Глава 10

Декабрь грянул громко, как оркестр: скрипкой звучал вьюжный порывистый ветер, как медные тарелки хлопали открывающиеся и закрывающиеся дверцы домов.
Зайчата любовались вьюгой из окон прогретого дома. Мистер Кэррот чинил ножку стула, мама зайчиха гладила белье Каждые пять минут она подходила к печи и проверяла, не испеклись ли еще маффины с брусникой и корицей.
Морковкин, Капусткин и Фасолинка завороженно смотрели на лес: снежная буря, как белый могучий великан, крушила все вокруг, ломала деревья и заставляла кланяться даже самые почтенные сосны.
- Постойте, что это там? – обеспокоенно воскликнул Капусткин, ставя на подоконник кружку с горячим шоколадом и протирая глазки.
- И правда, что там мелькает? Неужели кто-то мог выйти из дома в такую погоду? – с недоумением подтвердил Морковкин, пытаясь рассмотреть загадочное существо.
- Мама, папа! – позвала Фасолинка, забравшись на подоконник и прижав свой носик-пуговку к оконному стеклу. – Скорее сюда, как вы думаете, кто там?
Папа заяц и мама зайчиха подбежали к детям и пристально посмотрели туда, куда указывали зайчата.
Среди снежного урагана, как в горстке серовато-белой золы, одним-единственным непогасшим угольком мигал пышный рыжий хвостик.
- Это же Лакомка! – всплеснула лапками миссис Кэррот и стала торопить папу зайца. – Одевайся, дорогой, приведи ее к нам! Она же может там упасть и разбиться, совсем ничего не видно!
Мистер Кэррот поспешно надел теплую куртку, зимние ботинки и выпрыгнул на улицу. Весь лес раскачивался от ветра, как корабельная палуба в шторм. Папа заяц с трудом добрался до высокой сосны и, стараясь перекричать ветер, воскликнул:
- Лакомка! Спускайся ко мне! Скорее, скорее! – его крики поглотил ветер, но Лакомка заметила внизу, под сосной, прыгающий белый комочек – сверху он казался совсем крохотным, и послушно спустилась, перескакивая с ветки на ветку.
Белочку Лакомку знали все лесные зверята. Последнее время она часто убегала гулять одна, ссорилась с белками и зайцами, не имела друзей и казалось дикой, недоверчивой белкой.
Но сейчас у нее не было сил дерзить: бедняжка вся дрожала от холода и позволила мистеру Кэрроту пригласить ее в дом. Пальто на белочке промокло насквозь, тонкое платьице не грело.
В прихожей их встретила миссис Кэррот с чашкой горячего овощного бульона и шерстяным пледом. Гостья вопросительно взглянула на зайчат, но только Морковкин гостеприимно улыбался, а Капусткин и Фасолинка не скрывали раздражения: ну надо же, драчунья Лакомка у них дома! С ней надо держать уши востро!
Лакомка поблагодарила хозяйку дома, выпила бульон, закуталась в плед и забралась в кресло у камина. Разговаривать ей, видимо, не хотелось, но и грубить она не решалась, ведь ее так тепло приняли и отогрели.
- Как же ты оказалась на улице в такую погоду, Лакомка? – тихо и ласково спросила миссис Кэррот, погладив у нее мягкие кисточки на ушках.
Белочка нахмурилась, но ответила:
- Я искала еду. Сосновые шишки. Я проголодалась, и моя мама тоже.
- Почему же ты не зашла к нам? Мы бы помогли тебе, - растерялся мистер Кэррот. – А что с твоей мамой? И почему у вас так быстро закончилась еда, зима ведь только началась?
Лакомка грустно покачала головой:
- Моя мама болеет, поэтому она успела заполнить наши кладовые лишь несколькими шишками, кореньями, орешками и семенами. Они уже закончились. А к вам я идти побоялась, как и к другим – ведь вы знаете, что у меня нет друзей.
- Лакомка, ребята давно хотят дружить с тобой, но ты ведь всех отталкиваешь, - попробовала возразить миссис Кэррот.
У Лакомки сверкнули глаза:
- Я тоже хотела с ними подружится! Но как-то я попросила Капусткина угостить меня вареньем из сосновых шишек, уж так вкусно и сладко оно пахло! А он сказал, что ни за что не поделится с драчуньей и злюкой! И я расстроилась и больше не пыталась подойти к вашим зайчатам.
Миссис Кэррот понимающе кивнула и на минутку отошла, доверив белочку заботам папы зайца.
Тем временем Морковкин отвел зайчат в сторонку и спросил:
- Капусткин, правду ли сказала Лакомка? Неужели тебе было так жалко угостить ее?
Капусткин замялся:
- Я и сам не знаю, почему ей отказал, как-то само получилось. Понимаешь, когда со мной дружат, мне приятнее делиться, а когда она всегда такая сердитая, что к ней и не подойти, все время грубит, я и не стал делиться. Теперь мне кажется, что это было не по-доброму. А мама часто говорит, что я добрый зайчонок.
- Конечно, добрый! – приободрил брата Морковкин. – Я понимаю тебя, с тем, кого любишь, делиться проще. Но ведь истинная доброта в том, чтобы делиться и с тем, кого не любишь… Мы ведь не знаем, почему Лакомка такая грубая. Может быть, ее мало любили, и ей сложно дружить. Или она из-за чего-то очень переживает.
Фасолинка слушала Морковина и понимающе кивала. А потом вдруг бросилась к белочке, крепко обняла ее и увела к себе в детскую, показать тряпичных кукол. Лакомка удивилась и даже отпрянула от неожиданности, но затем растроганно улыбнулась и последовала за зайчишкой. Капусткин догнал их уже в комнате:
- Прости меня, Лакомка! Вообще-то я не жадный. И знаешь еще что, ты нас не бойся. Мы тебя не обидим. И маму твою вылечим – всем лесом!
Мистер Кэррот добродушно рассмеялся, снова закутался в вязаный шарф и скрылся в лесу. Там, перекричав ветер, он нашел маму Белку, которая выглянула из гнезда и тут же обеспокоенно спросила:
- Мистер Кэррот, где, где моя Лакомка? – и горько заплакала.
Когда мама зайчиха вернулась в гостиную, неся на подносе варенье из сосновых шишек, мед и брусничные маффины, на месте Лакомки у камина сидела ее мама Белка, а дети дружно играли в детской.
Зайчиха поцеловала Белку в щеку и с укором отметила:
- Нельзя же быть такой гордой, дорогая Белка! Посмотри, как ты исхудала! А твоя Лакомка? Она так переживает! Позволь мы вам поможем, все вместе!
Мама Белка признательно обняла ее и ответила:
- Мне казалось, что после того, как моя Лакомка стольких обидела, нам никто не захочет помогать. Я не знаю, что с ней, раньше она была такой доброй белочкой. А когда я заболела, она стала другой – закрытой и недоверчивой. Но я верю, что она изменится! Что это? – вдруг радостно воскликнула она. – Смеется! Моя Лакомка смеется!
И правда, Лакомка заливисто хохотала вместе с зайчатами, как раньше. Ее сердечко, закрытое после трудных испытаний, снова открылось навстречу доброму отношению, заботе и любви.
С этого дня мама Белка и Лакомка гостили у зайцев до середины декабря, пережидая холода. У миссис Кэррот в кладовой были заполнены все полки, от пола до потолка, и поделиться зайцам было совсем несложно. Хотя, зная миссис Кэррот, я уверена, что она поделилась бы и малым.
А пока мы оставим зайцев и маму Белку зимними вечерами играть в шахматы у камина, зайчат и Лакомку рисовать сказочные сюжеты и слушать добрые книги, которые с удовольствием читает им Морковкин, иногда придумывая и добавляя что-то свое. Он большой фантазер, наш Морковкин!
Стихла буря. На лес опустилась прохладная, освежающая тишина. На высокие сосны и ели словно был повязан искрящийся пуховый снежный платок…

Автор: Ульяна Сергеева