ТЁТЯ ЛЮСЯ

Это сейчас, когда мы стали совсем взрослыми, многое из того что было с нами в детстве, становится таким значимым. А тогда мы были маленькими, несмышлеными человечками и не придавали многим событиям никакого особенного значения. Нас окружали взрослые и дети, и почти у каждого из них была позади, или ждала впереди, своя отдельная, особенная история, о которой только сейчас мы вспоминаем и размышляем с каким-то особенным трепетом….

В нашем дворе жила тетя Люся с сыном 7-8 лет. Это была полнеющая,  высокая, голубоглазая шатенка с крупными  чертами лица, в общем-то не лишенными женской привлекательности. Выражение её лица было сложно понять… Лоб всегда нахмурен, как будто она всё время пыталась разрешить какой-то ребус, а взгляд мягкий, но такой отсутствующий, как будто она пыталась разгадать ребус, находящийся на другой планете… Ее сын, был довольно крупным, упитанным мальчуганом, с чёрными, курчавыми волосами, смешливыми, обрамленными густыми ресницами, карими глазами. Соседки шептались, что когда-то,  Люська была весьма привлекательной особой, но после романа с женатиком осталась одна с ребенком на руках. И теперь тетя Люся сама поднимала сына, работала то озеленителем, то дворником, и единственными утешениями в её жизни были еда, книги и сигареты. Она ни с кем во дворе особой дружбы не водила, но и понапрасну никого не задевала. Нельзя сказать, что к тёте Люсе относились плохо, ее жалели, и лишь потихоньку посмеивались, когда слышали, как она  кричала на сына, что он, зараза эдакая, опять слупил весь торт или жареную картошку, и что если он не прекратит  есть в таких количествах, то превратится в жирного борова! Каждый вечер она выходила на балкон второго этажа с  сигаретой во рту, и томным низким голосом звала своего сына: «Мишееель, Мишель ужин готов». Мишель не реагировал, продолжая играть с ребятами. Тётя Люся повышая голос повторяла: «Мишель, пора ужинать!».  Мишель ноль эмоций… И тут тётя Люся срывалась на крик: «Мишка, едрит твою в капусту, ты идёшь есть или нет?!!»  Мишка вскидывал голову, делал удивлённые глаза, как будто слышал в первый раз, и пулей летел домой.
Так и жили с нами по соседству, относительно тихо и относительно мирно тётя Люся и Мишка, пока однажды майским, воскресным утром не появился в нашем дворе странный незнакомец. Высокий, статный брюнет, в дорогом светлом костюме, поблескивая золотым перстнем  на холеной руке, вышел из такси и уверенным шагом направился к лавочке у центрального подъезда, где уже несли свою утреннюю вахту вездесущее бабульки. «Доброе утро, уважаемые,» -произнес незнакомец. В его речи отчётливо слышался кавказский акцент, скорее всего грузинский. «Эээ, не могли бы вы мне подсказать, где проживает Элеонора Львовна?» Бабульки с интересом рассматривали незнакомца, переглядывались между собой, но никто из них не мог припомнить Элеонору Львовну…. «А какая она из себя, милок, эта твоя Элеонора?» - спросила одна из них. Грузин на минутку задумался: «Высокая, золотая коса, глаза голубые как блюдца, голос как горный ручей... Красавица!» Старушки еще больше растерялись…  «Ошибся ты верно, милок, нет у нас такой и не было никогда, тебе, чай, не тот  адрес дали!». Но незнакомец не отступал, он сказал, что ему сообщили о том, что она переехала в этот дом лет 7 назад вместе с малолетним сыном. «Так у нас только одна, мать-одиночка то - Люська, а Элеонор у нас и в помине никаких не было...». Узнав адрес тёти Люси, незнакомец размеренным шагом, направился к первому подъезду, а удивленные соседки провожали его взглядом.
После визита этого незнакомца, с тётей Люсей стали происходить странные вещи... Сначала, она как будто постарела  лет на 10, похудела, осунулась… Она перестала выходить курить на балкон, перестала кричать на Мишку, а потом весь двор услышал, как она запела… Впервые это случилось в конце июля, вечером. Весь двор, от мала до велика, затих, и слушал, как из открытых окон второго этажа доносились романсы из знакомых кинофильмов. Пела она таким чистым, проникновенным голосом, не дать не взять, не хуже какой-нибудь артистки… После этого  уже никто не называл  её  Люськой, потому что даже внешне Элеонара изменилась до неузнаваемости… Вроде бы ничего особенного не произошло, носила она всё те же неказистые вещи из советских магазинов, только немного подкрашивала ресницы и губы, но как же изменилась её осанка, её походка... Она стала приветливей, перестала хмуриться, в уголках губ стала прослеживаться затаённая улыбка, как у Монны Лизы, видимо ей всё таки удалось разрешить тот инопланетный ребус...
И вот однажды ранним октябрьским утром к нашему дому подъехало такси, и Элеонора Львовна вместе с Мишкой уехали навсегда…. И больше никогда наш двор не слышал такого голоса, чистого как горный ручей…