Глава 30. Истинные ценности

Утро не принесло ясности для Рауля. Ночь он провел в саду на скамье, и от утренней росы вымок, как от дождя. Впрочем, он этого и не заметил. Он мог пойти ночевать к отцу, но мысль о том, что вдвоем они проговорят всю ночь, и он и вовсе лишит графа покоя и сна, остановила виконта. Он о многом передумал за ночные часы, но представить себе свою дальнейшую жизнь был не в состоянии: в ней не должно было быть Луизы. О возвращении на службу тоже не могло быть и речи: Рауль не желал уподобляться тем жалким приспешникам, что готовы были ради успешной карьеры предоставлять королю своих жен и дочерей. Оставалось одно: разобраться с долгами и уехать, если остаток средств позволит, куда-нибудь на край света. Если бы отец захотел, они могли бы продать какое-нибудь из поместий, и путешествовать по Европе или уехать в Новый Свет. Внезапно виконт вспомнил, что он не один: есть еще ребенок, его сын, и он не имеет права забывать о нем. Значит, ему придется посвятить Роберу свою жизнь, как это сделал когда-то для него отец. Он любил мальчика, но это было какое-то отстраненное чувство: он его мало знал. Это было сродни чувству долга, знанию, что ты в ответе за близкого человека, но пока не более того.

С мучительным вздохом Рауль оторвался, наконец, от скамьи и тяжелой походкой направился в дом: предстоял разговор с кредиторами и женой.

Ему не у кого было просить приходо-расходные книги, и он все равно не сумел бы в них разобраться в том состоянии, в котором находился, но Атос словно догадался обо всем: сын не силен пока в делах, а лучше опытного управляющего ему никто не поможет - в доме Рауля ждал Гримо. Управляющий быстро управился с подсчетами и, отложив счета, посмотрел на виконта таким взглядом, что Рауль предпочел сесть.

- Я разорен, - сказал он утвердительным тоном. - Гримо, я банкрот по всем статьям. Отец знает?

- Догадывается.

- У нас хватит средств рассчитаться по счетам?

- Впритык, - кивнул старик, не спуская глаз со своего воспитанника.

- Но у нас тогда ничего не останется?

- Можно жить ... - коротко подвел черту Гримо. - Есть Ла Фер и Шато-Турен. Бражелон не надо продавать. Нужно смотреть все книги. Господин граф сумеет все сделать.

- Гримо, отец тебе это говорил? - Рауль смотрел на старого слугу во все глаза. - Ты возвращаешь мне надежду, что граф не отвернется от меня.

- Никогда! Любит больше жизни. - Гримо смотрел на Рауля затуманенным взглядом. - Никогда вас не оставит, господин Рауль. Вы — сын.

Эти последние слова напомнили Бражелону, что и у него есть отцовские обязанности. - Ты не видел мадам? - он не мог себя заставить произнести вслух имя жены.

- Господин Робер здесь, - вместо ответа сообщил Гримо, и Рауль поспешил в детскую.

Мальчик спал, утомленный дорогой, и сидевшая рядом няня поспешно встала, увидев хозяина.

- Собирайте ребенка. Сюда мы не вернемся. Вы поедете с нами или хотите сопроводить моего сына только до поместья?

- Если вы позволите, господин виконт, я останусь с господином Робером. Мы привыкли друг к другу. И госпожа виконтесса мне доверяет мальчика. Но как я могу без нее собирать ребенка, господин? Она ведь лучше знает, что надо для малыша.

- Вам не стоит ее ждать, я думаю вы отлично разберетесь, что может ему понадобиться. И свои вещи соберите тоже.

- А госпожа виконтесса?

- О своих сундуках она может подумать и сама. - Рауль вспомнил, что пора бы его супруге заняться отъездом. Она заспалась. Не станет же он давать понять слугам, что в их с женой отношениях произошел полный разрыв. Рауль поднялся в спальню Луизы: дверь была отперта, на небрежно застланном покрывале белело запечатанное знакомой печатью письмо.

«Господин де Бражелон, - писала Луиза,- обстоятельства, которые сложились только в силу моей перед вами вины, заставляют меня принять тяжелое решение. Будучи доброй христианкой, я никогда в жизни не решилась бы на крайний шаг, а для заблудшей души всегда есть выход. Мой Бог, я надеюсь, сумеет выслушать меня и снизойти к моим мольбам. Отныне я посвящаю себя Тому, кто, единственный, способен быть милостив ко мне и утешить меня в моем горьком одиночестве. Прощайте, Рауль и берегите нашего сына.
Луиза де Лавальер.
P.S. После всего происшедшего я бы не решилась подписаться вашим именем.»
Письмо выпало из рук Бражелона. Значит, все действительно кончено: Луиза нашла приют в каком-то из монастырей.

                ***

Людовик уже второй час выхаживал по комнате, которая стала их с Луизой любовным гнездышком. Луиза никогда не опаздывала, и он изнывал от беспокойства и нетерпения. Де Сент-Эньян, посланный на разведку, тоже не возвращался.
Его величество не мог и предположить, что случилось на самом деле, и уже подумывал, не лучше ли ему самому отправиться на поиски или, на худой конец, послать д'Артаньяна, когда в дверь робко постучали, и на пороге возник королевский фаворит. Сент-Эньян был бледен, как смерть, парик на его голове слегка съехал набок, жабо на рубашке было смято, и весь его вид говорил о чем-то ужасном, происшедшем с этим, весьма храбрым, дворянином.

- Граф, что с тобой? В каком ты виде? - поразился король. - Ты дрался на дуэли?

- Как я мог нарушить эдикты Вашего величества!? - воскликнул де Сен-Эньян. - Хотя, должен признаться, что у меня был шанс обнажить шпагу.

- И против кого, ты мне скажешь?

- Поскольку дуэль не состоялась, я могу назвать Вашему величеству этого человека, - и придворный выдержал паузу, что говорило о его немалом таланте актера. - Это виконт де Бражелон!

- Муж Луизы? Невозможно, мой милый! Он в Англии.

- Он был там, сир, и вчера возвратился в Париж.

- Он ослушался моего приказа находиться при дворе моего брата Карла Второго?

- Получается, что так, сир, раз он в Париже.

- А Луиза, тебе удалось повидаться с ней?

- Ее в доме нет, но там и нет никого из слуг. Я ее не нашел, а де Бражелон, заметив, что я оглядываюсь по сторонам, рассмеялся сатанинским смехом и сказал, что Луизу вы больше не увидите никогда.

- Наглец, он забыл, с кем он осмеливается иметь дело. Ему не понравилась Англия, ему захотелось в Бастилию? Тем лучше, он оттуда никогда не выйдет! - король задохнулся от бешенства.

- Ваше величество, осмелюсь вам заметить, что упрятав виконта в Бастилию, вы навсегда лишитесь возможности узнать, где Луиза. Вы же не станете подвергать его пытке?

- Я прикажу колесовать его, пытать дыбой!

- Осмелюсь вам заметить, что пытку дыбой запретил еще ваш отец, король Людовик 13, - почтительно ввернул де Сен-Эньян, не зная, как утихомирить коронованного любовника Луизы.

- А что бы ты сделал на моем месте, граф, чтобы найти возлюбленную?

- Будь я на вашем месте, сир, я бы вспомнил, что у меня есть такая тонкая ищейка, как капитан д'Артаньян, - вкрадчиво заметил де Сент-Эньян. - Он способен найти иголку в стоге сена, не то что молодую женщину, которую спрятал ревнивый муж. Прикажите ему, сир, и еще до вечера вы будете знать, куда скрылась виконтесса.

Король уставился на фаворита, пораженный тем, что ему в голову не пришла такая простая мысль. Д'Артаньян сумел узнать все о Бель-Иле, капитан его мушкетеров в одиночку арестовал Фуке: что для него стоит найти Лавальер?! Правда, король помнил, что Бражелон — сын близкого друга д'Артаньяна, но это не должно помешать мушкетеру выполнить королевский приказ и отыскать пропавшую женщину.

- Позовите сюда моего капитана мушкетеров! - приказал король, но де Сен-Эньян поклонившись, все же отрицательно покачал головой.

- Сир, не стоит показывать капитану д'Артаньяну слишком многое. Вы же захотите еще не раз воспользоваться этой комнатой.

- Ты прав! - Людовик глубоко вздохнул. - Гнев затмил мне разум, я не в состоянии рассуждать здраво. Лучше будет, если капитан меня подождет в моем кабинете.

Д'Артаньян, проверявший караулы, был на месте, и, когда он предстал перед королем, Людовик уже полностью овладел собой.

- Капитан д'Артаньян, вы хорошо знаете Париж? - начал король издалека.

- Как свои пять пальцев, сир, - удивился вопросу мушкетер.

- А вы знаете, где в Париже расположены женские монастыри?

- Смотря какие, сир?

- Действительно. Об этом я не подумал, - пробормотал король. - Как знать, куда он мог ее упрятать. А вдруг это вообще не в Париже? Видите ли, капитан, необходимо срочно разыскать одну даму, пока она не надумала совершить постриг. Не исключено, что к этому ее принудили родственники.

- Если Ваше величество соизволит назвать мне эту даму, я немедленно примусь за поиски.

- Эта дама... Луиза де Бражелон.

- Луиза де ...Бражелон? Но ведь это жена...

- Именно... жена, капитан. Вас это смущает?

- Да... нет, сир!

- Тогда - за дело, капитан! И помните: об этом никто ничего не должен знать!

Сказать, что д'Артаньян был ошеломлен, - это ничего не сказать. Несчастье, обрушившееся на Бражелона, не было для него неожиданностью: д'Артаньян не был глух и слеп и прекрасно видел, что происходит. Но, предупредив Атоса, он не считал себя вправе в остальном вмешиваться в происходящее. Кроме долга друга у капитана мушкетеров была еще и служба королю. Служебные обязанности у д'Артаньяна бывали достаточно деликатного свойства, и за годы службы он научился, исполняя их, не вступать в противоречие с законами морали и дружбы.

Теперь же бравый капитан, хоть и не показывал этого, был смущен и растерян. Луиза исчезла, Луиза в монастыре? Но как она там оказалась? Не зная этого, не стоило и начинать поиски. Ее мог поместить туда Атос, которому надоело терпеть все, что происходило в семье сына. Зная решительный характер друга, д'Артаньян легко мог такое представить; это было правом главы рода.

Но это могло быть и собственным решением раскаявшейся женщины: тогда вообще не так просто узнать, какой из монастырей она могла предпочесть. Впрочем, знатные дамы, желая спастись от соблазнов суетного мира, часто предпочитали монастырь кармелиток, славившийся строгим уставом.

Размышляя так, д'Артаньян дошел до дома Бражелона и, поднявшись на крыльцо, позвонил во входную дверь. Никто ему не открыл, никто не вышел к нему. Удивленный капитан толкнул дверь, и она легко отворилась, пропуская его внутрь. Дом был пуст и гулок так, как может быть пуст дом, лишенный жизни. Только наверху капитану почудился детский плач. Он пошел на этот звук и встретился в дверях с Раулем.

- Д'Артаньян! - воскликнул виконт со смесью радости и досады: радости, потому что искренне любил гасконца, досады, потому что не хотел объяснений.

- Рауль! Вы здесь. Отлично!

- Простите меня, дорогой капитан, но я не смогу вам уделить сейчас достаточно времени. Мы уезжаем в Блуа.

- Вы? А кто именно, позвольте узнать? - насторожился д'Артаньян.

- Я с Робером.

- А граф?

- Граф с Гримо приедут позже: у отца здесь еще дела. Кого вы ищете, д'Артаньян? - спросил Рауль, видя что мушкетер оглядывается по сторонам.

- Я ищу вашу супругу, чтобы попрощаться! - выкрутился гасконец. - Будет невежливым, если я не смогу это сделать.

- Господин капитан, - тон виконта стал до невозможности церемонным, а голос вдруг утратил свою глубину, став холодным и скрипучим, - господин капитан, я сожалею, что госпожа виконтесса не сможет проститься с вами. Увы, я не могу пообещать вам, что передам ей ваш поклон. Я надеюсь, что мы с ней больше никогда не увидимся.

- Бражелон, что вы тут за бред несете? - не слишком уверенно пробормотал д'Артаньян.

- Сожалею, но это факт: виконтесса покинула свет и ушла в монастырь. В какой - не имею понятия и знать не желаю. Прощайте, мой друг! - Рауль протянул руку капитану и тот, сжав его пальцы, ощутил, как они холодны и бессильны.

Он проводил Рауля и кормилицу, с Робером на руках, до кареты, уже поджидавшей их у крыльца, проследил, хорошо ли закреплены сундуки и чемоданы и, махнув на прощание друзьям, еще долго стоял на мостовой, глядя вслед давно исчезнувшему за поворотом экипажу.