталья Николаевна перед тем, как потерять сознание».

                ***

    Постепенно приходя в себя, она поняла, что лежит в теплой мягкой постели. Было так уютно и спокойно, что не хотелось даже открывать глаза. Давно уже Наталья Николаевна не испытывала такого покоя в душе и легкости в теле. Пересилив свое нежелание, она приоткрыла глаза, осмотрелась и увидела, что лежит в чьем-то частном деревянном доме, на кровати, под толстым одеялом. Подняв одеяло, обнаружила, что на ней надета чужая фланелевая ночнушка пахнувшая лавандой и шерстяные носки. С обеих сторон кровати стояло по тумбочке. На одной из них были какие-то микстуры, таблетки, мази, ампулы и несколько одноразовых шприцов, на другой были настольная лампа и часы. А на спинке стула, чуть поодаль, висел тонометр. Вкусно пахло деревом, протопленной печкой и немного лекарствами.
— Частная больница, что ли, такая? — недоуменно подумала Наталья Николаевна, осматриваясь.
Внезапно дверь отворилась и в комнату кто-то вошёл.
— Ну, мать, напугала ты меня! Я конечно понимаю, что ты опять пыталась меня соблазнить, но не в такую же погоду! — услышала она почти забытый голос.
    Повернув голову, Наталья Николаевна увидела, что перед ней стоит Николай, Колюшка, как она называла его мысленно все эти годы, вспоминая историю их встречи.
— Так и быть, раз ты уже здесь, я принимаю тебя в свой гарем, — пошутил он.
    Подойдя к кровати, он взял её за руку, пощупал пульс, но так и не отпустил.
— Господи! В какой ещё такой гарем? — не до конца придя в себя, спросила Наталья Николаевна.
— В свой. У меня же три дочки, да ещё жена. — рассмеялся он, - вот я и называю их своим гаремом.
Присев рядом, он прижал её руку к своей щеке и стал вглядываться ей в лицо, улыбаясь.
— Коленька, — ласково окликнула его Наталья Николаевна, — благослови тебя Господь, откуда ты здесь, родной?
— Я, вообще-то, живу здесь, мать. А ещё, здесь, с сегодняшнего дня живешь ты, — радостно заявил Николай, видимо определив по одежде её теперешний уровень жизни. — Этот дом куплен на твои деньги, и он твой, а я буду жить рядом, вон в том.
    Он показал на окно, за которым Наталья Николаевна увидела новый, большой и просторный дом.
— Но у меня там, в городе, Коленька, такой сосед по квартире, что не приведи Господи! Он же выкинет все мои вещи на улицу и сам займёт мою комнату, — всполошилась она.
— Не волнуйся мать, теперь все будет хорошо, — заявил Николай, не отрывая от неё любящего взгляда, — мы твою комнату сдадим моим старым знакомым недавно освободившимся из мест «не столь отдалённых» и твой сосед будет как шёлковый. Есть хорошие люди, нуждающиеся в жилье. А сейчас одевайся и приходи завтракать. Жена, вот, из своих вещей кое-что дала, вы с ней практически одного роста и одной комплекции. Сможешь встать?
    Наталья Николаевна заверила его, что чувствует себя прекрасно, и даже лучше, чем обычно. Тогда он подал ей чистую, пахнущую свежестью одежду и улыбаясь вышел из комнаты.
«А не взяла ли я грех на душу, жалуясь на своего сына и желая другого? Не из-за меня ли, глупой старухи, погиб мой сыночек? — с ужасом подумала Наталья Николаевна, наряжаясь в чужой халат».
— Прости меня Господи, душу мою грешную! — прошептала она, перекрестившись и открывая дверь в новую жизнь.


Рецензии
Добрый, позитивный, поучительный рассказ.Спасибо автору.

Катя Иванова 5   10.09.2023 06:58     Заявить о нарушении
Благодарю, Катя, за столь позитивный отзыв!

Роман Троянов   13.09.2023 19:49   Заявить о нарушении
На это произведение написано 10 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.