119. Школа даосов о страхе

119.

О СТРАХЕ

  Страх, по мнению даосов, составляет одну из семи земных душ «хуньпо», который отягощает сущность человека, мешая ему превратиться в божественного странника. Но страх бывает разным: страх – как переживание за свою жизнь, о которой говорит Чжуанцзы в своей притче «Кузнечик и повозка», или страх каких-то последствий, как в другой его притче «Преждевременный испуг».   

КУЗНЕЧИК И ПОВОЗКА
 
Цзянлюя Уговаривающим в стране считали,
Цзи Чэ (1) Уразумевшим всенародно назывался,
Обоих при дворе за мудрецов их принимали,
Царь лусский примечал их, для бесед с ними встречался.

Цзянлюй однажды, встретив Цзи, сказал ему любезно:
- «Просил царь, чтоб его я посвятил в моё ученье,
Я стал отказываться, но всё было бесполезно,   
Тогда поведал я ему такое наставленье:

«Вам нужно покорять почтительных и бережливых,
А выдвигать средь всех лишь преданных царю и верных,
И избавляться при дворе от всех корыстных, льстивых,
Согласье воцарится, как равненье на примерных.

Не знаю, в цель совет попал мой, иль я ошибался,
Быть может, вы дадите лучше, чем я, наставленье,
При встрече во дворце изложите своё ученье».
Уразумевший Цзи, слова услышав, рассмеялся.

- «Учитель, - он сказал, - но вы не справились с задачей,
Урок от предков добродетельных и царей прежних
Сейчас не актуален, как их мыслей передача,
Ведь всё напрасно без учёта обстоятельств здешних.

Ведь этак царь опасности себя лишь подвергает,
Как тот кузнечик, что топорщит в своём гневе крылья,
Когда дорогу он собой повозке преграждает,
Пытаясь задержать её, - напрасные усилья.

Накопленных сокровищ в его башне всегда много,
Куда б он не отправился, толпа идёт по следу,
Поэтому царю всегда трудна его дорога,
Путь - как по лезвию ножа, с провалом иль победой».

Цзянлуй от страха задрожал, услышав объясненье,
Сказал: «Учитель, мне ваши слова совсем не ясны,
Так расскажите главное, что есть в вашем ученье,
Неужто поученья все мои были напрасны»?

Ответил Цзи: «Мудрец великий, правя Поднебесной,
Ведёт к тому, чтоб обученьем воодушевлялись,
Чтоб сочетал народ обычаи с волей небесной,
И от разбойничьих своих страстей все избавлялись.

Хотя ведёт он всех в пути своей единой волей,
Со стороны ж всё – как природное самодвиженье (2),   
И каждый сердцем сознаёт своё лишь, и не более,
Так каждый вносит свою лепту в его достиженье.

Такой вот беспредельный человек и необъятный,
Не может не работать постоянно над собою,
Он превращает путь для всех в желанный и понятный,
Стремится к тождеству свойств изначальных и покою».


Пояснения:

1. Цзянлюй Уговаривающий (Мянь), Цзи Уразумевший (Чэ) – герои с аллегорическими прозвищами.

2. Здесь - развитие даосской концепции правителя, который остаётся неизвестным (См. в «Дао дэ цзине» главы 3, 37 и 66).


ПРЕЖДЕВРЕМЕННЫЙ ИСПУГ

(согласно размышлениям Чжуанцзы)

У прокажённого родился сын в ночной час. Сонным
Он встал, зажёг огонь и посмотреть не удержался,
Проверить чтоб, каким родился сын, не прокажённым?
Боясь, чтоб на него похожим тот не оказался.

Но страх, в основном, возникает в душе человека от встречи с непознанным, как, например, во время столкновения с потусторонним миром. В связи с этим мне вспоминаются два текста моего Учителя из цикла «Великое в малом, которые он давал мне для перевода.   
 

ШУТКИ С НЕЧИСТЬЮ

Обычно нечисть над людьми подшучивать стремится,
Ли Юнь-цзюй говорил об этом всём в своих рассказах,
Уж если в своей жизни человек что-то боится,
То страх к нему пристанет ожиданьем, как зараза.

«Один труслив был среди всех, другой, об этом зная,
Решил тем позабавиться, велел слуге укрыться
В углу, намазать руку тушью, чтоб она, сияя,
В окне возникла тёмном вдруг, чтоб смог трус устрашиться. 

Слуге сказал: «Когда сидеть при свете лунном буду
С одним я другом, вскрикну: «Бес здесь»! Руку ты просунешь
В окно, и рассмеявшись дико, со всей силы дунешь,
Так, чтоб нас напугать, чтоб голос твой разнёсся всюду».

Когда смотрели на луну, окно было открыто,
Тот крикнул человек, и сразу, как в подзорной трубке,
Рука просунулась величиной с большое сито,
А пальцы вытянулись все, как пестики на ступке.

Гость и хозяин, видя это чудо, чувств чуть не лишились.
- «Действительно здесь бес»! – повсюду слуги закричали
И с факелами, с палками все в комнату вбежали,
Слуга в углу был без сознанья, все тут удивились.

Когда пришёл в чувство слуга, сказал, что приключилось:   
- «Мне показалось в темноте, что существо здесь было,
Оно дыхнуло на меня, и всё кругом поплыло,
И всё, сознание моё, наверно, отключилось».

Другой по прозвищу Му-ан раз поделился слухом:
«В буддийском храме как-то двое занимались вместе,
Один из них повесившегося вид принял духа
При слабом свете вышел к другу и стоял на месте.

Его увидев, друг почти до смерти напугался,
Тот понял это и вскричал: «Я пошутил с тобою,
Ведь это я, это не дух»! Но в страхе тот остался,
Лишь молвив: «Знаю я, но кто же за твоей спиною»?

Тот обернулся и, увидев духа, чувств лишился,
Упал на пол без чувств, как будто вырублен был колом.
Один задумал шутку, а с ней бес осуществился,
Как в аллегории о канарейке с богомолом (1).


Примечание

1. Аллегория о богомоле и канарейке. – Сидевшая на дереве цикада хотела выпить росы с листка, не замечая, что за её спиной появился богомол; богомол намеревался схватить цикаду и не заметил, что на него нацелилась канарейка; канарейка собиралась съесть богомола, не замечая, что на неё нацелился из арбалета охотник.

В потусторонний мир можно верить и не верить, но ясность всегда возникает после того, как человек сам сталкивается с мистикой и видит то, от чего нельзя откреститься. Даосы считают, что во всех случаях нужно сохранять хладнокровие и трезвый разум, и ещё, в нашем многообразном и таинственном мире нужно быть готовым ко всему.
 

ДОКОЗАТЕЛЬСТВО НЕЧИСТОЙ СИЛЫ

Начетчик старый из Сунина Ван Дэ-ань не верил,
Что бесы водятся и дни проводят рядом с нами,
Но в год бин-сюй (1) правления Канси проверил
На опыте своём, творится что под небесами.

Днём как-то летним проходил он мимо дома друга,
Тенистым павильоном там в саду залюбовался,
И захотел улечься в предвкушении досуга
На ивовом шезлонге, что не убранным остался.

Приятель объяснил ему, что это будет сложно,
Так как обычно бесы водятся в саду повсюду, 
Ему не верил Ван, сказал, что это невозможно,
Что не поверит бесовскому никакому чуду.

Тот случай рассказал: «Цэнь-шэн из Цзяннань после зноя,
Дневного, спать лёг с семьёй Чжан Дэ-чжуана в помещенье,
Висело на стене в рост человеческий большое
От бесов защитника Чжун Куя (2) изображенье.

А перед ним часы стояли с боем у постели,
Цэнь-шэн был очень пьяным и не обратил вниманья,
На эти вещи, завалился спать без канители,
Так винные пары заполнили его сознанье.

Но неожиданно посреди ночи протрезвился,
Хмель выветрился, и луна, как солнце днём, сияла,
Услышал стук колёсиков часов и удивился,
Изображенье Куя на глазах вдруг оживало.

Приняв за беса, тушечницу со стола схватило,
Швырнув в него с такою силой, что раздался грохот.
Часы, нефритовую вазу, фарфор перебило,
По дому разразился громогласный хохот.

Слуга-мальчишка прибежал, чтоб посмотреть в чём дело,
Всё это разрушенье его очень удивило,
И тушью залито было его лицо и тело.
Изображенье на картине, видя всё, застыло.

Кто слышал этот шум, те сразу же на землю пали,
Выходит, они беса видели и испугались,
Но где же бес был»? Тут в тиши слова вдруг прозвучали:
«Бес здесь, всегда был тут я. Вы меня ведь дожидались?

Приду с визитом ночью к вам, устрою бучу снова,
Жаль, тушечницы нет здесь, а её мне не хватает».
Ван тут же поспешил уйти, не говоря ни слова.
И утверждать он перестал, что бесов не бывает.

Ученикам он рассказал об этом приключенье,
Добавив: «Бесам разговаривать днём запрещают,    
Но я ушёл. Чтоб победить мне это наважденье,
Боюсь я, добродетели ещё мне не хватает».


Примечание

1. Год бин-сюй правления Канси – 1707 год.

2. Чжун Куй – персонаж китайской мифологии – начальник бесов, сурово управляющий ими и карающий в тех случаях, когда они, невзирая на его запрещения (символом этого запрещения-заклинания является картина с изображением Чжун Куя, вешаемая на двери дома), проникают в охраняемый им дом.

(продолжение следует)

Власов Владимир Фёдорович