Рассказы про Алекса. 1

                Мгновение весны.

   Сидя вместе со старичками на лавочке и греясь на весеннем солнышке, Алекс
неторопливо крошил голубя кошкам.

   Мимо, стуча каблучками, прошла Жизнь, прекрасная, как Софи Лорен в исполнении Джины Лоллобриджиды. Старички со вздохом посмотрели ей вслед. А вот Алекс не посмотрел. Может постеснялся? Или шею свело?



                Алекс и оптимизм.

   Алекс был большой оптимист и бесстрашно смотрел в недалёкое уже будущее.

   Бывало, скажут ему:
   — Знаешь, N вчера умер во сне.
А Алекс отвечает:
   — Хорошо, что он умер во сне, а не наяву!
Вот какой он был большой оптимист.



                Три в одном.

   В своём литературном творчестве Алекс поочерёдно проходил три этапа. В первом он был вдохновенным творцом, во втором — восторженным читателем, а в третьем — беспощадным критиком.

   И хорошо ещё, что он проходил их поочерёдно, а не одновременно. Потому что, если одновременно — это называется шизофрения.



                О силе воли.

   Долгие годы Алекс жил исключительно на силе воли. Пока она не кончилась. Что только Алекс ни делал, чтобы восстановить силу воли: и немецкие военные марши слушал, и японские фильмы о самураях смотрел, и в игре «COLL of DUTY», с одним пистолетом шёл сквозь пылающий Манхэттен на русские танки... Ничего не помогло. Сила воли иссякла, как тюменская нефть.

   И тогда Алекс решил, что остаток дней он проживёт на чувстве долга. Типа, что все ему должны.



                Хэппи-энд.

   Однажды Алекс потерял лицо. Чтобы смыть позор, он решил совершить обрезание. Всё уже было приготовлено, когда в комнату, без стука, вошла жена с помятым лицом в руках.
   — Котик, это не твоё? — спросила она.
   — Моё, моё! — радостно воскликнул Алекс, торопливо застёгивая брюки.



                За двумя зайцами.

   Алекс погнался за двумя зайцами. Легко, как в детстве, перепрыгивая через канавы и кочки, он неуклонно сокращал дистанцию. Наконец, на опушке леса, он их настиг. Поняв, что не уйти, зайцы вдруг повернулись, оскалили зубы и с визгом кинулись на Алекса. И тут он проснулся.
   — Приснилось, — облегчённо вздохнул Алекс.
   — Проснулся, — облегчённо вздохнули зайцы.



                Тельняшка.

   Иногда Алекс надевал тельняшку и садился играть в «морской бой». Сам с собой. Потому что другие боялись играть с Алексом в «морской бой», так как он всегда выигрывал. Он и у себя всегда выигрывал, и тоже боялся играть сам с собой. Поэтому играл редко и тельняшка выглядела, как новая.



                И это всё о нём.

   Возможно, у тебя, читатель, был в жизни пионер с горном. А вот у Алекса была девушка с веслом. А ещё он побывал на Жёлтом, Чёрном, Белом и Красном морях (именно в таком шахматном порядке). А ещё, несмотря на возраст, Алекс способен различать до двенадцати оттенков серого. А ещё... А впрочем, достаточно, чтобы понять, какая это незаурядная личность.



                Алекс и дарвинизм.

   На заре человечества, когда люди объяснялись жестами, помогая себе глухим урчанием, весь алфавит от «а» до «я» находился у них внутри.

   Благодаря эволюции, человек заговорил, помогая себе растопыренными пальцами. Но в память о прошлом у него осталось рудиментарное внутреннее «Я».

   А вот у Алекса, который является промежуточной ступенью между обезьяной и сверхчеловеком, сохранилось ещё и рудиментарное внутреннее «Ё».
   — Ё-моё, — ласково называет его Алекс, почёсывая рудимент хвоста.



                Алекс и люди.

   Алекс делит людей на две категории.
   — Хорошие и плохие! — пробует угадать читатель. Нет, для Алекса это слишком просто.
   — Гвозди бы делать из этих людей, — говорит он об одних. И добавляет о других:
   — А из этих — гвоздодёры...