2. Дети войны - продолжение

На своей страничке продолжаю печатать
воспоминания своей супруги-
 Переверзевой (Долговой) Людмилы Васильевны
 о военном детстве

2.Дети войны
(продолжение)

Уже второй год  шла война… Зима…
Жить становилось всё труднее…   Многие  Ефимовские  ребята ездили на пригородных поездах в Красный Холм  Калининской  области  за продуктами. В таких поездках  приходилось ездить либо в тамбуре, либо на крыше вагона, а то и под вагоном в ящике, если он не занят.
    У меня с братом Витей были знакомые Коля и Вася. Они – братья и уже ездили в Красный Холм за хлебом и картошкой. Однажды  они спросили нас  «Почему вы не ездите?»  Витя ответил: «Я не знаю дороги». «Это не беда» - сказал Коля, а Вася добавил: «Говорят, язык до Киева доведёт». Коля ходил в школу в 3-А класс, а я в 3-Б. Вася и Витя во второй. Но сейчас в школе был госпиталь. Шла война.
«Вот  и  поедем  вместе – сказал  Коля – приходите  завтра  к  нам,  не  опаздывайте». Вечером я поговорила с мамой и она с большой неохотой согласилась.  Она дала мне (на продажу или в обмен на продукты) красивое в жёлто-красную полоску ёлочкой платье и комбинашку с кружевами. Всё это хорошо упаковала. Написала сама адрес, фамилию, имена. Дала денег на билеты до Подборовья. Деньги и записку с адресом положила в один нз кисетов и научила, чтобы кисет на шнурке носить на шее.( Кисеты мама шила сама, а я вышивала на них узоры и пожелания солдатам: «Бей врага и возвращайся домой!», «Будь храбрым и смелым. Ждём  домой!»,  «Возмёшь   в руки – меня вспомнишь!» и  многие другие слова, приятные солдату.)    Она достала из кастрюли  четыре кусочка хлеба и попросила не есть их сразу, а на сон по кусочку чуть-чуть. Витя пообещал и я тоже: «За зря не будем его есть».
     Утро только просыпалось.  На улице было ещё темно.  Мама нас перекрестила и заплакала. Мы стали её уверять, что всё будет хорошо, мы же не одни едем, а с ребятами,   а они уже не первый раз ездили.
Выйдя из дома, мы пошли полем и мимо озера к Коле и Васе. Хлеб, которого было много для двоих, так вкусно пах, так щекотал ноздри!  И мы не устояли перед соблазном. Витя сказал: «Люся, мы едем за хлебом и привезём маме и младшему брату Вале в два, в три раза больше, а сейчас давай немного перекусим». И мы понемногу  съели весь хлеб.   До крошки!
Пришли к ребятам…  А  родители  Коли  и  Васи  говорят,  что  на  этот  раз  они  не поедут. Поедут в другой раз…   А хлеб-то мы съели! Что делать?  Мы решили ехать одни.
Пришли на станцию. Подошёл поезд.  В толпе увидели маму: она ходила по перрону и смотрела в окна вагонов, видно хотела увидеть нас. Мы напугались и на перрон не пошли. Билеты мы не покупали,  а присмотрели с другой стороны вагона подвагонный ящик между колёсами, в которых хранились большие чайники с мазутом для смазки втулок колёс.           Я легко поместилась в одном, а Витя через два вагона в другом. С ужасным страхом мы всё же доехали до Подборовья,  сильно замёрзнув.  В  Подборовье пересадка на другой поезд на Кабожу,  в два часа ночи, поэтому мы пошли к тёте Ани,- маминой сестре.
У тёти Ани мы, наконец-то, покушали  супа  из солёных волнушек и отогрелись на печке. Немного поспав, мы пошли на станцию. Здесь мы вместе с рабочими вошли в вагон. Таких пассажиров, как мы было немало, ведь  ночью всегда холодней, тем более – зимой!
Рабочие сказали нам , чтоб мы залезли  под скамейки и молчали, не мешали им спать. Я и Витя залезли под скамейки друг напротив друга. В Кабожу  приехали утром. Тут же стали примечать: кто куда едет и на каком поезде надо ехать.
К нам пристал мальчик. Он был старше нас и ездил уже не в первый раз. Мы познакомились, его звали Миша. Подошёл поезд и мы(с обратной стороны вокзала) забрались на крышу вагона. Прозвучал звонок и мы поехали… Сильный ветер…  Чтобы нас не сдуло, мы легли и держались руками, обхватив трубу-отдушину вагона. На крышах ездило много и детей, и взрослых ребят.
Доехали до Пестова, станция большая, и нас всех сняла с крыш милиция. В вокзале было тепло. Из кранов, с надписью «Кипяток» , можно было набрать горячей воды. Возле них образовалась очередь. Витя и я тоже выпили  «кипятка» две кружки и , поискав глазами свободное место, улеглись спать на полу. Спать долго не получилось: в 11 часов вечера пришла уборщица и милиционер и ещё кто-то и всех выгнали из вокзала.
На улице темно и холодно… Миша сказал, что знает дорогу: «Тут недалеко деревня и нас пустят спать в избу». И мы пошли: он же старше нас и знает больше. По дороге Миша рассказывал  какие-то, не совсем понятные нам, анекдоты и сам смеялся. Мы шли в потёмках и Миша сбился с пути и, вместо деревни, пришли к какому-то стогу сена, стоявшему недалеко от леса, а деревни не видно. Вдруг послышался вой толи собаки, толи волка. Миша тихо сказал, что это волки и, взяв Витину шапку, зажёг её. «Запах дыма отгонит волков, так как они его боятся» - сказал он нам…
Кое как, по своим же следам, вышли на дорогу и пришли в деревню. В деревне было тихо, даже собак не было. Мы подошли  втроём к избе. У крытого  крыльца  не так ветер доставал. Мы постучались. Нам ответили: «Места нет, не стучите!» - пригрозили милицией. И мы пошли к другой избе, и к третьей, и к пятой, и так прошли по всей деревне. Ни кто не открыл и мы вернулись на первое крыльцо и сели, прижавшись  друг к другу.
Утром вышла хозяйка по своим хозяйственным хлопотам и увидела нас. С удивлением она спросила: «Вы что, всю ночь просидели на крыльце»?  Мы сказали:  «Да!». «Заходите, погрейтесь». Мы вошли в дом. В доме была ещё бабушка. Она, посмотрев на нас, сказала: «Горемычные, полезайте на печь , отогрейтесь и поспите». Мишка первым взобрался на печь, а мы, как и дома  всегда делали, сняли верхнюю одежонку, обувь  и в нижнем белье легли на печь. Согревшись, мы уснули сладким сном.
Когда  я  с  Витей проснулись, Миши уже не было. Исчезло  платье и комбинашка  с кружевами,  приготовленные мамой для продажи.  Не было  и нашей одежды и моих бот. (Боты были мамины, фетровые, и на две портянки мне были в самый раз).  Стояли лишь Витины бурки с галошами. Я спросила у бабушки: «А где свёрток?». «Так это же ваш брат взял, - сказала бабушка, - он и вас не велел будить, сказал, что придёт за вами».  Мы расплакались и сказали, что Миша нам не брат и познакомились с ним на вокзале в Кабоже. Мишка, конечно же, не вернулся.
По охав,  Вите дали  портки  - на взрослого мужика -деревенские из домотканой ткани. Мне бабушка дала внучкино платье, тоже домотканое, красное в мелкую клеточку. Она спросила: «А к кому вы едете  и что было в свёртке?». Я всё рассказала, как было.
«Вот что, деточки, пройдите по деревне и вам дадут кусочки хлеба и других продуктов и вы сможете и сами покушать и домой  привезти. Тогда и мама не будет сердиться. Ты только, дочка, напиши ей, что вы живы, обязательно напиши!  Ну, идите с Богом». И мы пошли. Время было за полдень.
Подходим к первой избе. Стучимся. Нам открывают дверь. Заходим, стоим у порога.  Переминаясь с ноги на ногу, смотрим друг на друга. Витя локтём подталкивает меня, - ну, говори, -  а я его, мол, проси ты. И он просит: «Дайте, пожалуйста, попить…». Нам дают в ковшике воды. Мы пьём, говорим спасибо и уходим. И так повторяется в каждой избе по всей деревне. В восемнадцать дворов зашли. Во многих дворах ни кого не было. Но и в тех дворах, где были жильцы, нас до того напоили, что нам стало плохо. Мы заходили и в школу .  Уже темнело  и учитель, выслушав наш рассказ, посоветовал  вернуться в избу, где провели первую ночь. И мы вернулись к бабушке, у которой ночевали.
«Ну, как, деточки, всё хорошо? У нас народ добрый…»,- встретила вопросом бабушка. «Добрый только водой поить», - промурлыкал  Витя себе под нос. И я рассказала ей, что мы не можем просить, просто не умеем. А ребята, с которыми мы вместе ехали за продуктами, нас не научили. Мы, ведь, ехали продать то, что мама нам дала в дорогу, чтобы потом купить хлеб и (или) картошку. Но нас ограбил Миша, оказавшийся вором.
     Бабушка накормила нас зелёными щами и варёной картошкой. Говорит: «Ну, ладно, ночуйте сегодня, а вечером расскажете нам про Ленинград , про Тихвин…». Вечером пришли в дом женщины и принесли кто картошки, кто хлеба и наша котомка стала полной.   А бабушка сказала, что нас надо направить к Сашке – (в деревню Починки, Тверской обл.). Он «презреет» (присмотрит) за нами и поможет продуктами.  Ну, а мы рассказали, что Ленинград не сдан, что к нему строится дорога, и что наша мама тоже работает где придётся: на постоянную работу её  не брали, (потому что перед войной  арестовали папу «как врага народа») и она зимой расчищала от снега железную дорогу, а летом рубила в лесу сучья;  рассказали, что в нашей школе госпиталь, поэтому мы не учимся. После войны будем учиться. Так прошёл ещё один день нашей самостоятельной жизни военного детства.
Утром хозяйка дома и бабушка покормили нас картошкой, дали по стакану молока. Бабушка  сказала:  «Авдотья,  покажи  им дорогу  к Александру».  Поблагодарив   бабушку  и  Авдотью,  и  их  дочь  Глашу, попрощались с ними и  вышли  со  двора.  Утро  было  слегка  морозное,  солнечное.   
и дорога  была  наезженная  и  мы  зашагали  по  ней  в  неизвестность
        Идя по дороге, мы увидели вдалеке от неё деревню и решили, что это и есть деревня дяди Саши и свернули с дороги. Уже смеркалось…  Мы подошли к дому, постучались. Нам ответили, и мы попросились ночевать. Милостыню не просили, так как у нас  был хлеб, а попросили «кипяточку». «Кипяточку  дадим, - сказал с печки мужчина, скорее всего дед, - а ночевать…  у нас по очереди разводят».  «Сiдайте за стол», и вышел на улицу. Из-за печки вышла пожилая женщина с крынкой  с квасом в руках . «Будете?» - поставила её на стол. Витя достал из своего мешочка две картошины, я из своего – два кусочка хлеба.
       «Вы откуда и куда?»– спросила она и села рядом на лавку. «Мы из-под Ленинграда». «И куда вы и к кому?». Витя сказал: «Тётенька мы приехали  милостыню  ради Христа просить. Мы очень голодаем там…» и рассказал кто ещё у нас есть: про младшего братика Валю, бабушку, маму и деда, и о том, что
наши дядя Вася и дядя Петя на войне. А дядя Саша, хоть его не брали, ушёл добровольцем, когда немцы захватили Тихвин. Он вместе с двумя своими товарищами пошёл с наступавшими солдатами освобождать Тихвин.
            С улицы возвратился дед и сказал: «Ныне  очередь  Маланьи, в избе тепло». -«Николай, да ребятишки-то с Ленинграда, оказывается»,-«Да, ну!» - обрадовался дед . И они на перебой стали расспрашивать, как и что в наших краях. Мы сколько знали - всё рассказали. Витя всё больше о зенитчиках рассказывал, так как он всё время пропадал у них и даже во время бомбёжек. Закончив с расспросами дядя Николай сказал: «Мать, дай им щей-то похлебать» - и закурил «козью ножку». Щи были вкусные и не очень горячие.
       Пришла Маланья с прялкой. Дядя Николай стал пересказывать наш рассказ, а Витя всё ему поддакивал, а про зенитчиков сам повторил. Вошли ещё две женщины. Одна с прялкой, другая с куделей. Они говорили о своём, нам не понятном…  Сытый ужин и усталость сделали своё дело: мы с Витей  на лавке и уснули.
       Утром  проснулись  разутыми,  укрытые  шубой,  лежащими  головами  в  разные  стороны.  Было ещё темно. Хозяйка дала нам  по стакану молока и по ломтю хлеба. А ещё она дала нам, хоть и старые но шерстяные носки, приговаривая: «Так будет теплее».
       Дядя Николай и хозяйка пошли на работу. Один на конюшню, другая на ферму. Нам они сказали, что если понадобится, то приходите снова, мы вас знаем. Мы сказали спасибо и разошлись. В деревне было тихо. Из труб валил дым. Рассветало. Мы обошли по дворам. Деревня добрая, люди хорошие. Наши котомочки пополнились. И мы решили ехать домой, чтоб хлеб не попортился. По пути к станции мы встретили ещё одну деревню. Нам снова повезло: нас накормили овсяным киселём, а наши котомочки потяжелели. Довольные собой и радостные мы пришли на жд. станцию «Овинище».
       На вокзале мы хотели взять билеты, но билетов не было,  а стоянка поезда короткая. Нужно было быстро либо на крышу вагона взобраться, либо снова найти ящик пустой под вагоном. На этот раз мы вдвоём сели на подножку вагона. Ехать на подножке очень холодно. Мы сильно замёрзли. Не доезжая до Пестово был разъезд. Из вагона, открыв дверь, выглянула проводница и увидела нас и стала браниться, но не по злобе.  Я дала ей деньги, что были на билет и она  впустила нас в вагон. Сказала, чтоб залезли под лавку и не смели воровать, не то сдаст в милицию.
       До Кабожи доехали под лавками хорошо. А  с  Кабожи мы ехали в вагоне  как и все пассажиры. В Подборовье мы к своей родной тёте Ане не пошли, а сразу перешли на  противоположную  от вокзала сторону  вагона  и сели на подножку. Поезд тронулся. Конечно же мы снова промёрзли, но счастливые приехали домой.
       Мамочка, увидев нас, плакала , приговаривая: хорошие мои, ни чего не  болит?  А братишка Валечка прыгал возле нас, радуясь приезду. Мы подали котомки маме, а она, говоря потом-потом, деточки, потом, пошла растапливать баню.
       А вечером пришли мамина подруга и наша тётя Надя с дочкой Ритой. Тётя Надя принесла козьего молока, мама  нажарила привезённую картошку и вскипятила чаю. Мы ели, пили чай и веселились. Мама расспрашивала и плакала. Тётя Надя успокаивала её. Потом мама понесла дедушке и бабушке хлебца и картошки. Мы же, счастливые, легли спать.
       А на утро…  Ну, это уже другой рассказ.
(продолжение следует)
***