История создания Разбойника Ляли

               
                Мистическая составляющая.

История создания «Разбойника Ляли», на первый взгляд, хорошо известна.  Принято считать временем создания «Лесной сказки» промежуток от посещения Николаем Рубцовым древнего города Варнавин в Горьковской (Нижегородской) области и его окрестностей в конце июня 1969 года до окончательной доработки поэмы в деревне Тимониха Вологодской области, где Рубцов гостил у своего друга Василия Белова осенью 1969 года.
Но всё не так просто, как кажется, как это всегда бывает при анализе творчества Рубцова.
И, как всегда, сам  Рубцов даёт подсказки, определяет русло течения исследовательской мысли.
«Разбойник Ляля» мало привлекал внимание литературоведов и критиков. Можно констатировать, что сказка Рубцова не понята и недооценена.
В ней много неясного, начиная с названия и жанра. Нинель Старичкова пишет в книге «Наедине с Рубцовым» о том, что имя главного героя ей показалось слишком ласковым для такого воинственного героя-разбойника.
Дербиной Рубцов жаловался на то, что его «Лялю» не печатают, потому что редакторы видят в этом образе намёк на Ленина. Тем более что, когда Рубцов маялся с публикацией «Разбойника Ляли», в СССР все работники идеологического фронта, к которым относились литераторы, должны были быть мобилизованы на славословие Ленина в связи со столетним юбилеем вождя. 
Что касается жанра, Рубцов сообщил Старичковой, что написал поэму, которая скорее может считаться большим стихотворением.
Некоторые современные литературоведы определяют жанр «Разбойника Ляли» как баллада, поскольку все признаки баллады в «Ляле» налицо.
И всё-таки сам автор в жанровом отношении интерпретирует своё создание как сказка. Причём, интересно, что Рубцов «играет» с понятиями «сказка» и «быль». Сначала он даёт «Разбойнику Ляле» подзаголовок «Быль», потом, чтобы смягчить редакторов – «Лесная сказка».
«Лесная сказка» - это уже вид, изобретённый Рубцовым. Лесных сказок русская литература доселе не знала. Сказки по виду были: волшебные, о животных и бытовые.   
Несколько слов о происхождении имени героя.
Лель в славянской мифологии - это бог страсти: «Об этом маленьком Боге страсти до сих пор напоминает слово «лелеять», то есть «нежить», «любить». Он сын Богини красоты Лады, а красота, естественно, рождает страсть. Изображался он в виде златовласого, как и мать, крылатого младенца: ведь любовь свободна и неуловима. Лель метал из рук искры: ведь страсть – это пламенная жаркая любовь! Он то же, что греческий Эрос или древнеримский Амур, только те поражают сердца людей стрелами, а Лель возжигал их своим ярым пламенем». (Елена Грушко. Юрий Медведев. Словарь славянской мифологии. Н. Новгород. 1995, с. 179).
В белорусских деревнях и городах до сих пор отмечают праздник Ляльник. Прямая связь между именем героя Рубцова и Лелем совершенно очевидна.
Интересно заметить, что символ «огонь» и его производные буквально наводняют лирику Рубцова.
Возникают едва уловимые аллюзии с Гоголем. В «Вечерах на хуторе близ Диканьки» есть три сказки, которые имеют подзаголовок «быль» - три из восьми. Это: «Вечер накануне Ивана Купала», «Пропавшая грамота» и «Заколдованное место». Примечательно, что эти сказки, рассказывает не Рудый Панько, а дьячок, то есть церковный служитель.
Гоголь в юности боялся не быть пронзённым стрелами, а стать испепелённым от сильной страсти. В этом сказывается его славянский менталитет. Недаром Валерий Брюсов свою речь на открытии памятника Гоголю в 1909 году в Москве назвал «Испепелённый».
В сюжете «Ляли» прочитываются гоголевские сюжеты: «Тараса Бульбы» и «Мёртвых душ».
Совпадение сюжета «Разбойника Ляли» с «Тарасом Бульбой» можно не комментировать. Это совершенно очевидно. И этому я посвятила ряд статей.
Что касается «Мёртвых душ», поясню. Если отрешиться от увлекательной истории покупки Чичиковым мёртвых крестьян, сюжет выстраивается следующим образом. Разбогатев на таможенных аферах, Чичиков барствовал недолго. Не поделил с подельником «бабёнку». Тот, как теперь говорят, его «заложил», и оба были наказаны: лишились имущества, а бабёнка ушла к другому. 
Исследователи «Разбойника Ляли» упорно ссылаются на легенду, которую Рубцов услышал в Поветлужье: о лихом разбойнике Ляле-сотоварище Степана Разина, его друге Бархотке и княжне или княгине Лапшангской - как на основу для сюжета произведения.
На самом деле, легенда стала только поводом к названию поэмы. Сюжет её, как и сама легенда, стар, как мир. Но Рубцов дал ему новую неожиданную и очень актуальную интерпретацию.
Услышав легенду, Рубцов, конечно, сразу загорелся, но тут же сказал Сизову, что он будет писать и о Ляле, и не совсем о Ляле: «И услышали мы красивую лесную сказку о Ляле-разбойнике и его кладах, о лесной девке и прекрасной княгине Лапшангской, о молодом атамане Бархотке.
Коля загорелся сразу. Он даже не стал старушку дослушивать.
- Я обещаю тебе, Саша, напишу об этом. Только по-своему.
- Ты посмотри, тут и местность как обозначена: речка Ляленка, деревня Бархатиха. А самая распространённая фамилия – Шалухины.
- Это уже не так важно…
Что же было важно?» ( Алекасандр Сизов. «По лесам в окрестностях Ветлуги…» Воспоминания о Николае Рубцове. Вологда, 1994, с. 195)
Интересно, что похожий сюжет волновал в то время Василия Шукшина, который написал сценарий фильма «Я пришёл, чтобы дать вам волю». Но Шукшину не давали снимать фильм о Степане Разине.
А Ляля – это, образно говоря, Стенька поменьше рангом.
Существует мистическая связь между «Разбойником Лялей», сценарием фильма «Я пришёл, чтобы дать вам волю» и фильмом «Калина красная».
В одном из своих писем из Николы Рубцов писал о том, что если в лесу станут жить только несколько человек, то в этом маленьком коллективе будут бушевать такие страсти, что Шекспир может отдыхать.
Это уже было предчувствие Рубцовым «Разбойника Ляли». Про Шукшина можно сказать, что мечту свою он осуществил: «Калина красная» - это современный вариант неснятого им фильма про Стеньку.
Интересно, что деревенские эпизоды «Калины красной» Шукшин снимал как раз в Тимонихе у Василия Белова, где за несколько лет до этого рождался «Разбойник Ляля».
Есть и биографическое совпадение между героем «Калины красной» Егором Прокудиным и Николаем Рубцовым.
Николай Шантаренков рассказывает, что в тот период, когда Рубцов жил у него в Москве на «Войковской» в коммунальной квартире, готовя к изданию книгу «Звезда полей», произошёл такой эпизод.
Рубцов пришёл домой поздно и сильно пострадавший в драке. Лицо его было «украшено» синяками. Чтобы выйти в город, поэт решил скрыть следы боя под тёмными очками. Своих очков у него не было, поэтому он решил воспользоваться очками жены Шантаренкова. Боясь гнева жены, Шантаренков посоветовал Рубцову посидеть дома.
В драку Рубцов ввязался, потому что это была драка против одного. А семеро одного не бьют.
Как тут не вспомнить Егора Прокудина в его тёмных очках, за которыми он скрывает свои трагические чувства, беседуя под видом чужого человека с матерью! И финал фильма, в котором брат Любы сметает с земли машину с бандитами в реку, мстя за убитого ими Егора, припоминается, как и трагический конец самого Поэта.
Оператор фильма «Калина красная» Анатолий Заболоцкий рассказывает в воспоминаниях о Шукшине, что режиссёр мечтал также снять ещё один фильм о современности. Действие этого фильма должно было разворачиваться на хуторе в лесу, где живут трое: она, он и он.
И женщина должна сделать выбор между двумя мужчинами. И она выбирает более сильного и, как теперь говорят, успешного. Получается, что Шукшин собирался снимать своего рода «Лесную сказку».
Парадоксально, но в связи с рубцовскими героями возникают совершенно непредвиденно ассоциации с героями  Михаила Булгакова.
Булгаковым Рубцов, похоже, зачитывался, как и все интеллигенты. Тогда появился журнальный вариант «Мастера и Маргариты», напечатанный в журнале «Москва» в 1967 году – в пятидесятилетний юбилей Великого Октября.
Многих удивляло, почему Сталин разрешил постановку «Дней Турбинных» - пьесы по роману «Белая гвардия» в МХТ. Много раз сам смотрел спектакль, аплодировал. А в пьесе, как и в романе, герои поют гимн «Боже, Царя храни!»
Чтобы понять действия Вождя, достаточно обратить внимание на одну фразу Елены Тальберг-Турбиной, в которой она желает немцам, так же, как и мы убивать друг друга и есть кошек во время военного голода.
«Дни Турбиных» вопиют против гражданской, то есть братоубийственной войны. Эта же мысль – вражды между «своими» мучила Булгакова в «Мастере и  Маргарите» - незавершённом романе.
Взявшись за своего «Лялю», Рубцов много думал одновременно об образах двух великих героев – Чингис-хане и Александре Невском. Он хотел писать о них поэмы. Об этом есть свидетельства Сизова и Старичковой.
Но тема гражданской войны увлекла Рубцова больше, чем тема войны освободительной.
И, вообще, Ляля мерещился Рубцову ещё в юности, когда он учился в Кировском горно-химическом техникуме. Учился он, кстати, плохо, потому что учиться ему там было не нужно и не интересно. Об этом может подробно рассказать и рассказывал неоднократно Николай Шантаренков - адресат одного из известных стихотворений Рубцова.
По словам Шантаренкова, в техникуме Рубцов сидел только на «камчатке», постоянно записывал в первой попавшейся, чаще всего чужой тетради, пришедшие в голову стихотворные строки, ночами вёл философские разговоры или резался на деньги в «очко» и никогда не проигрывал, пел тюремные песни. Например, «Солнце всходит и заходит».
А особенно любил песню «Меж крутых бережков», в которой и заключён традиционный русский сюжет – «Разбойника Ляли».
К несчастью, Рубцов сам  стал жертвой криминальной драмы с очень запутанными обстоятельствами.
Дербина пишет в воспоминаниях о том, как они вдвоём с поэтом читали рассказ Ивана Бунина «Чистый понедельник». В этом рассказе есть предчувствие грядущей «вольницы» - революции, когда повсюду звучала «глухая музыка разбоя». Кстати в «Калине красной» в избе Байкаловых стоит барская мебель, попавшая к ним из разграбленной барской усадьбы! И очень чутко Буниным предсказана трагедия простой русской женщины после революции, которую кто-то гениально отразил в двух словах: «Бездетная Анка-пулемётчица».
После революции Анки горбатились на стройках пятилеток, жили в общежитиях, потом воевали на фронтах Великой Отечественной войны или, голодные, стояли за станком, потом снова жили в общежитиях.
На войне с фашистами было убито много мужчин. Женщины остались без мужей.
В результате вместо пятисот миллионов, как рассчитал Дмитрий  Иванович Менделеев, в двадцать первом веке население России осталось примерно на уровне России Николая Второго.
Причём, не следует забывать, что за период правления Николая Первого, Александра Второго, Александра Третьего и Николая Второго оно увеличилось почти вдвое – с восьмидесяти с лишним миллионов до ста сорока с лишним.
Рубцов говорил, что в России не было плохих царей. Уж, он-то точно знал, что такое многодетная крестьянская семья, поскольку в ней родился. А таких семей было подавляющее количество. Семья – основа государства.
Вот и выстраивается трагическая парадигма: Княжна Лапшангская – Шалуха – Анка-пулемётчица. Все бездетные.
Услышав «Разбойника Лялю», Нинель Старичкова сказала Рубцову, что Шалуха – это она. Старичкова впоследствии вышла замуж за друга Рубцова замечательного фотографа Николая Александрова, которого Рубцов сам же привёл к ней в дом, а потом заревновал и стал его выгонять. Но детей у Старичковой не было.
Особенно актуально и  драматично читаются сегодня строки о том, как в благоуханной русской глуши на поединке «сверкнули ножики кривые» - намёк на кривую турецкую саблю, и два бывших друга, русских человека, став врагами, пали на родную землю, обагрив её кровью.
Именно эти строки припомнились мне, когда в новостях показывали летом 2014 года, как бегут по славянской земле солдаты Украинской армии и ополченцы с Донбасса и стреляют друг в друга на радость иностранным корреспондентам, снимающим «картинку» для новостей.
В русской сказке всегда живёт надежда на Добро и Любовь. Живёт она и в каждой строке Рубцова, который и стихотворения свои называл не иначе, как «сказка».
Жене и дочери он обещал прислать куклу «как последнюю сказку мою».
Лесная сказка Рубцова - его последняя сказка, и сегодня очаровывает своим традиционным для классической русской литературы содержанием и звучанием.
В ней всё переплелось, вернее, мастерски переплетено – вымысел и быль, средства фольклора и приёмы художественной литературы. С годами она не увянет, а будет цвести, как и другие «красные цветы» рубцовской поэзии.