Глава 27. Тревога

Письмо от д'Артаньяна было самым обычным: друг расписывал новости в своем, только одному гасконцу присущем ключе, но Атос слишком хорошо знал своего друга, чтобы не уловить в стремительном почерке капитана какую-то затаенную мысль. Д'Артаньян искал слова, пару раз зачеркнул написанное, и так тщательно, словно боялся, что Атос сумеет прочитать то, что он счел неправильным словом. В общем, графу стало неспокойно на душе. Особенно его поразил намек на Рауля: д'Артаньян удивлялся, почему виконт так задержался в Англии и выразил уверенность, что для Атоса было бы лучше, если бы сын сопровождал его в Париж.

Атос сильно призадумался, дочитав и перечитав несколько раз это послание. Д'Артаньян призывал Атоса в Париж и делал это иносказательно. Почему он не написал прямо: «Дорогой друг, вы нужны в Париже! Нужен ваш глаз и ваша рука!» Луиза!? Что могло случиться в семье у сына?

Граф устало провел рукой по глазам. Последнее время что-то происходило с ним: иногда наваливалась необъяснимая усталость, тоска сжимала сердце, казалось бы привыкшее уже к любым ударам судьбы. Чего еще можно ждать от жизни, когда все так отлично устроилось? Но он, чей жизненный опыт говорил, что в каждой радости всегда таится частица будущих забот, всем своим существом ощущал приближение грозы.

Значит, не зря д'Артаньян зовет его в Париж. У Атоса есть повод для визита - внук. Нет, совсем не в ребенке дело: это было бы не честно - лукавить с самим собой. Мальчика он совсем не знает, он не привязан к нему так, как мог бы привязаться, если бы Робер рос на его глазах. Не страх за него беспокоил Атоса: граф боялся совсем другого. Если он еще сможет что-то изменить, отвести беду, он готов ехать не только в Париж — в Новый Свет. Только бы ничего не случилось до его приезда.

Граф упорно, даже про себя, не желал называть своим именем то, что маячило на горизонте. Раньше он не позволял себе такого слабодушия. «Старею и становлюсь трусом!»- пробормотал Атос едва слышно, но даже высказанная почти вслух досада подстегнула его, как подстегивает старого боевого коня прикосновение шпоры. Он замер на секунду, собираясь с силами, и встал из-за стола. Кабинет покинул совсем прежний Атос: собранный, подтянутый, энергичный, как всегда. Другого графа в доме не знали.

Гримо всегда был ему верным и надежным спутником. Но в этот раз он не понимал, что заставляет его хозяина гнать лошадей. О письме дАртаньяна он знал: в Бражелоне или Ла Фере мало что могло ускользнуть от зоркого глаза управляющего. И если господин граф после этого клочка бумаги все бросил, в полчаса собрался ехать и шпорит лошадь так, словно они едут за подвесками королевы — нет, это все не к добру!

Дорогой Атос запретил себе о чем-то думать: быстрая езда хоть как-то отвлекала от тяжелых мыслей. В Париже он, не заезжая домой и, не переодевшись с дороги, бросился к д'Артаньяну. Капитан был на дежурстве, но он не рассчитывал, что Атос приедет так быстро: д'Артаньяну понадобилось несколько минут, чтобы собраться с мыслями.
 
Когда графа провели к нему в кабинет рядом с королевскими покоями, д'Артаньян уже приблизительно представлял, что скажет другу.

- Милый граф, вы передвигаетесь с прежней скоростью! - он обнял Атоса, спрятав на мгновение легкое смущение у него на плече.

- Вы напугали меня своим письмом,- серьезно, не желая поддерживать шутливый тон, - ответил Атос.- Д'Артаньян, что происходит? - он устремил на товарища такой пристальный взгляд, что гасконец смутился по-настоящему.

- Я ничего не сумею объяснить толком, Атос. И я не имею права вам говорить. Вам надо быть в Париже, а еще лучше, если сюда приедет виконт. Дело это касается... это его семья, граф. Все, мой друг, я и так сказал больше, чем имел право говорить! Только умоляю вас: будьте осмотрительны, мои дорогие. Помните, что вы и наши друзья — это самое ценное, что есть у меня в жизни. Но у меня еще есть служба у короля: Атос, вы умница, вы все поймете и поймете, в каком я положении.

- Спасибо, д'Артаньян. - Атос отвел взгляд от друга. - Я начинаю понимать, что происходит. Обещаю вам, что положу этому конец, но вы не должны касаться этой истории, д'Артаньян.

- Увы! - мушкетер пожал плечами.

- Что значит «увы», мой друг?

- Только то, что мои уши набивают альковными сплетнями.

- Д'Артаньян, мне ваш тон и ваше молчание говорят больше, чем сотня фактов. Но вы правы, я постараюсь добиться приезда Рауля.

- Каким образом, Атос? Король его отослал, только король может его вернуть.

- Есть еще король Карл 2, который может выслушать мою просьбу.

- Вы что-то придумали, Атос? - капитан с надеждой посмотрел на своего старого друга.

- Думаю, что да. К тому же это будет не далеко от истины.

                ***

Атос оказался в сложной ситуации: он не мог просто писать королю соседней страны, не имея на то специальных полномочий. Карл, без сомнения, принял бы просьбу графа близко к сердцу, скорее всего, отослал бы виконта во Францию, но Атос, чтивший этикет, нашел, как всегда, достойный способ: он отправил к королю Блезуа. Блезуа, который умел себя вести, немного знал Англию, видел короля в Бражелоне, и обладал достаточным чувством собственного достоинства, чтобы заставить отнестись к нему серьезно. А главное: его знал Парри, Парри, который все еще неотступно находился при молодом короле.

Вызванный в Париж, Блезуа и с женой повидался и, довольный и озабоченный доверенным ему поручением, увез письмо хозяина с самыми четкими наставлениями к кому обратиться в Лондоне и где бывать. Гримо Атос оставил при себе: старику нелегко стало переносить такие путешествия. Он в этом ни за что бы не признался, но граф видел, что силы у его старого слуги уже не те. Да и сам Атос держался скорее по привычке: нервы начинали сдавать, и он, наедине с собой, вынужден был признать, что силы его подходят к концу.
 
За те дни, что он провел в Париже, граф успел наслушаться сплетен и разговоров. Он не стал избегать общества, знакомых у него было немало и, навещая старых приятелей, он посетил и парочку салонов. Свет гудел, как улей, но в этом жужжании что-то конкретное понять было сложно. Из всего этого бреда Атос вынес прежде всего одно: у Его величества появилась новая пассия. Ничего конкретного не говорилось скорее всего потому, что никто ничего толком не знал. Поскольку обсуждать короля никто не рисковал, обо всем говорилось в иносказательной форме.

У Атоса не было проблем с мифологией: у него всегда были проблемы с манерой высказываться выспренним и заумным стилем. Терпения разбираться во всем этом у него не хватило, и он попросту решил отправиться к Бражелонам.

Луизы дома не было, Атоса никто в доме не знал: всех слуг сменили. Робера увели гулять с няней, единственной из прислуги, кто его помнил. Раздосадованный бесцельным визитом, Атос расписался в книге у Луизы, прекрасно зная, что этого будет ей достаточно. И действительно: не прошло и двух часов, как ему доложили, что его хочет видеть дама под вуалью.

- Просите, - граф встал навстречу гостье.

Виконтесса откинула вуаль и опустилась в таком низком поклоне, какой делают разве что перед Его величеством. Но на Атоса это не произвело впечатления.

- Ваше сиятельство, я поспешила к вам, как только узнала, что вы напрасно утруждали себя и вас не сумели достойно встретить в мое отсутствие, - поспешно заговорила молодая женщина, ощущая, как краска заливает ее лицо.

- Мадам, я хотел повидать внука. - Атос внимательно, не таясь, рассматривал невестку: похорошела, стала настоящей красавицей. Во всем облике появилась уверенность, непринужденность. Наверное, так выглядит женщина, которую любят и которая любит. Смутная тревога стала отчетливой болью.

- Ах, какая жалость, что вы его не застали! - и вот в голосе уже появились отчетливые светские нотки. От былой дикарки, кажется, ничего уже и не осталось. - Я обязательно распоряжусь, чтобы Робера привели к вам, господин граф.

- Не стоит, мадам, чтобы ребенка приводили в незнакомый дом, в чуждую ему обстановку. Он еще слишком мал для этого.

- Нет-нет, Ваше сиятельство, Робер привык бывать со мной или няней в гостях. - Луиза вдруг забеспокоилась.

«Странно!» - отметил про себя Атос, - «Она словно боится, что я приду к ней в дом еще раз!», - и прибавил вслух, - Если вы не желаете, чтобы я вас навещал, я не стану вас смущать своим присутствием.

Эти слова произвели странный эффект на молодую женщину: она побледнела, похоже было, что она ищет и не может найти слова, которые оправдали бы ее явное нежелание, чтобы свекр посещал их с сыном.

Атос хотел сейчас только одного: чтобы она покинула его дом. В ее поведении он увидел даже больше, чем рисовалось ему в самых тяжких предположениях. Теперешняя Луиза разительно отличалась от той, что вошла в их с сыном жизнь. От юной любительницы прогулок по лесам и рощам не осталось ничего, и эта перемена пришла не с замужеством. Не для его сына сияли под опущенными веками ее глаза. Если только то, что он понял, правда, тогда зря он просил Карла отпустить Рауля, зря первый раз в жизни лгал. Пусть бы лучше виконт навсегда оставался у чужих берегов.

- Госпожа виконтесса, я благодарен вам за визит, но я думаю, что мне будет лучше самому посетить вас. - Атос прямо посмотрел в глаза невестке. - Ребенок должен знать, что у него, кроме матери, имеются еще и другие родственники. Я надеюсь, что виконт не задержится более в Англии, и сможет уделить внимание своей семье.

Известие о возможно скором возвращении Рауля повергло Луизу в шок. Она так и не решилась поднять глаза, но графу де Ла Фер и не требовалось ловить ее взгляд. Он ее предупредил, остальное дело за ней. Если она сумеет сделать все, чтобы к приезду Рауля ее роман закончился, он сыну ничего не скажет. Он не станет его мучить лишний раз, дав понять, что прав был все же отец. Молчать — тоже подлость, но не меньшая подлость - попрекнуть своей правотой.