Третья глава - Пустое место

     — Зря…

     Боль. Крепкая хватка сковала кисти. Надавила на вспыхнувшие диким пламенем рёбра, лишив возможности двигаться, но не чувствовать, как заостренный клинок срезает шерстинки, поднимаясь по шее всё выше… Зашипев, она отчаянно попыталась вырваться.

     — Тише, — он удержал. Резко приставив острый кончик ножа к подбородку, посмотрел на стиснутые до скрежета клыки. — Не стоит.

     Ирбис рванула вперёд. Лезвие рассекло кожу, пройдя вскользь, когда она запрокинула голову. Волк пошатнулся, и ирбис откинулась назад, ударив затылком по носу. Вонзилась когтями в его лапу с ножом. Свирепо обернулась, дотягиваясь клыками до глотки.

     Но не успела. Волк увернулся и схватил за горло, когда когти кошки рассекли воздух перед его глазами. А его обнажившийся в насмешке оскал слишком поздно всё прояснил. Ирбис в ужасе вцепилась в шею, судорожно пытаясь разжать его пальцы. Ощетинившись, ударила ногой, но он пресёк и это, сдавив шею сильнее.

     Никак не вдохнуть. Глаза заслезились, когда пасть раскрылась в немом крике. Уши заложило, стоило лапам в бессилии опасть. И взгляд всё больше мутнел, оставляя только бездушные, стеклянные глаза чёрного волка ясными…

     — Последнее слово? — услышав сдавленный хрип, он сжал шею сильнее, оборвав и его. — Говори, не стесняйся…

     — Блэк.

     — Да?

     — Будь повежливее с нашей гостьей.

     — Так я и не груб.

     Разжав пальцы, чёрный волк приобнял ирбис за плечо, не позволив упасть.

     — Мы просто знакомимся, — он слегка потряс её. — Так ведь?

     Не сразу ирбис жадно втянула воздух. Зашлась в кашле и повторила вновь, едва не теряя сознание. Она широко раскрыла глаза, сжав мокрый свитер у груди. И яркая боль вновь пронзила её с глубоким вдохом.

     Немного понаблюдав, волк удовлетворённо отпустил, позволив в беспамятстве упасть на стол. Кашель раздирал сведённое узлом горло. Боль не позволяла дышать полной грудью. И только впившиеся в дерево когти удержали её на краю.

     — Можешь не корчиться. Я тебя едва тронул, — он улыбнулся краешком рта, вслушиваясь в тяжёлое сопение и вытирая с кончика лезвия кровь.

     Одноухий возвратил в ножны клинок. Наклонился за пистолетом, когда краем глаза заметил её испепеляющий взгляд.

     — У тебя не было шансов, — он вынул из рукоятки пустой магазин, прежде чем положить оружие на стойку. — Ну как, Клерк? — спросил, садясь рядом с енотом. Не спеша достал из кармана несколько патронов. — Не видать тебе сегодня моей мёртвой тушки. И ещё одна тысяча повисла на тебе.

     — Пятьсот! На тысячу я не соглашался…

     Стоило ирбис отдышаться, боль на ушибе утихла. И только тогда она смогла разглядеть зверя, чей грубый голос остановил волка. Старый олень появился за стойкой и немым укором смотрел на сидящих перед ним, пока не почувствовал её взгляд.

     — Ты вовремя. Завтрак почти готов, — он указал на пустой стул рядом. — Присаживайся. Мун.



     Мун… Имя, которое она уже давно забыла, недавно стали вспоминать слишком часто: в участке, на допросах, требуя ответов, а после и судья, зачитывая приговор. И то, что его сейчас произнёс какой-то старик, мало что меняло. Но именно оно вынудило кошку прислушаться.

     — Чёрный чай, верно? — услужливо спросил олень, когда она заняла предложенное место.

     Не ожидая ответа, он отвернулся, начав готовить напиток.

     Загнанная в угол, Мун осторожно обернулась. Мигом нашла скатившийся на пол шокер. Совсем рядом.

     Волк заставил её вздрогнуть, резко передёрнув затвор пистолета. Блэк… Так его назвали. Он сидел через стул. Убрал оружие в кобуру. С секунду порассматривал оставленные ею царапины. И, поудобнее сложив лапы на стойке, расслабленно прилёг на них, повернувшись закрытыми глазами к ней.

     Даже после того, как чуть её не убил, он остался беспечным, сидя рядом, и Мун едва не использовала появившуюся возможность. Нервно повела ушами, умерив нахлынувший гнев и спрятав когти, посмотрела дальше. Ганс, ловко вращая в пальцах ручку, беспрестанно вчитывался во что-то на листке блокнота, беззвучно шевеля пастью и поправляя строгие, уже не раз поломанные очки в стальной оправе. И, на первый взгляд, енот не представлял угрозы. Но третий зверь… Он почти весь был скрыт за ними, и даже так она чувствовала, что он несёт в себе нечто…

     — Держи.

     Старик поставил перед ней кружку, и от неё донёсся приятный аромат, медленно вздымающийся лёгким туманом.

     — На этот раз — за мой счёт.

     Мун дрожащими пальцами дотронулась до горячей кружки. Осторожно сделала обжигающий глоток, давший ей столь желанное тепло, потерянное вместе с дождём. Украдкой всмотревшись в оленя, намётанный глаз с первого взгляда приметил дорогие механические часы, отливающие неестественным металлическим блеском на крепком запястье. Идеально сшитые по фигуре строгие брюки. Белая рубашка, чей расстёгнутый ворот виднелся из-под свитера, как и ткань на закатанных по локти рукавах. Тёмно-коричневая шерсть на скрещённых на груди конечностях, чей оттенок сменялся светлым на проницательном лице, когда рога с тремя острыми вершинами, словно корона, только больше придавали ему внушительности, как и крепкое для подобного возраста сложение.

     — Что вам нужно от меня? — оторвавшись от кружки, сухо спросила Мун, встретив расчётливый, жестокий взгляд. — Мистер Волнир.

     — Догадалась. Значит, представляться мне не нужно, — его грубый голос несколько смягчился, но даже так в нём чувствовалась угроза, как и в неизменно строгом выражении на морде. — Для начала — поешь и приведи себя в порядок, — он достал из-под стойки салфетку, протянув ей. — Вытрись, пока всё не запятнала.

     Посмотрев на ткань, Мун ощутила жжение над горлом. Вспомнив, коснулась пореза, и её пальцы мгновенно окрасились багровым. Но кровь уже почти остановилась, когда она придавила его тканью.

     — И что дальше?

     — Вскоре узнаешь, — старик отвернулся. — Как вариант, ты не доживёшь до конца ночи. Или же вернёшься обратно, где тебя будет ждать участь похуже. Тут я оставляю выбор за тобой, — не мигая, он всмотрелся, положив у её дрогнувших пальцев нож. — А может, останешься здесь, пока я не позволю тебе уйти. И тогда — обретёшь свободу.

     — И, по-вашему, мой выбор не очевиден? — раздражённо Мун обнажила кончики клыков. — Кто вам нужен?! Воровка? Карманница? Плевать. Я сделаю всё, что потре…

     — Ты торопишься, — тяжёлый взгляд. Он словно давил на неё, нависая всей тяжестью. — Я дал тебе выбор только между долгой и быстрой смертью. А насчёт последнего… Ты ещё не оправдала мои ожидания, чтобы надеяться на подобное.

     Старик добавил к ножу вилку. Отошёл в сторону, расставляя столовые приборы перед остальными.

     И ничего не оставив. Только щемящее чувство обиды, безысходности и тревоги, что уже давно вышла за всякие рамки и совсем истощила. Униженная, лишённая всякого достоинства, и всё равно… Им этого мало. Ирбис нещадно сжала обжигающую кружку, не обратив внимания на раскрывшуюся рядом дверь. И только когда тарелка с едой опустилась перед ней, Мун увидела того самого гризли, что не дал пройти внутрь.

     — Думала, всё так просто? — Блэк приоткрыл мёртвые глаза, когда медведь прошёл мимо, поставив порцию и перед ним. — Что ты какая-то особенная? Хех, наивная… — он выпрямился, разминая шею. — Ты всего лишь один из вариантов в его игре…

     — А я уж думал, промолчишь, — съязвил енот, вонзив вилку в свою порцию.

     — Это на твоём месте стоит помалкивать, — гризли разместился за столом в стороне. Закурил, прежде чем продолжить. — Благодаря тебе теперь каждый может войти, как и она. Ведь твоя паршивая «лазейка» даже такой плёвой проверки не прошла.

     — Слышал, Клерк? — Блэк пережевал очередной ком пищи. Довольно сощурившись, указал на енота зубчиками вилки. — А послушался бы старших…

     — Брехня. Никому и в голову не придёт залезть к нам на крышу. И то, что вы вынудили девчонку это сделать — грязное жульничество. Снизу ничего не видно.

     — Здесь было только её решение. И, как видишь, ей в голову такая идейка пришла.

     — Только потому, что она не знает, куда сунулась. И если кто попробует пролезть — я его быстро поставлю на место, — Ганс хищно перевёл взгляд на Мун. — Да и ты же никому не расскажешь?

     — Трупы не болтают, — гризли угрюмо покосился на неё. Повернулся к еноту, выпустив очередную порцию дыма. — И тебя это тоже касается.

     — Ладно, — Блэк откинул опустевшую тарелку. — Не буду мешать вам развлекаться, — поправив кожанку, волк направился к проёму за спиной гризли и с той же снисходительной ухмылкой посмотрел на Мун, прежде чем обратиться к остальным. — Я к Уайт. Можете не ждать.

     — У тебя три часа, — произнёс исчезнувшему в проёме волку Волнир. — Сегодня ты понадобишься.

     — Ему хватит и минуты, — енот злорадно усмехнулся, толкнув локтем сидящего рядом.

     Он поднялся, начав складывать инструменты в пенал. Закрыв и положив его в брюки, повесил очки на карман жилетки и захватил стоящую рядом чашку с собой. Спокойно прошагав мимо оцепеневшей кошки, скрылся на лестнице, когда грузный гризли забрал за всеми тарелки и потащил их за дверь, из который и вышел. И только её порция осталась нетронутой.

     Пустое место. Никто. Отброс, не достойная внимания и вызывающая одни лишь насмешки со стороны тварей.

     — В бездну всех вас.

     Хватит. Поднявшись, Мун выпустила кружку, случайно развернув. Беспрепятственно подняв с пола шокер, направилась к дальнему столику. Села в затемнённом углу и надвинула капюшон на глаза, стараясь слиться с тенью. Она им нужна, и избавляться от неё не станут. Другого варианта никогда и не было. И весь этот фарс только чтобы лишний раз поставить на место. Не выйдет.

     Отсюда весь бар как на ладони. Все эти оцарапанные столешницы, расставленные в неровном порядке. Потёртый бильярдный стол и деревянный настил с другого бока, представляющий собой импровизированную сцену. И стойка с закругленными углами, где грёбаный олень неторопливо вытирал лужицу опрокинутого чая.

     — И чего ты ждёшь?

     Не поворачиваясь, спросил неизвестный зверь, так и не покинув насиженное место. Его пальцы словно прилипли к стеклу бокала, который он наконец перестал крутить и поставил на стойку. А может, он спросил не её? Зверь сомкнул пальцы в замке и поставил на них лисью пасть, выглянувшую из-под капюшона багровой толстовки.

     — Начала.

     Ответив, Волнир сполоснул кружку и расслабленно сел напротив него, закинув тряпку на плечо.

     — Не надоело тебе задавать этот вопрос и каждый раз получать один и тот же ответ?

     — Нет. Когда-нибудь он себя оправдает.

     — Никогда, — олень усмехнулся. — Я слишком терпеливый для этого.

     — Как и я, — немного промолчав, зверь кивнул в сторону Мун. — Похоже, что она уже клейменая. И каков оттенок?

     — Оранжевый.

     — Процент?

     — Шестьдесят три. Хотя сейчас уже около девяноста, — Волнир задумчиво прошёлся вдоль заросшего подбородка. — Сбежать из-под конвоя дорогого стоит.

     — Понятно, — склонившись над стойкой, его собеседник вновь впился в неё когтем. — Недалеко и до казни. И поэтому ты дал ей тольки сутки…

     Девяносто… Так много? Они говорили громко, позволив ей всё расслышать. И она услышала. На суде никто и не сообщил этого. Назвали только оттенок, и этого хватило, чтобы потерять дар речи. Оранжевый. Каким клеймят за одни из самых жестоких преступлений. Достался ей. Но всё не должно было выйти за жёлтый. Десятки лет заключений за кражу…

     — Да, еда тут хреновая…

     Испуганно схватившись за шокер, Мун взглянула на стоящего рядом. Гибрид… Вот кем был последний зверь. Стоял, протягивая порцию, и молча смотрел на её побелевшие костяшки на дубинке. Не подходя ближе, он перевёл меланхоличный взгляд на неё и медленно поставил тарелку на стол.

     — С этим ничего не поделаешь, — гибрид сунул лапы в карманы толстовки. Помедлил, всматриваясь из-под капюшона. — Все мы привыкаем. И ты привыкнешь.

     Мун не слышала шагов. Даже когда он понуро возвращался за стойку, делал это совершенно бесшумно. Словно призрак, чей пепельный окрас лишь больше способствовал этому сравнению. За всю жизнь она ни разу не встречала их. Непредсказуемая смесь видов от разных семейств, чьё существование до войны было немыслимо. После же стало возможным. Явление, что мгновенно обросло множеством слухов. И сейчас некоторые из них подтвердились. Одного взгляда на его морду хватило, чтобы всё осознать. Хоть она и не могла понять, почему эта мысль так ярко отпечаталась в ней. Пасть, строение лица — полностью лисьи, как и зрачки. Но кончики ушей… Они отличались. Большего под капюшоном разглядеть не удалось, но и это оставило неизгладимый след, как и то, что она ошибочно принимала за запах. Это было нечто иное. Инстинкт.



     И чего он ждёт? Мун не отводила взгляд от старого оленя, устало откинувшись на обрамлённую деревом стену позади. Совсем потеряв счёт времени, следила, как он обслуживает посетителей. А они всё прибавлялись. Половина столиков уже заняты. Некоторые одиночками, двумя, тремя, а одна из компаний и вовсе сдвинула пару столов, чтобы раскинуть на них игральную колоду. Гибрид больше не сползал со своего места. Один, за пустующей стойкой, крепко сжимал полупустой бокал, не собираясь выпускать…

     Пока сомнения всё больше усиливались… Может, Волнир и в самом деле чего-то ждёт от неё? Но тогда что? Что она должна сделать? Мун следила, стараясь распознать хоть один намёк. Хоть что-то, что может выдать его намерения. Но всё было бесполезно. Вечно строгая гримаса на морде и тяжёлый, немигающий взгляд, каким он пронзительно всматривался в каждого вошедшего.

     Давно пора было смириться, что от неё ничего не зависит. И всё, что она могла, уже сделано. Но она не имела на это права, тщетно ища хоть малейшую подсказку.

     Очередной посетитель показался на свет. Пантер в плаще подошёл к стойке, взял наполненный оленем бокал и мигом опрокинул его в пасть, аккуратно поставив на место. Это напоминало некий обычай: прежде чем занять место в зале, каждый должен был подойти к бармену. Выпить и обменяться с ним парой слов, и только после можно было обратить внимание на остальных.

     Но за стойку никто так ни разу не сел. Заказывали и удалялись. Словно не выдерживая взгляда хозяина заведения. Иногда казалось, что они просто боятся его. Но стоило им вступить в зал, они преображались. Находили знакомых, собирались в кучи, всё громче травя байки или что-то подобное. Ведь за общим гулом Мун слабо разбирала слова. Хотя подавляющее большинство вело себя совершенно по-другому. Они не искали компании. Рассаживались тем же составом, что и приходили, и относились к хозяину заведению с неким почтением. Каким и он отвечал им. Правда, чаще всего это выглядело наигранной фальшью. Условностью, но никак не искренним уважением.

     А ведь пантер отличился от всех. Он стал первым, кто осмелился занять место за стойкой. Снял промокшую шляпу. Приветливо кивнул гибриду, на что тот не соизволил ответить. Повернулся к бармену и непринуждённо заговорил, когда старик разместился напротив него. И не было похоже, что Волнир против…

     — Не против?

     Зверь добродушно улыбнулся, усаживаясь сбоку. Немолодой гривистый волк, что пришёл одним из первых, успел выделиться среди всех неуместной жизнерадостностью. И, если ей не изменяла память, это он притащил с собой гитару, чей футляр сейчас лежал в стороне.

     — Гарри Олд, будем знакомы, — здороваясь, он уверенно протянул бионический протез, заменяющий ему кисть. Но, спустя долгую секунду, убрал его. — Ну, нечего на меня так смотреть. Всю свою красоту портишь. Думаю, улыбка тебе больше идёт.

     — Катись, — Мун вспомнила, где он был. Посмотрела на сдвинутые столы, встретив заинтригованные взгляды, обращёные к ним. — Тебя заждались.

     — Они никуда не денутся, — Гарри отмахнулся, и в той стороне мгновенно послышался пьяный смех. — Вот смотрю я на тебя и всё понять не могу. Что ты тут делаешь? Всё сверлишь и сверлишь своим угрюмым взглядом нашего «бедного» бармена. Нервничаешь, — он отодвинул в сторону пустую тарелку. Наклонился ближе. — Но зачем-то же ты пришла? Видно, что ты здесь впервые. Но! Могу тебя заверить. Не случится ничего плохого, если ты позволишь себе расслабиться. Хоть чуточку, — он приподнес к синим глазам едва сомкнутые кончики механических пальцев и посмотрел сквозь, довольно сощурившись. — Вот настолько и хватит. А чтобы помочь тебе в этом, приглашу в нашу скромную компанию. Парни берут расходы на себя…

     — Я сказала, — Мун угрожающе обнажила клыки. — Свали.

     Он ждал. Изучая, что-то высматривал на её лице. Пока не поднялся с места и, не изменив добродушного тона, продолжил:

     — Как дама пожелает. Но предложение останется в силе.

     Стоило ему вернуться назад, от сомкнутых столиков вновь послышался пьяный смех. Громкие улюлюканья, шлепки по плечам и резкие чоканья кружек с бокалами, нередко перекрывающие приглушённую музыку. Подонки — веселятся, пока её жизнь стоит на кону.

     Презрительно фыркнув, Мун отпустила спрятанный под плащом шокер. Села поудобнее, в который раз настороженно оглядев мрачные, зачастую свирепые морды остальных посетителей. Всё это место было пропитано особым, гнетущим духом. Казалось, что угроза исходит от каждого. И стоит лишь на миг расслабиться. Потерять бдительность. И ты не жилец.

     Но усталость всё быстрее брала своё. Порой Мун не замечала, когда новые звери появлялись за столами. Память искажалась. Словно оборванная киноплёнка, чей кусок склеили, потеряв с минуту хронометража. И даже усиливающийся зуд от клейма не спасал от подобных мгновений. Раздражённо протерев глаз, она до крови прикусила палец, чтобы хоть немного взбодриться.

     И почувствовала, как что-то поменялось. Мун нервно повела ушами. Разомкнула клыки, настороженно подняв глаза.

     Стало тише. Веселье прекратилось, и почти все взгляды обратились к хромающему от входа зверю. Гиена, в чьём кровавом, искажённом от боли оскале угадывалась умиротворённая усмешка. Было видно, как он прячет лапу под изорванным в клочья плащом, безуспешно пытаясь зажать рану на брюхе, пока другая плетью тянулась за ним. Видно, кровь, что всё ещё стекала по окрашенной алым одежде и медленно спускалась по его ноге на пол. Тяжело дыша, он сел на ближайший стул перед стойкой, и Волнир подошёл, привычно наполнив очередной бокал.

     Никто не пытался помочь. Все только наблюдали за ним, как и бармен, что ничуть не изменил себе и тяжёлым взглядом уставился на полуживого зверя. Дико. Мун снова ощутила тот могильный холод, что повеял от стены в переулке. Но сейчас причина была другая. Безжалостные взгляды, в которых читалось холодное безразличие…

     — Что ж… — гиен отнял от раны лапу. Взял бокал, подняв глаза на оленя. — За твоё здоровье, Жнец.

     Дрожащей лапой он не сразу смог опрокинуть содержимое в пасть и довольно зажмурился, когда это наконец вышло. Блаженно вздохнул, уронив зажатый в окровавленных пальцах бокал на стойку. Медленно склонился над ним, тихо и утробно засмеявшись. Но этот безумный смех мгновенно перерос в кровавый кашель, и его лицо вновь исказилось в боли. И стоило ему успокоиться, на стойке его уже поджидал новый наполненный бокал.

     — Плату вперёд, — бармен придвинул бокал ближе к нему. — Копаться в твоём трупе никто не захочет.

     — Само сострадание… Как скажешь, — гиен вновь приоткрыл разбитые клыки. Дотянулся до выпивки, услышав за спиной тяжёлую поступь. — Хоть ты редкостный ублюдок, но мне этого буде…

     Слова мгновенно перешли в едва слышный скулёж, когда его плечо сдавил носорог со сломанным рогом, что вошёл в бар следом. Мун узнала его — именно он был в дверях казино. Громила развернул гиена к себе. Посмотрел на его разбитую морду, гневно выдохнув стекающие по носу капли дождя. И тогда на толстокожей морде промелькнула тень усталости, сменившаяся презрением.

     — Моё почтение. Мистер Волнир, — громила выпрямился, твёрдо обратившись к бармену. — Прошу прощения за бестактность. Но у нас с ним остался вопрос, не терпящий отлагательств. Вставай, — он повалил гиена вместе со стулом. Не давая ему подняться или же прийти в себя, крепко держал за израненное плечо, утаскивая за собой.

     — Ты в этом уверен? — спокойно произнёс вслед Волнир, вытирая кровь с оставленного бокала. — Фрэнк?

     Носорог остановился в тени проёма. Медленно сжал кулак. И Мун смогла разглядеть, как желваки заиграли на его морде. А гиен безумно рассмеялся, видно, только сейчас оклемавшись от боли. И вновь зашёлся в хриплом кашле:

     — Поздно… — он издевался. — Поздно, Фрэнки!..

     Носорог сдавил плечо, оборвав слова гиена его же воплем. И лица неучастных впервые приобрели заинтересованный окрас, направив всё своё внимание к ним.

     — Не у тебя одного есть принципы, Говард, — медленно, вкладывая недовольство в каждый слог, проговорил он, оборачиваясь. Раздражённо посмотрел на бармена, не собираясь отступать.

     — Даже если так, — Волнир опустил бокал на стойку. И Мун почувствовала далеко не мнимую угрозу, что просквозила от его холодного тона. — Ты знаешь мои правила.

     — Фрэнк, — лев приподнялся за одним из столиков. — Брось его. Оно того не стоит.

     Носорог не обратил внимания. Продолжая невидимую схватку, стоял, не сводя сломанного рога с безмятежного бармена. И, смотря на него, Мун невольно чувствовала всё то напряжение, что с каждой секундой скапливалось в воздухе. Пока Волнир ждал, ничуть не утратив своего хладнокровия.

     — Подавись, — громила отбросил взвизгнувшего гиена к стойке. Встряхнул плечи, выпустив пар, и угрюмо достал платок из кармана пиджака. — Всё никак не меняешься, да?! — носорог брезгливо протёр окровавленные пальцы, переступив через гиена. Остановился перед барменом и наклонился ниже, поравнявшись с ним ростом. — Пора и тебе стать гибким, пока ещё не поздно, Говард.

     — Рад, что мы пришли к взаимопониманию. И, раз тебе спешить больше некуда, — олень слегка наклонил голову к едва поднявшемуся гиену. — Думаю, твоя шестёрка способна оплатить тебе выпивку…