Спешили дни...

* * *

Кусково. Четкий ряд
Аллей, лучами скошено перемножая ясность,
Лепных колонн и портиков парад,
Что отзвуком веков рождает вновь причастность.

И бродит по газону суета,
И требует к себе вниманья откровенно,
Что там? Внутри. Ужели пустота?
Задумчива и, как всегда, степенна.

Помпезностью ворвавшись в новый век,
Плодов прогресса чувству, скрыть задача,
Не сдерживая нетерпенья бег,
Все норовит понять, сей красоты не пряча.

Что люд молчит? Неужто гений стар?
И зря творец ковал все это чудо,
Веков прошедших бесконечен дар,
И смельчаков каприз весь виден и отсюда.

Смещение времен, привычек и забав,
Пресыщенность свободой мирозданья,
Таков осовремененный наш нрав, -
Превыше любопытства и желанья.

Восторженности всплеск! И суета.
Забыть тотчас, пусть выйдя за ограду...
В озерной ряби мнится красота
Кусковского пленительного сада.

               
* * *

Осенний дождь. Промозглость, сырости сестра,
И спрятаться? Что зонт трепещет нервно,
Воспоминанья те, у жаркого костра,
Под звездным небом выверенным верно.

Движение планет так, так стары,
А может быть все молоды, кто знает,
По нашей жизни мерка той весны,
И время бесконечное все тает

Смиренность, ты во всем. Особенно в делах,
Поступков скованность и мерность очевидна,
Полеты в высоту и в бездну, лишь во снах,
Разбуженность статична и обидна.

Но все, все ладно, вопреки и так
Гордиться бы и радоваться чудно,
Кто там бурчит и ноет? Лишь пустяк,
Ты здесь, со всеми, пусть порой и трудно.

И дай судьба мне долгих, долгих дней,
Пусть катится все к истине знакомой –
Быть на ногах, среди других людей,
Не замечая истины суровой.

               
* * *

Когда я возвратился в сон,
Что был со мною утром ранним,
Ребенком с Малой Бронной, странным,
Питающимся всем, что видит. Звон
Хрустальных чаш, бокалов и граненых
Тех ста пятидесяти граммовых,
Ходивших между всех. На примете,
За улицей спустившейся покато
К бульвару, строгий часовой с тобой.
И гордая шестерка девушек с аэростатом:
Пилотки, сапоги и гимнастерки.
Несут легко так чудище немое,
Глаза зажмурить как? Такое
Пропустишь, главное. Все удаляясь и
Ничего не происходит, удивляюсь,
И снова улицы успех вниманья,
Владычица моя,  как всех.
Когда я возвратился. Влюбился
Вновь живу мечтой, что было это все со мной.
И вот опять я здесь. Но все другое!
Лишь воздух сохранил былое
И тешит радостью меня средь бела дня.
Остались надолбы-дома. Цвет и рисунок
Свеж. А меж – лишь дикие провалы
Пустоты. И ты у новодела,
Смутившись, спрашиваешь: Как сумела
История за этот полувек
Вот так, как прошлогодний снег,
Вот так, как вековую пыль
Смести? Ничтожна быль! Да и была ль?
Лишь воздух тут прозрачен. Даль...
Как будто не со мной воспоминанья дня.
Душа моя, прости меня.

               
* * *
               
Спешили дни. Звезда горела,
То Марс к Земле стремился смело,
Свиданье затянулось так давно, но
Суждено и снова с тех десятков тысяч лет,
Далек привет! А как горит над горизонтом,
Стелясь средь россыпи других. И покраснел,
Смутившись, видно, так долго ждал финал.
Средь русского раздолья, с мощным оком
В полуночи полей выходим на свиданье.
Безмолвье. Током Млечный Путь течет,
Упорно возвещая нам о многом,
И стройно шествуют планеты, точен путь,
Ничто не поколеблет. Как-нибудь напомнят
О себе в песчинке мирозданья и средь
Песчинок времени Земли, хранящей всё
В себе, и в недрах мантии своей Историю.
Людей интересующихся ею не жалуют. Скорей
Уж прячет, чем прядет их яростный успех.
Для всех, для многих истина стара,
И что тут говорить? Все, все бывало,
Но вот истории то мало.
И вновь гипотез череда, через века, года
И лебеда уж скошена, забвенью не черед,
И здравствует народ. И что там было?
С пытливостью ума, пока свежо и не остыло –
Готов узнать.
И приближая ясность, продирается сквозь бурелом
Событий, дат. Не счесть наград.
Но главные не там, а здесь,
Учесть все выкладки, кивки и экивоки,
Запущенности сроки и умное молчанье дней,
Людей, идей. И шпаги ли удар, укол,
А ты, мол, все невежда. Все, как прежде.
История стара. Не учит ничему. Кому
Кивок, поклоны, либезенье. Вот везенье.
И снова пишем, как бывало встарь.
Готов букварь...
И умников помножим на невежд.
Мир изменяем все ж. Пусть так, как это,
Через колено чаще, чем всерьез.
И вновь вопрос. И поколение другое,
Тропой проторенною скучно все брести,
Зовет с собою. Ему с Историей
Все ж должно повести!
               

* * *

Ширь улиц. Суета проулков и дворов,
Мятежный пульс всех городских артерий,
И мелкое усердие дверей, качающихся у панелей.
Деревьев чехарда в убогом сквере,
Где публика, припав к раскаченным столам,
Вкушает сендвичи иль бутерброды,
И мимо протекают воды, и властвует хмельной обман.
Широк приступок тротуара, а поток
Несется вдаль и влево -
Направо, обрюхатив чрево подземки, все исчезает
В ней. И нет людей, а только вот
Многоголовый бесконечный хвост или голов поток,
Понять нет сил и мнений. Прибереги терпенье.
Когда ты ожил вдруг и потянулся к ним,
Еще пока не ведая, что дале,
О, случай, беспокойный господин,
Ты здесь, ты весь, и прочь совсем печали:
Она в пространстве улицы видна,
Вокруг уж никого, сравнится не с кем, право,
Рукою броско вскидывает прядь,
Стреляет глазом точно, хоть попасть в десятку,
Яблочко, и это без обмана!
Сраженных? Выстелен шершавый тротуар,
Они прошли, но все осталось рядом, тая,
И только оторвавшийся безумный шар
В припадке дергается, сверху пролетая.
Каких восторгов изначальный бег!
Как хороша, пространство  возмутив
Непостоянством хмурого терпенья.
Виденье движется отличное от всех,
И серость скомкана и смята поведеньем.
Всё вновь и вновь подчинено, и всласть
Ликует, красотой насытившись до боли,
Изящность, простота, каприз, не боле,
Но безысходна и безмерна власть.
Власть красоты, что может быть добрей?
Что примирит нас с пагубностью света –
Течет река людей средь улиц и домов,
И яркою звездой по ней летит планета.

               
* * *

Погода ли иль настроенье по погоде,
Безделие, случившееся так,
Что вроде, все сделано и нет уж дел других,
И это, словно остров средь забот,
Которыми ну полон, полон рот.
Ан нет, очередной порыв,
Не ветра даже, настроенья изменчивого так,
Несдержанного очень. Впрочем, что тормоза,
Когда все косо, криво. И только лишь –
Чернила выводят бисер ровных строчек суть,
Когда-нибудь, возможно тетивою
Натянется искривленное время,
И будет все равно,
Что там с погодою на улицах такое.