Морг. Фрагмент 12

Земля поддавалась легко, несмотря на гравий и ошмётки асфальта. Одна из лопат сломалась, также погнулся и лом, и нервы Стаса сдали - он матерно обругал всё и вся, совокупился с самыми грязными проявлениями человеческого характера. И все эти гадости он проделал с сатанинской злостью, будто его взяли за живое, причинили зло во имя добра.

Мёртвая девочка привлекла слепней и божьих коровок. Худое жёлто-зеленоватое лицо было измучено тленом. Вайцман по первоначалу отгонял всю эту комарильню, но вскоре бросил со стасовой злостью. Иосиф Семёнович достал молитвенник, полистал страницы послюнявившим пальцем и принялся гнусавым голосом взывать к Творцу. Глубокие чувства взволновали его, ночь представилась полумраком в Гефсиманском саду, где он вот вдруг видит живого Христа, с бледными пшеничными длинными волосами, тот молится у камня, изредка поднимая голову, словно что-то вспоминая...

Вырыли с полметра, перекусили хлебом. Стас жевал медленно, вытирал пот со лба.  Вайцман поглядывал на него, задавался вопросом: простил ли он его за причинённые страдания сестре или всё также имеет к нему претензии, презирает его за садизм китайской напыщенностью. Садизм главврач осуждал на корню, но есть ведь христианское прощение, да и работаем вместе, один на двоих груз труда.

- Стасик, ты когда над людями измывался, думал, чем может всё закончится?

- Я молодой был, пацан ещё. Кто много думает, спит с валерьянкой. А я спал как убитый.

Олеся вскользь прислушивалась к разговору мужчин, не принимая ни чью сторону. Надоели эти склоки базарные, эта грызня и разборки. Девушка всё больше ненавидела мужчин, и где-то глубоко всколыхнулись лесбийские чувства. Она втихаря запустила руку в паховую область, провела пальцами по влагалищу, отмечая его упругость, влага удивила её, и как ей захотелось, чтобы другие женские руки ласкали её по-бабьи нежно и трепетно!

- Эту девочку жалко хоронить, - отчего-то произнесла Олеся.

- Почему? - не понял Вайцман.

- Мы так и не узнали, убили её или нет, насиловали или она сама утопилась? Посмотрите, она весьма привлекательна, есть даже очертание груди, бёдра наполнились жиром... Как бы я хотела увидеть её живой, улыбающейся, слышать тонкий хрупкий голос, говорящий о музыке и первой любви! Вайцман, вы можете девочку оживить вашими молитвами?

- Я бы больше желал оживить вашу душу, Олеся!- главврач вскинул брови.

Олеся едко состроила удивление, прошлась по волосам, отмечая их сухость и ломкость.

- Оживите мои волосы, друг, - захохотала девушка, взяла лом и принялась углублять могилу.

Иосиф Семёнович и Стас посмотрели друг на друга с некоторым удивлением: с чего это Олеся так взбодрилась, вроде алкоголь не принимали, ситуация похоронная, тут подобает траурность и скромность, а она ершится вся, скачет как лань, вон как ломом тыкает в землю, дырявит всю и вся, так и в Вашингтоне лом вылезет.

Стас раздавил божью коровку, понюхал руки, откашлялся. Ночь разбудила ветер.

- Вы хотели меня убить? - без эмоций спросил Стас у главврача.

- Моё дело - преподать урок, а наказывать - дело Божье, - сухо пояснил Вайцман.

- Какая же вы сука, Иосиф Вайцман!

Главврач отложил молитвослов, расстегнул плащ, поправил костюм-тройку.

- Думайте что хотите.

Через час могила была готова. Осторожно, как будто девочка была стеклянной, труп положили в яму, постояли как следует, принялись забрасывать землёй это несчастное неживое тело, так мало вкусившее жизнь. Сломалась и вторая лопата. Ветер трепал одежды, волосы, глаза выдавливали слёзы, столь запоздалые и не к месту.

- Что будем дальше делать, сотоварищи? - усмехнулся Стас, перевязывая рану.

- Я ухожу в город, - сказал Вайцман.

- До города 13 километров, - удивилась Олеся, откровенно разглядывая главврача словно он был экспонат. Девушка начинала презирать это боговерующее существо, причинившее боль её возлюбленному, коим теперь Стас для неё уже не являлся. Она решила, что будет жить с Жанной, одноклассницей, также предпочитающей молоденьких особ вульгарным и грубым мужланам. Олеся предвкушала бесшабашный секс, дикие животные ласки с ног до головы, море шампанского, столь любимого ею и будущей возлюбленной.

Вайцман отнёс инструменты в хозсарай, отряхнулся чинно и со степенностью.

- Бог поможет, - ответил он.

- Носитесь вы со своим Богом, - зло фыркнула Олеся. - Можно подумать, вы такой праведник!

- Я с малых лет хожу в церковь. Я даже хотел уйти в монастырь, но батюшка...

- Кругом у вас одно "я"! - вскричала девушка, убежала в морг, вернулась от туда с какой-то книгой. - Нате, почитайте!

Главврач удивлённо взял в руки книженцию. "Будущее атеизма". Боже, какая глупость!

- Стас, это твоя книга?

- Моя. Я взял у отца, он коммунист.

- Отродье бесовское! - теперь уже кричал Иосиф Семёнович, прежде чем уйти в мрак. Он покидал этих двоих безбожником с глубокой ненавистью, он считал их своими врагами, и если бы было время, о, он прочистил бы им мозги! Будьте прокляты, засранцы, я иду в новую жизнь, нет такой преграды, через которую не смог бы переступить человек.

Олеся и Стас ушли в морг. Тишина их угнетала, давила на сознание. Олеся запустила пальцы в грудь Стаса, поиграла с курчавыми волосами, потом рука пошла ниже, нашла начинающий возбуждаться мужской орган, погладила головку. Она абсолютно ничего не испытывала. просто надо было убить время.

- Он подохнет в дороге или вернётся к нам, - сказала девушка и расстегнув брюки, принялась лизать Стасово древко.

- Его надо было убить, - прошептал молодой человек.

- Его убьёт его Бог. Это как пить дать.